— Я полицейский, — прохрипел тот, держась за живот и хватая ртом воздух. — Мне и платят за то, чтобы я бродил по улицам.

И Дэнни улыбнулся ей своей улыбкой, от которой у нее в шестнадцать лет начинало бухать сердце и слабели коленки. Сейчас эффект был такой же.

Она всегда считала Дэнни одним из самых красивых мужчин, каких ей случалось видеть. Ростом он был около шести футов четырех дюймов; его черные, как смоль, волосы падали на лоб и добавляли ему обаяние опасного парня, а взгляд светлых голубых глаз был всегда невозмутимо спокоен и тверд. Дэнни никогда ничего не боялся, и это нередко ее тревожило. Она всегда думала, что он больше похож на человека, которому следует быть за решеткой, а не перед ней.

Но за те семь лет, что ее здесь не было, в нем определенно произошла какая-то перемена. Что-то притушило озорной блеск, который всегда светился у него в глазах и который придавал ему вид человека, убегающего от опасности или… несущегося ей навстречу.

Он стал серьезнее или даже печальнее, и ее сердце болезненно сжалось. Что сделало его таким? Спросить она не могла: семь лет — долгий срок, и кто знает, каковы теперь их отношения. Если они вообще есть.

— С каких это пор ты меня боишься, маленькая разбойница? — Он потирал живот и тихо охал. А удар у нее все еще сильный! Здорово он научил ее в свое время. — Я-то думал, что ты Майкла боишься.

— Я боялась Майкла, когда мне было шесть лет, — напомнила Кэти и очень женственно тряхнула головой, явно раздосадованная тем, что он назвал ее детским прозвищем. — И боялась я Майкла только потому, что он был такой… серьезный. — Она метнула на него вызывающе дерзкий и одновременно откровенно влекущий взгляд. — На тот случай, если ты не заметил, Дэнни: мне уже не шесть лет. — У нее в голосе появилась интригующая хрипотца, от которой у Дэнни на мгновение округлились глаза.

— Я это заметил, — слегка нахмурившись, отозвался он. С момента ее возвращения он только и делал, что замечал, и от этого ему становилось все больше не по себе.

Былая непокорная копна рыжих волос превратилась в аккуратную золотисто-каштановую шапочку, и волнистые пряди обрамляли ее прекрасное лицо, подчеркивая невероятные, потрясающей красоты глаза. Он всегда мысленно называл их оленьими. Они таили в себе след какой-то давней печали и вызывали у мужчины желание сделать что-нибудь — что угодно, — лишь бы эта печаль ушла.

Он помрачнел — вот опять. Это тощенькое тельце, когда-то состоявшее, казалось, из одних ободранных коленок и острых локтей, округлилось, так что при взгляде на него пересыхало во рту.

Лимонно-желтый свитер с клиновидным вырезом, чуть приоткрывавшим нежную кожу мягкой округлой груди, на ней почему-то казался вызывающим. Дэнни ужасно захотелось подтянуть вырез повыше, чтобы укрыть от чужих глаз эту невероятно нежную кожу.

Желтая юбка под цвет свитеру едва касалась колен, открывая атласно-гладкую кожу стройных ног.

Туфли на высоких каблуках еще больше удлиняли эти восхитительные линии.

Он вдруг почувствовал сильное желание закутать Кэти в шинель или отругать за такую одежду. Неужели ей неизвестно, что при этом думает любой мужик? Чего ему хочется?

— Определенно заметил, — сказал Дэнни, еще сильнее хмурясь. Он решил было по-братски, как встарь, обнять ее, но вовремя передумал. Чтобы не сделать какой-нибудь глупости, сунул руки в карманы.

Уловив выражение его лица и глаз, Кэти вздрогнула и обхватила себя руками: может, он действительно понял, что она уже не ребенок? Давно пора. Может, он вовсе не такой уж тупой?

— Я не знала, что это ты, Дэнни, — осторожно произнесла она, обрадованная, но и несколько испуганная его оценивающим взглядом. — Джулио просто сказал, что там за дверью стоит дядя с пистолетом. Когда такое слышишь, то, сам понимаешь, слегка пугаешься. — Усмехнувшись, она потерла костяшки пальцев и снова сжала руку в кулак. — Даже если умеешь при случае врезать.

Он засмеялся и, не удержавшись, поймал ее руку. Ему ужасно захотелось вернуть то теплое чувство товарищества, которое всегда существовало между ними. Семь лет — это очень много, подумал он и вдруг понял, как сильно по ней соскучился.

— Ну и как поживает этот маленький ябеда? — ласково спросил он.

Она засмеялась.

— Прекрасно. Такой же разбойник, как всегда.

— Заметил, небось, как я заглядывал в окно. — Он опять улыбнулся и нехотя отпустил ее руку. — Перед тем, как войти, хотел убедиться, что ты там.

За семь месяцев, прошедших после открытия садика, Дэнни приходил всего один раз. В день Святого Патрика принес кексы, которые испекла для детей его мать. Тогда они с Джулио и познакомились. Тот ходил за ним по пятам, словно потерявшийся щенок, задавая миллион вопросов, на которые Дэнни терпеливо отвечал. Они мгновенно стали друзьями.

— И что же привело тебя сюда, Дэнни?

— Просто пришел навестить. — Небрежно прислонившись плечом к стене, он улыбнулся ей, стараясь казаться беззаботным.