— Се-ергей, — немного заикаясь, произнёс нарушитель.

— Э, да ты совсем замёрз, — улыбнулась Ребекка. — Ничего, пойдём купаться, я тебя отогрею.

— Прямо так?

— Нет, вот так, — и девушка, не стесняясь, скинула шёлковый халат. — Пойдём, я знаю, что так надо.

Она медленно вошла в воду. Сергею ничего не оставалось, как принять предложение девушки. Он скинул ненужную одежду, вошёл в воду и в несколько гребков подплыл к девушке. Она обернулась, заглянула ему в глаза и положила руки на плечи. Сергей не знал, верить ли всему, что с ним происходит, или же это какой-то горный мираж, а может быть, первое видение горных снов, если такие бывают.

— Это не сон, — ответила девушка, чутко уловив сомнения посланного ей с неба мужчины. — Это действительно я, Ребекка. Меня выкрал из семьи один из бандитов-моджахедов и подарил Усаме бен Ладену, как агнца для жертвоприношения. Я девственна, а жертва должна быть девственницей, иначе на него падёт проклятие Аллаха и дэвы погубят самого Абу-Абдаллу и всю его семью до девятого колена. А я не хочу, чтобы он жил, чтобы дарил смерть людям как свою личную благодать, чтобы издевался над ещё живущими и пожирал человеческое сознание страхом небытия. Он даже пытался взять меня силой, но я слишком красива для такого мужлана. Собственно, он даже со своими наложницами не справляется и везде возит их с собой только для престижа. Не думай, что я не имею права рассуждать о том, чего сама не изведала. Я это познаю здесь и сейчас с тобой, мой русский. Не бойся меня и делай то, что должен сделать… тогда жертва окажется для него проклятием. Вечным проклятием и моим мщением…

Бурякин уже несколько часов измерял свой кабинет стандартным строевым шагом, пытаясь найти какой-то выход, но все его мысли разбивались о звук выстрела, сделанного Деевым. Юрий Михайлович отлично помнил, что даже пещерное эхо заботливо прокатило пистолетный выстрел по своим тёмным коридорам, а за ним и крик беглеца. Впрочем, был ли крик или ему это только показалось?

— Не всё ли равно? — упрекнул себя полковник. — Мой поступок действительно выглядит как низменная подлость. Прав рейхсминистр! Надо же, какой-то зек, фашист, можно сказать, никто и ничто, учит жить меня — семижды семь проверенного коммуниста! Но он прав, чертовски прав! Придётся ехать туда!

Бурякин подошёл к письменному столу и нажал кнопку вызова. Через минуту в кабинет послушно явился сверхсрочник Сёмин и с лихостью настоящего адъютанта щёлкнул каблуками:

— Вызывали, Юрий Михайлович?

— Да, — кивнул полковник. — Слушай, Семён, мне нужно сейчас же снова съездить в ущелье Джиланды.

— Понятно, — улыбнулся адъютант. — Замполита Деева оповестить?

— Вот это делать совершенно необязательно, — поморщился Бурякин. — Вместо него ты поедешь. И захвати ещё пару рядовых. Да не забудьте взять страховочные тросы!

— Понятно, — озадаченно почесал себя за ухом Сёмин. — Только путь-то неблизкий, Юрий Михайлович. Мы аккурат к середине ночи поспеем. А скорее всего к утру. Что там в потёмках делать?

— В машине не замёрзнем, а с первыми-лучами мне придётся альпинизмом заняться. Понимаешь, бзик у меня такой проявился. Считай, что о детстве сильно загрустил. Подходит?

— Что-то ценное из клада недобрали, Юрий Михайлович?

Лицо полковника потемнело. Он просил Деева никому не сообщать о найденных сокровищах, иначе повсюду сразу же разнесётся множество нелепых слухов и сплетен, а этого нельзя допускать, пока драгоценности не будут доставлены в Душанбинское центральное управление пограничного округа. Если слухи, дополненные сплетнями и домыслами, докатятся до высшего начальства раньше, чем произойдёт официальная доставка клада в Душанбе, то может разразиться невероятный скандал, и командира Московского погранотряда станут обвинять в неизвестно каких грехах. Это будет гораздо серьёзнее, чем офицерский суд чести.

— Откуда ты узнал об этом?! — взревел Бурякин. — Что тебе известно?!

— Да об этом все говорят, Юрий Михайлович, — обескураженно пролепетал Семён. — Майор Деев официальную депешу и рапорт через радистов отправил в округ. Все думали, что вы знаете. Никто же не…

— Подожди, — оборвал сержанта Бурякин. — Майор подписывался под докладом по рации?

— Конечно, Юрий Михайлович! Мы ещё удивились, почему он только свою фамилию в докладе ставит без вашей, но у замполитов на этот счёт справок наводить не положено. К тому же мы решили, что всё по вашему приказу. А как же иначе?

— Нет, Сеня, я никому такого приказа не отдавал, — затылок полковника тут же вспотел, и он плюхнулся на диван, вытираясь красным клетчатым носовым платком.

— Как же так, Юрий Михайлович?

— Всё очень просто, Сеня, — голос Бурякина звучал спокойно, только от слов полковника у сержанта Сёмина тоже вспотел затылок. — Деев мне поклялся, что ни одна собака не узнает о вывезенных из ущелья ценностях раньше, чем мы сдадим найденное сокровище в Душанбинское центральное управление. Я ему поверил — сослуживец всё-таки. А Деев прикинул, что если он первый доложит о находке прямому начальству, то ему как законопослушному советскому гражданину полагается двадцать пять процентов от общей суммы, то есть и с моей доли тоже. Ну, двадцать пять он, положим, никогда не получит, но ему и пяти процентов хватит, чтобы жить безбедно и даже вложить какую-то сумму в государственный бизнес. Такое возможно.

— А что же вам, Юрий Михайлович?

— Мне? — Бурякин исподлобья посмотрел на сверхсрочника. — Мне в лучшем случае — отставка. В худшем — уголовное преступление.

— Вот это да! — адъютант от растерянности шлёпнулся на стул.

— Неужели не знал?

— Я, вообще-то, никогда не был кладоискателем.

— Теперь будешь знать, — хмыкнул Бурякин. — Я своему заместителю не очень-то доверял — замполит всё-таки. Но погранвойска непосредственно относятся к Комитету государственной безопасности, то есть мы служим под неусыпным оком Андропова. Помнишь, к нам приезжал как-то куратор из Генштаба?