Я уставился на него.

Мы были знакомы. Наверняка! Когда-то, возможно, очень давно, а может, наоборот, недавно, я знал его, знал, как его зовут…

Что-то щелкнуло в голове, и я сказал:

— Болотник?

Морщинистое лицо осталось спокойным.

— Откуда меня знаешь? — спросил он.

— Болотник, — повторил я. — Макс. Макс, да?

Он кивнул. И добавил, помолчав:

— Мы не знакомы.

— Разве? — осторожно спросил я. — А мне кажется, я тебя видел…

Макс Болотник внимательно оглядел меня и покачал головой.

— Так чего, — бритый здоровяк поднял «М-4». — Я его стрельну, и нормально. У меня еще полмагазина осталось.

— Всего лишь полмагазина, Хохолок, — ответил наемник с механическим глазом. — Если и есть необходимость убивать этого человека, то с помощью ножа.

— Та ладно, и нож не нужен. — Здоровяк закинул автомат за спину и шагнул ко мне, подняв руки. — Я его так придушу. Или гранатку в него? У меня последняя…

— Эй! — сказал я. — Хоть кто-нибудь из вас меня знает? Никто? Ладно, тогда вот что: Катя Орлова.

— Чё? — тот, кого называли Хохолком, вытаращился на меня. — Ты чё сказал?

Это были они, те самые наемники. Я заключил:

— Она передает привет. И просит поторопиться.

Левая рука повисла плетью, в плече пульсировала боль. Скрипя зубами, я ухватился за торчащий из кочки кривой ствол, кое-как вылез на относительно сухую землю, упал и замер лицом вниз.

Город с военной базой, где засели лешие, остался позади, вокруг было болото. Нас преследовали трое, мы ушли от них, убив двоих и ранив третьего, который уполз обратно к городу, но успел вывихнуть мне руку и едва не утопил.

Я лежал не шевелясь, постепенно приходя в себя. Что-то потрескивало и булькало, топь иногда будто сглатывала, чавкала. Так толком и не придя в себя, я уперся в землю здоровой рукой, встал на колени, огляделся.

— Алекс!

Раздавшийся неподалеку растерянный голос придал мне сил. Вцепившись в дерево, я выпрямился, обхватив ствол, чтобы не упасть.

— Эй, наемник!

Я огляделся. Между кочками брела фигура, в тумане за ней проступало что-то темное.

— Красавица! — позвал я. — Я здесь!

Рыжая повернула к островку. Опустив ствол, я шагнул навстречу, нога скользнула по влажной земле, и я повалился ничком, растянувшись в грязи у ее ног.

Катя схватила меня за плечи, чтобы помочь встать, и я замычал сквозь зубы:

— Плечо! Не трогай!

— Что? — спросила она растерянно.

— Левая рука вывихнута. Ты что, не видела, как он меня дернул? Не трогай плечо!

— Ну, извини. — Она шагнула на островок, а я, кое-как повернувшись, сел на его краю.

С ног до головы Катю покрывала грязь, намокшая рубаха под расстегнутой курткой липла к груди, жижа капала с воротника; волосы, лицо — все черное, девчонка наломинала мутанта из породы крюкозубов. Левую руку она запустила под ворот, крепко сжала пальцами висящий на шее медальон.

— Там… — со странным выражением сказала Катя, махнув правой в сторону, из которой пришла. — Оно там.

— Что? — спросил я.

— Оно…

— Помоги мне.

Она молчала, закусив губу.

— Что ты там увидела? Вправь мне плечо, слышишь!

— Вправить? — повторила Катя наконец. — Я никогда не…

— Не важно. Эй, приди в себя! — Повысив голос, я положил ладонь ей на колено, чтобы привлечь внимание. Рыжая вздрогнула и отскочила от меня, поскользнувшись в грязи, схватилась за дерево.

— Что случилось? — спросил я. — Что с тобой?

— Я… Почему ты…

В ее голосе прорезалась злость. Катя глубоко вздохнула и произнесла:

— Что ты хочешь, чтобы я сделала, наемник?

Я встал на колени.

— Возьми меня за кисть руки. Левой, да, только осторожно. Но крепко. Подними ее, очень медленно… — Она так и сделала, и я скривился от боли. — Так. Возьмись еще крепче. А теперь дерни. Немного вверх и на себя. Дерни сильно.

— Но тебе будет очень больно.

Она сказала это равнодушным тоном, словно моя боль не заботила ее, не вызывала никакого сочувствия.

— Знаю. Иначе никак. И боль будет недолгой. Ну, давай!