Примерно то же самое утверждает Евтропий. «Со смертью Траяна правителем стал Элий Адриан (117–138 годы), без всякой на то воли Траяна, но стараниями Плотины, жены Траяна. Ибо Траян при жизни своей усыновлять Адриана не хотел, хотя тот и был сыном его двоюродной сестры».

Аврелий Виктор обвиняет Плотину в подлоге завещания: «Впрочем, другие полагают, что Адриан достиг власти при содействии Плотины, жены Траяна, которая распространяла ложный слух, что муж ее передал власть Адриану по завещанию».

В чем причина расположения Плотины к Адриану? Историки об этом умалчивают, и мы можем лишь догадываться. Однако Адриан был неплохим императором, если сравнивать его с Калигулой, Нероном или Коммодом; так что выбор Плотины был не самым худшим.

Адриан всегда помнил, кому он обязан императорским троном. По свидетельству Спартиана, он построил «в Немаузе базилику удивительной работы в честь Плотины».

Из нашего небольшого расследования можно сделать вывод, что Плотина не чуждалась преимуществ, которые давало звание императрицы, и с успехом пользовалась властью, но вместе с тем жена Траяна была достаточно умной женщиной, чтобы не стать рабыней этой власти.

Вибия Сабина была супругой Элия Адриана, ставшего впоследствии римским императором (правил в 117–138 годах). На редкость неудачный брак был заключен в 100 году стараниями Плотины, жены Траяна. Как ни странно, но дальновидный Траян (Сабина приходилась ему внучатой племянницей) не очень-то хотел этого брака, хотя неплохо относился к Адриану.

О Сабине чрезвычайно мало сведений в исторических источниках. Почему? Потому что муж не оставлял ей ни малейшего пространства для деятельности. Однако понять ее судьбу можно: надо лишь ближе познакомиться с тем, кого (непонятно, по каким соображениям) дала ей в спутники жизни Плотина.

Адриан был всесторонне развитой личностью (об этом мы узнаем, в частности, от Аврелия Виктора). Он не только прекрасно владел греческим языком, но «воспринял от афинян их наклонности и нравы… и приобщился к их излюбленным занятиям: пению, танцам, медицине, и был музыкантом, геометром, художником, ваятелем из меди и мрамора наравне с Поликлетом и Евфранором. К тому же он был и остроумен… Он обладал невероятной памятью, запоминал места, дела и мог по имени называть своих солдат, даже отсутствовавших».

Сколь обширны были увлечения и необъятны таланты Адриана, столь же разнообразно было его часто меняющееся настроение. «Он бывал строгим и веселым, приветливым и грозным, необузданным и осмотрительным, скупым и щедрым, простодушным и притворщиком, жестоким и милостивым; всегда во всех проявлениях он был переменчив». Это к портрету Адриана добавляет Спартиан.

Весьма похожую характеристику мужу Сабины дает и Аврелий Виктор. «Он был переменчив, многообразен, обладал сложным характером, был как бы рожден властелином пороков и добродетелей, умел искусно направлять движения ума, удачно скрывая в своем характере то завистливость, то мрачность, то резвость, то неумение быть искренним; он притворно показывал сдержанность, доступность, милосердие, наоборот, скрывал свою жажду славы, которой постоянно пылал».

С таким мужем действительно жить трудно, если не сказать — невозможно. Тем более Адриан любил кого угодно, но только не жену. Спартиан утверждает: Адриан испытывал «любовь к взрослым юношам» и был склонен вступать в связи с замужними женщинами. Рассказывается также о большой его страсти к Антиною. Когда тот погиб в Египте, император приказал грекам обожествить возлюбленного.

Оставаясь совершенно равнодушным к жене, Адриан оказывал исключительный почет теще, «устраивая в ее честь гладиаторские игры и другими способами выказывая свое уважение» (Спартиан). И другой случай приводит античный автор: «В Риме после многих превосходящих всякие границы развлечений для народа он роздал в честь своей тещи в подарок народу благовония».

При всех своих способностях и талантах Адриан не был философом, как Марк Аврелий или Антоний Пий, которые своих неверных Фаустин любили, закрывая глаза на их измены, — в общем, принимали такими, какими их послала судьба. Адриану супруга была в тягость. Спартиан пишет: «И со своей женой, как он говорил, он развелся бы из-за ее угрюмости и сварливости, если бы был частным человеком».

Хотя жена совершенно не интересовала Адриана как женщина, тем не менее он строго следил за ее моральным обликом. Он уволил даже личного секретаря — Гая Светония Транквилла, автора «Жизнеописания двенадцати цезарей», «а также многих других за то, что они держали себя на половине его жены Сабины более свободно, чем это было совместимо с уважением к императорскому двору».

Адриана поглотила шпиономания, и он «внимательно следил не только за своим домом, но и за домами своих друзей, так что через своих тайных агентов узнавал все их тайны». Античный автор передает забавный рассказ по этому поводу, который в наши времена называется анекдотом:

«Когда одному из них жена написала, что он, увлеченный удовольствиями и купаниями, не хочет к ней вернуться, — об этом через тайных агентов узнал Адриан. В ответ на его просьбу дать ему отпуск император упрекнул его за купания и удовольствия. А тот воскликнул: