И к концу 10 класса я уже знал, чем отличается портвейн от вермута, да и вкус водки был уже знаком. Жаркое лето 81-ого, окончание школы, выбор дальнейшего жизненного пути и первое робкое знакомство с алкоголем.

А с чего начать знакомство с алкоголем мальчонке-школьнику в 1981 году как не с портвейна. Это сейчас молодняк на пивную иглу подсадили. А мы все начинали с портвешка. Дёшево и сердито. Как любил говаривать мой друг детства: «Ты чего сегодня пил? По рубль-две. Хм, а пахнет как по рубль-пять!». ( Для молодых поясняю: «Рубль-две» и «рубль-пять» - это цены за пол-литра портвейна – 1р.02коп. и 1р.05коп). Я и сейчас с ностальгической грустью смотрю иной раз на полки, где стоят «семьдесятвторой» и «три семёрки». Раньше помнится, был ещё и «тридцатьтретий», и «тринадцатый». Правда пить сегодняшний портвейн я не решаюсь, знающие люди говорят, что это совсем «не то», поэтому и не хочется портить впечатления юности. Кстати, а вот вермут мы не любили. Привкус полыни нам не нравился.

Первый стакан «72»-ого я выпил на выпускном вечере в школе. После вручения аттестатов зрелости, как и положено, был банкет, где на столах стояло шампанское. Но все мальчишки- выпускники знали, что в сливных бачках в мужском туалете охлаждаются кому-то уже привычные, а кому-то диковинные бутылки «72-ого» портвейна. На выпускном не грех было выпить всем, и записным букварям и отличникам, и всегдашним распиздяям и двоечникам. Мы уходили во взрослую жизнь, пора было пить портвейн. И вот когда шампанское на праздничных столах было выпито – за моим столом мы, двое парней и две девушки, выпили и своё, и ещё с двух столов, - бдительность учителей, тоже немного осоловевших от игристого напитка, притупилась, мальчики в костюмах и белых рубашках небольшими группками потянулись к мужскому туалету. Когда собрались почти все – а некоторым просто и шампанского хватило, то оказалось, что стаканами запастись догадались только трое из нас. Естественно это были главные хулиганы и двоечники нашей школы. Наконец-то они были выше отличников и хорошистов. Они уже выиграли первый взросложизненый раунд у «букварей». Они знали о жизни гораздо больше нас, маменькиных сынков и прилежных дрочил. Хулиганы и двоечники снисходительно на нас посмотрели и простили ради праздника, а потом они преподнесли нам ещё один урок из жизни. Никто из умных и прилежных не знал, как открыть бутылку портвейна. Мы отчаянно крутили в руках бутылки и даже робко попытались заикнуться о ноже. Самый главный хулиган и двоечник, пренебрежительно сплюнув сквозь передние зубы – так плеваться мы, тоже не умели, взял бутылку из наших неумелых и слабых рук, и тут же на наших глазах с помощью зажженной спички и крепких зубов сорвал пластиковую пробку. Мы все с восторгом ахнули. После таких подвигов, ни кто уже и не спорил, о том какими дозами будем пить. Хулиганы авторитетно заявили, что стаканами. Мы, вздохнув, согласились – а что нам ещё оставалось. Все мужественно выпили по стакану холодного портвейна. И как я теперь догадываюсь, для многих это был последний стакан в этот вечер, да и то он наверняка вылетел наружу, где-нибудь за ближайшим углом школьного здания. Но я пил вместе с хулиганами наравне, во-первых, я всегда с ними дружил, несмотря что был «букварём и дрочилой», а во-вторых – гены, куда ж от них деться.

Закончился наш портвейный фуршет, как и должен, был закончиться – позорным побегом от учителей. Когда остались самые стойкие, и я в том числе, когда из-под дверей туалетной комнаты стали выползать клубы сигаретного дыма, а курили даже те, кто сроду сигарету во рту не держал, прибежал наш завуч, маленький и как нам тогда казалось, очень злой еврей. Он стал яростно колотить в, предусмотрительно припёртую изнутри шваброй – опять идея хулиганов, дверь. Открывать мы ему, конечно же, не стали, а просто все попрыгали из открытого окна на улицу, благо находились на первом этаже. Мы побежали в спортивный зал, где у нас намечался выпускной бал, и где нас давно уже ждали наши нарядные и слегка пьяные девочки. Порой, когда во время танца моё лицо почти касалось девичьего личика, мне чудилось, что и от некоторых наших девочек пахло портвейном. Впрочем, глупо бы было.

После школы я поступил в институт, но поначалу продолжал встречаться со своими школьными товарищами. И когда мы собирались, то всегда пили портвейн. Водку мы тогда ещё пить опасались. По молодости, когда всё спиртное пьётся легко и непринуждённо, трудно рассчитать дозу. И потому наши редкие встречи с водкой заканчивались иногда очень плачевно. Поэтому мы и избегали пить водку, да и дешевле было пить портвейн. Когда мы, например, встречались втроём, то у нас редко находилось в кармане достаточное количество денег. На пару бутылок портвейна – это да, но не более. Да и напиваться особо было нельзя, то есть напиться-то было можно, но домой, к маме, надо было прийти трезвым. Вот и думайте.

Уже потом, учась в институте, и когда появилась возможность самому зарабатывать деньги, я перестал бояться маминых укоров. Там я мог нажраться в хлам, и просто не пойти домой и переночевать в общаге. Вот тогда-то я и стал пить водку. Но порой водка надоедала, да и денег у студентов много не бывало никогда. Вот тогда и приходил на выручку старый товарищ – портвейн. Именно тогда мы полюбили всей душой прекрасный напиток из солнечного Азербайджана – «Агдам». Дёшево – 2р.20коп за поллитру и 2р.90коп. за «0,7», а какой цвет, а какой вкус, а!!! Нектар! Мы полюбили его всей душой. Чуть ниже котировались «Кавказ», «Карабах» и «Узбекистон». Но и это тоже приятные напитки. Но «Агдам» был чемпионом. Особенно мы любили и его пить с сыром и португальскими сардинами в масле, помните такая крышечка с ключом. И ни в коем случае не охлаждать, температура должна быть комнатной, а то теряется вкус. Тогда мы ещё думали о вкусе.

Помню в году так 1984, а может и раньше, на прилавках наших магазинов появилось много разнообразного импортного «бухла». Ну, помните – коньяк «Наполеон», вермут в литровых бутылках и даже настоящий португальский портвейн, «Порто-ронко» так, по-моему, назывался. Не попробовать всё это изобилие мы, конечно же, не могли. Сразу скажу, этот заморский портвейн мне очень понравился. Вкус был более насыщенным, концентрированным, что ли. Да и бутылочка красивая. Мы тогда тащились от всего иностранного, многие долго хранили пустые бутылки от выпитых заграничных напитков.

Потом, когда я стал закоренелым алкашом, то портвейн я пить перестал. Нужно было экономить деньги на более крепкие напитки, да и вкус напитка тогда для меня потерял свою ценность и значимость. Лишь бы било по голове. Лучше набрать «боярышника» и упиться в усмерть, чем смаковать хорошее вино. Какой смысл для алкоголика в хорошем, но слабоградусном вине? Деньги на ветер. По той же причине я и пиво перестал пить. Да, что и говорить – порой даже водка была не по карману. Все устремления были в «аптеку». Какой уж тут портвейн!

Но всё равно я с теплотой вспоминаю родимый портвешок. Его вкус и запах – это вкус и запах юности. Беспечной, безумной юности с широко раскрытыми глазами. Портвейн – спутник всех первых жизненных открытий и разочарований. Время, когда я пил портвейн осталось далеко позади. Но чёрт подери, как же оно было прекрасно!

Но, это я отвлёкся. В общем, к концу школы я почти отличник и спортсмен со спиртным был уже знаком хорошо. И это действительно было лишь знакомством. Первое соприкосновение с неизвестными ощущениями, первый хмель в голове, первая расслабленность и нагловатость в общении с девушками. И никакого похмелья, а порой и здоровое отвращение на следующий день.