— Но мои дочери… Их никак не касается…

— Мы выбираем нового короля! Это касается всех!

«Слишком жестко, возможно. Но суровые времена требуют жестких действий».

Опираясь на трость, Глокта с трудом потянул ногу. Его рука дрожала от напряжения.

— Я сообщу его преосвященству, что он может рассчитывать на ваш голос.

Ингелстад был сломлен. Он сдался, неожиданно и окончательно.

«Обмяк, как бурдюк с вином, который проткнули ножом».

Плечи лорда поникли. Лицо осунулось, на нем застыло выражение ужаса и безнадежности.

— Но, верховный судья… — прошептал он. — У вас нет ни капли сострадания?

Глокта только пожал плечами.

— Мальчишкой я был глуп и довольно чувствителен. Клянусь, я мог бы зарыдать, увидев муху, запутавшуюся в сетях паука. — Он поморщился, поскольку острая боль сковала его ногу, когда он повернулся к двери. — Однако хроническая боль излечила меня от этого.

Это было маленькое собрание в очень узком кругу.

«Однако не скажешь, что в компании царит благодушие».

Наставник Гойл сидел за огромным круглым столом в огромном круглом зале и неотрывно смотрел на Глокту маленькими, как бусинки глазами.

«И в этих глазах нет никакого расположения».

Внимание его преосвященства архилектора, главы королевской инквизиции, было обращено вовсе не на подчиненных. Почти триста двадцать листков бумаги были прикреплены к изогнутой перегородке, занимавшей едва ли не половину комнаты.

«По одному на каждого великого деятеля из нашего благородного открытого совета».

Легкий ветерок, залетавший в высокое окно, ворошил листы, и они едва слышно шуршали.

«Дрожащие листики для дрожащих голосков».

На каждом листе было отмечено имя.

«Лорд такой-то, лорд этакий, лорд неизвестно чего. Великие мужи и незаметные, никчемные персонажи. Люди, чье мнение никого не интересовало, пока принц Рейнольт не вывалился из своей кровати прямо в могилу».

На большинстве листов в углу виднелись разноцветные восковые шарики. На некоторых по два, даже по три.

«Вассалы, лояльные сторонники. Как они будут голосовать? Те, кто отмечен синим цветом, — за лорда Брока, красным — за лорда Ишера, черные — за Маровию, белые — за Сульта, и так далее. Но все может перемениться, и очень быстро. Зависит от того, в какую сторону подует ветер».

Ниже были сделаны надписи — ровные линии маленьких, тесно прижавшихся друг к дружке букв. Слишком мелкие для того, чтобы Глокта мог прочитать их с того места, где сидел. Но он знал, что там написано.

«У одного жена когда-то была шлюхой. Другой имеет склонность к молодым людям. Третий слишком много пьет. Четвертый в приступе ярости убил слугу. Пятый азартен, залез в долги, не может расплатиться… Тайны. Слухи. Наветы. Орудия нашего благородного торга. Триста двадцать имен — и столько же омерзительных историй. Каждую надо раскопать, обработать и пустить в дело. Политика. Работа для блюстителей нравственности. И почему я занимаюсь этим? Ради чего?»

Архилектора заботили более насущные вопросы.

— Брок по-прежнему опережает всех, — пробормотал он уныло, глядя на трепещущие листы бумаги и сцепив за спиной руки в ослепительно-белых перчатках. — У него около пятидесяти голосов, это определенно.

«Насколько что-то может быть определенным в наши совсем не определенные времена».

— Ишер отстает не намного. За него сорок голосов или чуть больше. Скальд в последнее время заметно продвинулся вперед, насколько мы можем судить. Весьма жесткий тип, как оказалось. Он держит в руках делегацию Старикланда, что дает около тридцати голосов. То же самое, вероятно, касается и Барезина. Эти четверо — главные кандидаты, как видно из сложившейся ситуации.

«Но кто знает? Возможно, король проживет еще год, а когда дело дойдет до выборов, мы уже поубиваем друг друга».

Глокта подавил усмешку при этой мысли. Круг лордов был заполнен роскошно разодетыми тушами: представители всех знатных фамилий Союза входили туда, да еще все двенадцать членов Закрытого совета.

«И каждый старается воткнуть нож в спину соседа. Уродливая правда власти».

— Вы говорили с Хайгеном? — резко спросил Сульт.

Гойл вскинул лысеющую голову и, глядя на Глокту, усмехнулся с явным раздражением.

— Лорд Хайген по-прежнему считает, что может стать нашим следующим королем, хотя контролирует не более дюжины голосов. Ему было недосуг выслушивать наши предложения, он слишком занят набором сторонников. Возможно, через неделю или две у него появится причина изменить отношение к нашим словам. Тогда вполне вероятно будет склонить его на нашу сторону, но я бы не стал делать на него ставку. Скорее всего, он вступит в сделку с Ишером. Они всегда были близки, насколько мне известно.

— Что ж, пусть объединяются, — процедил Сульт. — А как насчет Ингелстада?