Заразительны крайности. При психопатологии способность к эмоциональному резонансу обычно уменьшается, зато заражающая сила эмоций растет. Огромная генераторная способность маньяка — вулкан возбуждения. Глубоко депрессивный словно скован холодом могильного склепа. Возбужденный эпилептик, взрывчатый психопат — землетрясение, ураган… Напряженный шизофреник моментально накидывает на вас невидимые стальные цепочки. Истерик и сильно заражает и легко заражается, истеричность близка к актерству…

А психиатр, обладая высокой детекторной способностью, должен быть и сильным генератором, и выработать у себя какое-то «антиэхо».

Вовсе не обязательно, впрочем, что эмоция человека вызовет у вас ту же эмоцию. Когда как… Ему смешно, а вам грустно. Вы взбешены, а он только слегка напряжен. Не бывает вполне тождественных состояний.

Частая ошибка: человека подбадривают, похлопывают по спине: «Не раскисай, старик», стараются развеселить — а ему еще хуже. Подбадриванию поддается лишь тот, в ком зародыш бодрости жизнеспособен. Может быть, нужно мягкое, сдержанное сочувствие или усиленный резонанс: пролить вместе с ним слезы, возвратить ему его состояние в десятикратном размере — и вы увидите, как подобное уничтожается подобным…

Действие музыки строится на прямом эхо с разнообразнейшими приемами поддержания, усиления… Послушайте, как категоричен Шекспир, для которого отношение к музыке — тест на моральную полноценность:

К сожалению, есть и меломаны-человеконенавистники, и добрые, тонкие люди, абсолютно к музыке глухие…

Чтобы воспитание человеков сдвинулось, наконец, с многовековой мертвой точки, надо внимательно, с ледяной головой изучить психофизиологию сочувствия. Надо точно, научно понять, как становятся возможным равнодушие, жестокость, садизм не только извне, но и изнутри, от мозга. Ибо люди, что бы ни говорили, в своих изначальных расположениях не одинаковы.

Да разве только люди? У 10–15 процентов самок любых животных отсутствует родительский инстинкт, и вместо любви к детенышам — равнодушие, а у хищных и каннибальство.

Инстинкт убийства мышей распределяется между кошками неравномерно. У некоторых котят инстинкт этот жестко наследствен, у большинства зависит в примерно равной мере и от наследственности и от обучения, у третьих отсутствует. Уже знакомая нам оптимальная формула популяционного спектра любого качества: гибкая середина с бахромой крайностей.

Природа старается быть ко всему готовой, а ситуация выбирает из генофонда. Исчезнут с земли крысы, мыши — род кошачий не пропадет, выживет за счет тех, кому можно и хлебом обойтись, есть такие полутравоядные коты, толстые и мордастые.

Какие-то зачатки садизма у многих есть — эта страшная способность, эта возможность испытывать удовольствие от мук другого существа. Наряду с полной способностью сочувствия и даже в какой-то двойственной связи с ней…

У сильно вооруженных хищников вид сохраняет себя от чрезмерной взаимной жестокости специальными приспособлениями, похожими на сочувствие: волк подставляет победившему сопернику самое уязвимое место, и тот, вместо того чтобы кусать, мочится. Побежденный кот падает на спину и истошно орет, вызывая рефлекторную остановку карающей десницы… Разошедшегося человека так легко не остановить.

Дети часто предаются мучительству. Терзают муху… Пауку-косиножке оторвали ножки… И пустили по дорожке… Издеваются над толстым, нескладным, бьют слабого, робкого, травят чужого, чудного…

Смирим на секунду воспитательский порыв, подойдем поближе, посмотрим внимательно.

Мучат по-разному, из разных побуждений, по разным механизмам.

Этот еще просто не научился чувствовать, не ощущает, не представляет, что другому существу может быть больно. Еще не срабатывает эмоциональное эхо, а может быть, недоразвито… Бессознательно полагает, что чувствует только он один, живой центр мира, а все остальное как бы и не живое. Забавляется и исследует… Так младенец тычет пальчиком в глаз матери — любопытно!.. Стихийное, эмоциональное невежество остается уделом многих: не понимают, что бьют — движением, словом, молчанием.

А вот этот понимает! Чувствует! У этого — острое удовлетворение муками жертвы! корчами! криками! судорогами! — Наслаждение властью! — Тихо… Внимательно посмотрите: маленький палач вершит возмездие, он мстит мухе за то, что его унизили, не пустили, побили; сегодня муха — это отец, спьяну давший оплеуху, а послезавтра мухой будет очкарик из соседнего подъезда…

Но это не самое страшное. Это, в сущности, обыкновенно.

Самое страшное — вон у того, который мучает просто так и испытывает удовлетворение не моральное, а физическое, испытывает сладострастие. Это палач по призванию, настоящий садист. Извращено эмоциональное эхо: сигналы чужого ада подаются ему на рай.