— Ну, а 27-го?..

— Тоже какая-то дрянь вышла… Понятно, что сейчас же после атаки, даже не ожидая сигнала, все начали разводить пары. Подбитые суда немедленно пошли в гавань, да в потемках, плохо слушаясь руля из-за пробоин, никто не попал, куда хотел. Все трое, рядышком, выкатили на отмель Тигрового Хвоста под самым маяком… На другой день «Цесаревич» и «Палладу» сняли, отвели внутрь, а «Ретвизан» так и сидит до сих пор: у него пробоина в носу, и через нее, по системе вентиляционных труб, одобренной техническим комитетом, вода медленно, но верно, сплющивая какие-то специально изобретенные шаровые клапаны, распространяется по всему броненосцу. Изолировать пробоину невозможно. Надо её, хоть временно, заделать, а без этого — слава Богу, что сидит на мели!..

— Ну, так вот: стоим под парами. Перед рассветом, когда закончились атаки миноносцев, послали крейсера на разведку. Первым возвращается «Боярин», держит сигнал: «Видел приближающегося неприятеля». — Немного погодя, полным ходом, уже в перестрелке с наседающими крейсерами японцев, идет «Аскольд» и сигналит: «Неприятель наступает в больших силах». А мы — стоим на якоре в трех колоннах, и наша «Ангара» совсем на отлете, самым восточным кораблем южной линии… Наконец — без всяких сигналов, своими глазами видим — появляется на горизонте весь японский флот… А мы — все стоим… Видите ли: с утра начальник эскадры был вызван к наместнику для получения инструкций и еще не возвратился… Это мы уж после узнали, а тогда… понимаете — так и подмывает! так и дергает!..

— Как же? не доложили? не послали сказать?..

— Не доложили! Не послали сказать! Ха-ха-ха!.. — желчно рассмеялся мой собеседник. — Да вы забыли, что ли? Ведь Золотая гора первой принимает все сигналы, и горизонт у нее много больше, чем у судов, стоящих на рейде! А с Золотой горы — телефон прямо во дворец к наместнику!.. Должно быть, все совещались, — находили, что еще «преждевременно»!.. Впрочем — как знать, чего не знаешь?.. Словом, флаг-капитан, видя, что неприятель вот-вот откроет огонь, сделал сигнал «Сняться с якоря, быть в строе кильватера» — сам, не дождавшись возвращения адмирала, который догнал «Петропавловск» на катере и высадился на него уже на ходу… Боя настоящего не было. Правильнее сказать — перестрелка. Хорошо стреляют. Первые их два снаряда так и легли оба у самого борта «Петропавловска»… Нарвались на Электрический утес. Его 10-дюймовую батарею успели изготовить. С возвышенного-то берега, да с крепостным дальномером!.. Кажется, им здорово влетело! — 40 минут постреляли и заторопились домой! У нас — азарт, подъем духа! Сигнал: «Преследовать неприятеля!» — «Аскольд», «Новик» — наши скороходы — уж бросились вперед, в первую голову… Вдруг — на Золотой горе поднимают «ферт» («Ферт», т. е. флаг, соответствующий букве Ф., означает — «Предыдущий сигнал отменяется».)… Вернулись… Потом все, в порядке постепенности, вошли в гавань… И вот — стоим…

Я слушал и хотел бы не верить…

«Ангара» тоже принимала участие в бою. Конечно, ввиду большой дистанции, вряд ли она нанесла неприятелю какой-нибудь урон своими 120-мм пушками, хотя сама порядочно потерпела. Были убитые и раненые; был критический момент, когда оказался перебитым рулевой привод и некоторое время пришлось управляться машинами; большая часть шлюпок левого борта превратилась в решето; трубы, вентиляторы пестрели мелкими пробоинами… но все от осколков снарядов, рвавшихся о воду, близ борта. Единственный (зато 12-дюймовый) снаряд, попавший в пароход, на счастье, не разорвался: пробив борт, палубу, несколько переборок, он залетел в каюту первого класса, разрушил койку и мирно опочил в ее пружинном матрасе… Похоже на анекдот — но правда.

Я не слишком верил в обещанную крейсерскую службу «Ангары». Ведь настоящие крейсера, на моих глазах, стояли без всякого дела…

«Беречь суда! Отнюдь не рисковать» — этот лозунг, с которым я недавно познакомился, вряд ли был принят младшим флагманом самостоятельно. Вероятно, он был дан «свыше»… Конечно, эти пессимистические размышления я хранил про себя и не только их не высказывал, но еще всеми мерами пытался подбодрить личный состав и привлечь его к дружной работе по подготовке «Ангары» к ее будущей деятельности. А работы было немало.

«Ангара» (бывшая «Москва») — один из лучших пароходов Добровольного флота — была принята под военный флаг перед самой войной. На нее поставили артиллерию (шесть 120-мм и восемь 75-мм пушек), грузовые трюмы засыпали углем, назначили сборную команду с разных судов, переменили название, и — вспомогательный крейсер был готов.

Организация судовой жизни, все эти непонятные непосвященным «расписания», в которых на всякий случай и во всякой обстановке каждому человеку указаны его место и обязанности сообразно его званию и специальности, — находились в зачаточном состоянии. Сверх того необходимо было озаботиться, с теми средствами, какие были под руками, блиндировать (прикрыть хотя бы от осколков) наиболее жизненные и нежные части, как то — приборы управления рулем и машинами, пожарные трубы и т. п.

Главное же — надо было до крайних пределов уменьшить количество дерева и вообще горючих материалов. «Ангара», т. е. «Москва», с ее роскошной отделкой пассажирского парохода, представляла собою настоящий плавучий костер. Счастье было, что 27 января 12-дюймовый снаряд, угодивший в каюту первого класса, не разорвался, — тут было бы где разгуляться пожару!..

В моих хлопотах я встретил неожиданное, хотя чисто формальное, препятствие со стороны командира: надо было спросить разрешения наместника. Оказывается, за несколько дней до начала военных действий он посетил «Ангару» и наметил ее как яхту-крейсер, предназначенную для него и его штаба в случае необходимости проследовать куда-нибудь морем. Принимая во внимание, что в военное время штаб наместника достигал 93 человек (адмиралов, генералов, штаб- и обер-офицеров и чиновников), действительно, «Ангара» являлась для этой цели кораблем, наиболее подходящим… Первоначально предполагалось даже совершенно закрыть все помещения первого класса и держать их в полной неприкосновенности для будущего высокого назначения, а командира и офицеров поселить в скромных каютах судового состава.

Впоследствии, когда выяснилось, что эти каюты необходимы для помещения в них кондукторов, устройства канцелярии и малых складов тех артиллерийских, минных и шкиперских материалов, которые нужно всегда иметь под руками, — последовало разрешение командиру и офицерам пользоваться некоторыми помещениями первого класса, но с наказом: ничего не испортить.

— Что ж это? — ворчали иные, — или думают, что мы ни когда не ездили на пароходах в первом классе? Боятся, что перебьем зеркала и мебель переломаем?..