Суда продолжали выходить на рейд, но с величайшей осторожностью, строго следуя по пути, уже пройденному другими, и, по возможности, тотчас же становились на якорь. Взять несколько сажен вправо или влево — и можно было наткнуться на мину, еще не всплывшую, а верно стоящую на заданной глубине… О соблюдении диспозиции, конечно, не могло быть и речи!..

К 9 ч. утра «всплывших» насчитывали до 5…

— Наше счастье, что они их плохо ставили! — посмеивалсякомандир. — Все всплывают!

— Пять всплыло, а сколько еще стоит?.. — заметил минер. С «Цесаревича» сделали сигнал: «Спустить паровые катера, обследовать промежутки между судами».

Из гавани вышел тралящий караван и начал совершать рейсы мористее эскадры. Там не нашлось ничего. Зато между судами улов оказался богатым: к полдню взорвалось на тралах, всплыло и было утоплено расстрелом 10–11 мин…

Одна была взорвана у нас под кормой так близко (сажен 10–15), что при падении поднятого взрывом водяного столба все находившиеся на юте приняли холодный душ…

А в сторону моря — было чисто…

Эскадра словно нарочно расположилась на минной банке…

— Как это мы прошли по всей линии, ни одной не задевши?.. — недоумевали офицеры…

— Бог пронес!.. — говорили в команде. Многие снимали фуражки и крестились…

В кают-компании за завтраком не слышалось шуток по поводу неудачи японской затеи: не было ни говора, ни оживления… Все как-то хмурились, словно не решались откровенно высказаться… Я думаю, всеми владела одна и та же мысль. Очевидно, мины набросаны либо вчера, либо сегодня ночью, так как раньше здесь было чисто; вполне возможно, что наши прозевали, но почему именно здесь? на том месте, где должна была стать эскадра? Неужели наша наисекретнейшая диспозиция была известна японцам?.. Не хотелось верить… Однако — факт налицо…

— Дрянь дело!.. — неожиданно заявил мой сосед по столу, старший артиллерист, но вдруг замолчал…

И никто не спросил: «почему дрянь?» — все тоже молчали… Полдень. Тралящий караван все бродит и бродит, обследывая дорогу к морю. Далеко на горизонте маячат японские миноносцы. Время идет…

— Очевидно, ждем полной воды, чтобы войти в гавань! Не идти же в море «на ночь глядя»! — слышатся саркастические замечания…

На крейсере и офицеры, и команда ночью почти не спали, а с 3 ч. утра — все на ногах; однако никого не тянет воспользоваться отдыхом, заснуть… Все бродят, озлобленные, недовольные… «Конечно — назад! — Опять на месяц запремся!» — раздается глухой ропот в случайно собирающихся кучках…

Вдруг в 1 ч. дня сигнал: «Записать порядок судов, идущих в море»…

Словно солнце проглянуло. Все ожили; все подбодрились. Молодежь пришла в такой азарт, что даже потребовала шампанского, и один из самых юных представителей кают-компании, с бокалом в руке, декламировал: «Что ж мы? — На зимние квартиры? — Не смеют, что ли, командиры чужие изорвать мундиры о русские штыки?..»

В 1 ч. 40 мин. дня начали служить молебен, но дослушать его не пришлось, так как в 1 ч. 50 мин. по сигналу начали сниматься с якоря, и — «Диана» раньше всех. До выхода в открытое море, вне пределов набросанных японцами минных банок, был указан такой порядок строя: тралящий караван, пара за парой; затем три пары миноносцев второго отряда, тоже с тралами; «Диана», за ней «Аскольд», потом броненосцы и в замке — «Баян» и «Паллада»; «Новику» и первому отряду миноносцев, идущему в составе эскадры, предоставлялось «держаться по способности». Двигались медленно, узлов 6, из-за тралов, которые при большей скорости всплывали.

Настроение личного состава было великолепное.

Наконец-то решились! — Хоть пропадем, так недаром! — Только бы дорваться! — Держись теперь! — слышалось то тут, то там.

Мы во всяком случае лопнем! — торжественно заявлял минер и, в ответ на недоумение окружающих, пояснял, видимо довольный своим mot: — «Диана» идет головным кораблем: она — ведет флот к бою, и ей же — первая мина, которую пропустит тралящий караван. Egro! от мины, или от важности, но мы лопнем!

Кругом смеялись…

В 2 ч. 35 мин. японские миноносцы, набравшись смелости, начали обстреливать наш тралящий караван. На защиту его бросились «Новик» и первый отряд миноносцев, а также открыла огонь «Диана», из 6-дюймовок, через головы своих. Перестрелка продолжалась около 15 минут, а затем японцы, видя безнадежность предприятия, поспешно бежали на SO.

В самый разгар схватки наш судовой священник, иеромонах Гавриил, несмотря на боевую тревогу закончивший служение молебна и обходивший крейсер с крестом и святой водой, вышел на верхнюю палубу…

Какое глубокое, неизгладимое впечатление производила эта мерно и неторопливо движущаяся фигура в зеленой с золотом ризе, стройное пение — «Спаси, Господи, люди Твоя…» — под аккомпанемент выстрелов… взмахи кропила над судорожно вздрагивающими, откатывающимися и накатывающимися пушками, извергающими огонь и смерть… сотни обнаженных голов, склоняющихся, чтобы принять благословение, может быть, последнее… комендоры, на мгновение отрывающиеся от прицела, чтобы приложиться к кресту…

— Молодец, батя! — невольно вырвалось у командира…