Разговоры со стариком сводились также к его монологам. Даже с Даниилом Николаевичем разговор произошел в том же духе.

Сергей Сергеевич подошел к Даниилу Николаевичу очень вежливо. «Вот, хотел я у вас узнать, товарищ профессор…» – начал он о медведях, с которыми очень враждовал. Но как только Даниил Николаевич стал ему рассказывать о повадках медведей и средствах борьбы против их нападений на пасеку, старик махнул рукой: «Э, брат, хоть ты и профессор, да больно молод и вовсе не дело говоришь»,- и стал излагать свою точку зрения, уже не давая Даниилу Николаевичу и рта раскрыть.

Пчеловодство Сергей Сергеевич знал в совершенстве, уход за пчелами у него был налажен великолепно, меду он снимал столько, сколько не давала ни одна пасека в округе, но объяснения тех или иных поступков пчел были у него совершенно своеобразные. В частности, он уверял, что если «с пчелами сказать невежливо» или, упаси бог, «их черным словом обидеть», то обиженные пчелы «взяток не дадут» и т. д.

На этой пасеке и закончилась по существу наша экспедиция. Уже в первый день по выходе отсюда мы к обеду попали на колесный путь, а вечером следующего дня добрались до железной дороги.

Но день, который мы провели под кровом немыслимо гостеприимного пасечника, остался ярким до сих пор в моей памяти.

Собственно, сделали мы очень мало, кое-что поправили из снаряжения, кое-что разобрали, кое-каких лошадей подковали, а в основном отдыхали. Отдыхали и смотрели на яркую зелень ореховых лесов, уходящих по склонам, и на скалистые вершины хребта, откуда только что спустились и которые уже закрыло белое покрывало. Мы слушали шум реки и рассказы нашего разговорчивого хозяина, ели оладьи милейшей хозяйки.

Нам было тепло, хорошо и спокойно после законченного пути.

Кругом шумели листвой великолепные орехи, цвели огромные запоздалые мальвы. Осыпались яблоки, и туча птиц кочевала с одной поспевшей алычи на другую.

Мы все лежим на кроватях, кровати стоят вдоль стен, а вся середина комнаты завалена снаряжением.

Мы не то в шестой, не то в двадцать шестой раз обсудили все, что только можно обсудить. Мы еще раз перечитали список снаряжения с указанием веса каждой вещи и решили, что выкидывать больше ничего нельзя.

Еще раз прикинули – когда приедет шофер Миша и когда, следовательно, можно выехать; попутно его, конечно, обругали кто как смог. Мы еще раз выслушали заявление студента Олега о том, что все отвечают перед ним в том смысле, чтобы козлы ему были; заявление сотрудника Памирской биостанции – Тадеуша Николаевича (Тадика), что бидончик берется только для научных целей, что он ни капли никому из нас не даст, что бы ни случилось. Мамата мы сегодня не слушаем (обычно он выступает насчет фуража и плохих седел) – его уже нет.

Все это мы выслушали, все обсудили, и говорить нам было больше не о чем. Миша еще не приехал, выезжать нам было не на чем, и мы со скукой и отвращением смотрели друг на друга. Слава богу, хоть Мамата на нашем единственном коне Партнере со всеми ишаками отправили сегодня вперед, а то и он торчал бы у нас в комнате.

Мы пролежали по существу целый день, переругиваясь, и почти ничего не сделали. Вечером продолжалось все то же, за тем, однако, исключением, что было несколько ложных тревог.

Раздавался крик: «Машины!» – и все кидались вон из комнаты. Снаружи мы выстраивались в темноте, долго и тщательно вглядывались в движение фар на тракте. Но тревоги все были ложные, машины по тракту шли и ночью и вечером, но они шли мимо, не заворачивая к нам на станцию. Поэтому, простояв некоторое время в темноте и убедившись, что огни не поворачивают к нам, мы шли домой. Перед этим мы, конечно, ругали того, кто поднимал ложную тревогу.

Машина пришла, как водится, ночью, когда ее уже никто не ждал и все спали. Проснувшись утром, мы обнаружили, что она была налицо, а Миша спал. Будить его не стали, но выкрали у него из кармана ключ, завели машину и подогнали к складу грузиться. Так что, когда шофер проснулся часов в одиннадцать и, потянувшись, начал, что «вот, мол, ребята, сейчас позавтракаю и подгоню вам машину под погрузку, чтобы сегодня как следует погрузиться, а завтра пораньше выехать», мы ему сказали, что завтракать действительно надо – и надо поскорей,- потому что все уже погружено и через час надо выезжать.

Торжественно оптимистическое выражение лица у Миши перешло в безразлично кислое, и он. молча начал обуваться.

Затем был завтрак, затем мы с криком садились в кузов, а провожатые с криком бегали вокруг, и мы махали руками, и они махали руками.

А потом мы тронулись.

Район, растительность которого мы хотели обследовать,- это бассейн целого веера рек, образующих реку Муксу. Бассейн этих рек ограничен с севера Заалайским хребтом, с востока-хребтом Зулумарт, а с юга и запада – целым узлом хребтов вокруг ледника Федченко.