Шрифт:
— Как поживаете? — спросила Жюстина, понизив голос.
Бритта Сантессон всем своим видом выразила нежелание отвечать.
— Пожалуйста, попробуйте хлебушек, совсем свежий.
— Чувствую.
Было очевидно, что пожилая женщина не хочет делиться своими заботами.
— Вот и осень наступила, — сказала она. — Вы знаете, мне нравится осень. Я не люблю жару, хотя после такого лета и говорить об этом стыдно. Не понимаю я пенсионеров, которые уезжают в Испанию.
— Может, они живут там только зимой, пока тут снег, — Жюстина отрезала несколько кусков сыра и положила на хлеб. — Дождь идет? — спросила она.
— Уже перестал.
Жюстина поежилась.
— Подумать только, а совсем недавно стояла такая жара.
— Вы за мужем заехали? — спросила Бритта.
— Не заехала, я тут у него спала. Иногда ночью так тоскую по нему, что приходится ехать сюда.
Бритта Сантессон слабо улыбнулась.
— Хорошо, когда муж под боком.
— Да.
— У меня-то давно уж нет.
— Вот как…
— Гуннар умер девять лет назад. С тех пор сплю в холодной постели.
— От чего он умер?
— От старости.
— Понятно. — Жюстина участливо вздохнула.
— Он был старше меня, намного старше. Просто настал его черед, если можно так сказать. Но какая разница — все равно я скучаю по нему.
Жюстина удивилась разговорчивости Бритты. Ей почудилось, что на самом деле та хочет рассказать что-то другое, но не может.
В столовую вошла пара среднего возраста. Держась за руки, они неуверенно огляделись. Бритта указала на один из свободных столиков. Она убрала грязные тарелки и чашки, а затем, обнаружив, что закончился кофе, поспешила варить новый.
Позавтракав, Жюстина вернулась в каморку. Птица тут же взлетела к ней на плечо, уткнулась в мочку уха и приветливо защелкала клювом. Вошел Ханс-Петер.
— Наверное, скоро поедем? — спросила она. — Беспокоюсь, как бы чего не случилось с домом.
— Конечно. Скоро. Как только выбывающие уедут. Осталось немного.
В гостинице были свои правила. Отъезд не позднее девяти утра. Большинство гостей знали об этом, и, поскольку среди постояльцев было много туристов, которые ловили каждую секунду в столице, проблем почти не возникало.
Жюстина согнала птицу на спинку стула и обняла Ханс-Петера.
— У тебя усталый вид, любимый. Прости, что примчалась и помешала спать.
Он поцеловал ее, но как-то рассеянно, скованно. У стойки раздался звонок. Ханс-Петер высвободился из объятий Жюстины и поспешил в холл. Жюстина опустилась на кушетку. Дверь была закрыта неплотно, она слышала, как один из постояльцев на ломаном английском пытается расплатиться.
— But I don't understand! You say not accept credit cards? [6]
6
Но я не понимаю. Вы говорите, что не принимаете кредитные карты? (англ.).
Мягкий, спокойный голос Ханс-Петера — как же она любила его терпение.
— Извините, сэр, но мы, вероятно, предупредили вас сразу по прибытии. В этой гостинице можно расплатиться только наличными.
— Что это за каменный век! Сейчас все принимают карточки. Или Швеция — страна третьего мира? Может, у вас надо расплачиваться бусами?
Ханс-Петер вежливо засмеялся.
— Сожалею, сэр. Но вы же видите объявления. No credit cards.
— But why the hell?! [7]
7
Да какого черта?!
— Это часть имиджа гостиницы — индивидуальное, немного старомодное и внимательное обслуживание в наше беспокойное время. Обычно наши гости это ценят.
— А если у меня нет наличных?
— Неподалеку есть банкомат. Сожалею, если это вас затруднит.
Мужчина продолжал ворчать, затем послышался голос женщины, которая уговаривала его, — Жюстина уловила слово charming [8] . Интересно, как долго Ульф Сантессон будет гнуть свою линию? Ведь это так сложно и несовременно.
8
Очаровательно (англ.).
— Ну вот!
Ханс-Петер крикнул из холла, что готов идти. Жюстина уже собралась было завернуть птицу в шаль, как услышала, что открылась дверь. Чуть помедлив, она вышла из каморки.
Когда-то она уже встречала Ариадну. Увидев лицо этой крупной женщины, она почувствовала слабость. Ханс-Петер стоял перед стойкой. Тело застыло, рот приоткрыт в беззвучном крике.
— Привет, — пробормотала Ариадна. Губы распухли и потрескались, лицо было перекошено, будто сдвинуто набок, один глаз полностью затек. Волосы висели безжизненными прядями. Несмотря на все ее попытки замазать ссадины и синяки, скрыть следы побоев не удалось.