Вермахт к июню 1941 года существенно превосходил в умении воевать не только Красную Армию, но и все остальные армии мира. Особенно сильно ощущалось преимущество германской армии в ведении маневренной войны. При существующем соотношении в силах на юго-западном направлении наступление наших войск даже с вводом в сражение стратегических резервов в лучшем случае переросло бы в затяжные бои. Но это объективно оказалось бы более выгодным противнику, войска группы армий «Центр» которого неизбежно добились бы еще большего успеха на направлении Минск, Смоленск. В рассматриваемых условиях лета 1941 г. с учетом реального состояния боевой и мобилизационной готовности Красной Армии надеяться на успех упреждающего удара — верх наивности. Лучшим подтверждением такого исхода является поражение войск ЮЗФ в самом крупном по масштабу танковом сражении Второй мировой войны в районе Дубно [139] .

Хотя кое-какие плюсы в подготовке упреждающего удара и при его нанесении даже наличными силами усмотреть при желании можно. До начала боевых действий удалось бы заблаговременно устранить недостатки в организации связи, заранее организовать взаимодействие и управление войсками. Это позволило бы войскам первого стратегического эшелона войти в войну более или менее организованно. Командование и войска избежали бы психологического шока, который они испытали в результате внезапного нападения немцев (это зачастую вообще забывают учитывать). За время осуществления первых операций в стране была бы проведена в полном объеме мобилизация. Возможно, удалось бы на первых порах избежать и таких масштабных окружений, которые привели к громадным потерям в людях, в вооружении и боевой технике. Войска второго стратегического эшелона вступили бы в сражения более подготовленными. Но все это выглядит плюсами только в сравнении с масштабами разгрома войск приграничных округов в начальный период войны, о которых мы теперь знаем. А Сталин и военное руководство в канун войны и помыслить об этом не могли.

Результаты тщательного анализа качественного состояния вермахта и советских войск, боевой подготовки и боеспособности последних позволяют сделать однозначный вывод, что, независимо от чьих-то пожеланий, кадровая Красная Армия не была готова к нанесению упреждающего удара по Германии ни летом, ни вообще в течение 1941 года. Поэтому Сталин, будучи здравомыслящим человеком, не мог согласиться с предложенным Генеральным штабом вариантом действий ни по военно-стратегическим, ни тем более по политическим причинам, и делал все возможное и невозможное, чтобы оттянуть начало войны, даже в ущерб безопасности страны.

Это название раздела взято из книги В. Суворова (Резуна), но просим не спешить обвинять авторов в плагиате. Хотя раздел, истины ради, следовало бы назвать так: «Почему не был создан Второй стратегический эшелон?» Но об этом ниже. А вопрос действительно важный. Недаром «резунисты» уделяют ему особое внимание, считая выдвижение из глубины страны советских резервных армий основным и неопровержимым доказательством того, что план, предложенный в записке «Соображения…», был утвержден, и Красная Армия готовилась к нанесению упреждающего удара.

Резун прямо заявляет, что «‹…› никто не сможет дать другое, нежели он, объяснение выдвижению второго стратегического эшелона в мае 1941 года (выделено нами. — Авт.):

«Ледокол» я писал ради одного вопроса. Этот вопрос — в 26-й главе. Предшествующие главы — только присказка. Главный вопрос книги написал заглавными буквами. Для непонятливых еще и приписал: вот он — центральный вопрос. Грядущих своих критиков просил мелочью не бренчать, а брать барана за рога — отвечать на главный вопрос» [780]. «Вопрос этот сформулирован в самом названии 26-й главы «Ледокола»: «Зачем был создан Второй стратегический эшелон». И далее: «Коммунистические историки готовы обсуждать любые детали и выискивать любые ошибки. Но давайте отвлечемся от второстепенных деталей и дадим ответ на главный вопрос» [781].

Давайте. От правильного понимания предназначения и роли второго стратегического эшелона зависит очень многое. Поэтому сначала о самом термине — «эшелон». Иначе неподготовленному читателю будет трудно распутать хитросплетения лжи, навороченные Резуном вокруг вопроса о составе, сроках и порядке выдвижения советских резервных армий. Эшелон — это элемент боевого порядка (для тактических частей и соединений) или оперативного построения (для объединений). В зависимости от замысла на бой (операцию) и наличия сил в боевом (оперативном) построении может быть несколько эшелонов, расположенных один за другим. Стратегический эшелон — это часть вооруженных сил государства, предназначенных для решения стратегических задач в войне. Необходимость создания вторых стратегических эшелонов впервые возникла с появлением массовых армий, когда добиться победы в войне в одном генеральном сражении стало невозможным. В мирное время вооруженные силы, обычно содержащиеся в сравнительно ограниченном составе, составляют первый стратегический эшелон. С началом войны (с объявлением мобилизации) под его прикрытием развертывается второй стратегический эшелон, состав которого практически никогда не остается постоянным. Так, советские армии формировались и вводились в него буквально в последние дни перед войной и даже после ее начала. Менялось и количество входящих в них соединений, причем неоднократно.

Действительно, советское командование еще до начала войны начало формировать резервные армии и выдвигать их из внутренних военных округов и Дальнего Востока в западном направлении. В создавшейся обстановке это были вполне понятные меры предосторожности. Они стали ответом на начатое с конца февраля 1941 г. сосредоточение у советских границ сил вермахта. Второй стратегический эшелон должен был стать могучим инструментом в руках Главного командования РККА, способным внести решающий перелом в ход войны. В случае ее начала резервные армии из состава второго стратегического эшелона предназначались для восполнения потерь действующей армии, поддержки и наращивания усилий фронтов на важнейших стратегических и оперативных направлениях, в том числе и на случай ликвидации (локализации) прорывов противника, а также для решения других внезапно возникающих задач в ходе военных действий. Резервные армии и перебрасывали на Западный ТВД для того, чтобы использовать их в нужное время и в нужном месте. Позже мы расскажем и о других важных причинах принятия решения на их переброску поближе к западным рубежам.

Рассмотрим подробнее сам процесс создания второго стратегического эшелона, опираясь, в отличие от Резуна, на достоверные факты и документы. Предварительное распоряжение подготовить войска к отправке на запад Генштаб отдал в дальневосточные округа 26 апреля. В «Соображениях…» Тимошенко и Жукова, появившихся не ранее 15 мая, предлагаемая советская группировка резервов Главного командования должна была состоять из пяти армий, включавших 47 дивизий. Районами сосредоточения двух из них, имевших в своем составе суммарно 15 дивизий, были выбраны Вязьма, Сычевка, Ельня, Брянск, Сухиничи. Еще одна армия из восьми дивизий должна была дислоцироваться в районе Вилейка, Новогрудок, Минск. Остальные две армии предназначались для Украины. Первой, в составе 12 дивизий, был назначен район Шепетовка, Проскуров, Бердичев, а второй, из такого же числа соединений — район Белая Церковь, Звенигородка, Черкассы [782]. Таким образом, трем армиям из пяти (почти половина из выдвигаемых 47 дивизий) районы назначения были определены на Западном стратегическом направлении. Из них две предполагали сосредоточить за ЗапОВО, довольно далеко в тылу, а третью располагали в пределах этого округа. Остальные две, самые мощные по составу (24 дивизии), сосредоточивались в пределах КОВО, учитывая, что главный удар планировался на юго-западном направлении.