И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.

— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.

— Нет, — ответил С.К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду.

Тем временем в кабинет И.В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.

— Что будем делать? — спросил И.В. Сталин. Ответа не последовало.

— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность (здесь и далее выделено нами. — Авт.), — сказал нарком.

— Читайте! — сказал И.В. Сталин.

Я прочитал проект директивы. И.В. Сталин заметил:

— Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.

Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома. Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить. И. В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи.

‹…› С этой директивой Н.Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас же передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года. Копия директивы была передана наркому Военно-Морского Флота.

Что получилось из этого запоздалого распоряжения, мы увидим дальше [4] .

Испытывая чувство какой-то сложной раздвоенности, возвращались мы с С.К. Тимошенко от И.В. Сталина.

‹…› немецкие войска завтра могут перейти в наступление, а у нас ряд важнейших мероприятий еще не завершен. И это может серьезно осложнить борьбу с опытным и сильным врагом. Директива, которую в тот момент передавал Генеральный штаб в округа, могла запоздать и даже не дойти до тех, кто завтра утром должен встретиться лицом к лицу с врагом» [12].

Так, по версии Жукова, родилась пресловутая директива войскам приграничных округов, которой историки позднее присвоили № 1.

Просим извинения у читателя за слишком пространную выдержку из мемуаров Жукова, но она необходима нам, чтобы выявить некоторые противоречия в воспоминаниях маршала и в самом тексте директивы, о смысле и обстоятельствах принятия которой исследователи спорят уже несколько десятилетий.

Вот ее текст:

«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.

1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности (здесь и далее выделено нами. — Авт.) встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

21.6.41 г.» [13]. Тимошенко. Жуков.

Странно, что Жуков, рассказывая об этом эпизоде, нигде не называет время, когда он получил известие о перебежчике и когда он и Тимошенко приехали к Сталину. Это важный вопрос, ведь счет в это время шел уже не на часы, а на минуты. Если судить по «Журналу посещений» кабинета Сталина вечером 21 июня, то Тимошенко, Жуков вошли в кабинет Сталина в 20.50. Там уже находились еще четыре человека: члены Политбюро Молотов, Берия, Маленков и Ворошилов. Через пять минут туда же вошел Мехлис [14]. Тимошенко и Жуков вышли из кабинета в 22.20.

Но передавать директиву в войска почему-то начали только в 0.25 22 июня. Задержка с передачей составила более двух часов (Ватутин уехал раньше 22.20). Поэтому и довести ее до большей части соединений своевременно не удалось. Например, в штабе 4-й армии расшифровывать директиву начали уже под бомбами врага. Если бы войска о возможном внезапном нападении немцев предупредили раньше, то они смогли бы организованно вступить в бой, и жертв внезапного нападения было бы намного меньше.