— Да уж, погода — хуже не придумаешь, — согласился я. — Нам здесь ничто не угрожает?

— Кто его знает, — Свенсон пожал плечами. — Ураганом нас прибило к западному краю полыньи, а по правому борту — разводье не шире полусотни ярдов. Пока мы в безопасности. Но вы же видели и слышали, что пак наступает, и довольно быстро. Узкая полынья, где мы сейчас стоим, образовалась меньше часа назад. Сколько она еще продержится открытой? Все зависит от рельефа льда, но обычно такие полыньи затягиваются довольно быстро; корпус «Дельфина», конечно, выдержит, но против миллионов тонн льда ему не устоять. Может, мы продержимся здесь несколько часов, а может, несколько минут, но, что бы там ни было, как только ледяная стена на восточном краю полыньи окажется в десяти футах от правого борта, мы начнем погружение. Вы, верно, знаете, что ожидает корабль, застрявший во льдах.

— Знаю: его расплющит, и он будет дрейфовать по крыше мира несколько лет кряду, пока в один прекрасный день льды его не отпустят и он не пойдет прямиком на дно — на двухмильную глубину. Правительству Соединенных Штатов такая перспектива вряд ли понравится, капитан.

— И капитану третьего ранга Свенсону придется навеки распрощаться с надеждой на повышение, — подытожил Свенсон. — Как мне кажется…

— Эй! — послышалось из радиорубки. — Эй, сюда!

— Как мне кажется, я срочно понадобился Забрински, — Свенсон направился, как обычно, обманчиво-спокойным шагом в радиорубку; я пошел следом за ним.

Забрински, с улыбкой до ушей, сидел вполоборота к нам, на крутящемся стуле и в вытянутой левой руке держал наушники. Свенсон взял их, немного послушал и кивнул.

— DSY, — чуть слышно проговорил он. — DSY, доктор Карпентер. Мы их поймали. Взяли пеленг? Так, — повернувшись к двери, он обратился к рулевому:

— Эллис, сходи за штурманом да поживее.

— Теперь-то уж мы их не потеряем, капитан, — весело сказал Забрински. Как я успел заметить, сейчас он улыбался только глазами. — Эти парни, похоже, настоящие кремни.

— Самые что ни на есть настоящие, Забрински, — рассеянно проговорил Свенсон. По сосредоточенному виду капитана я понял, что он прислушивается к гулкой канонаде, производимой тучами льдинок, которые, подобно миллиарду крошечных зубил, беспрестанно колотили по корпусу подлодки с таким шумом, что говорить спокойным голосом было попросту невозможно. — Настоящие кремни. Связь двусторонняя?

Забрински покачал головой и отвернулся — улыбку с его лица как рукой сняло. Рэберн принес лист бумаги и снова отправился на свой пост — к штурманскому столу. Мы пошли за ним. Через пару минут штурман поглядел вверх и сказал:

— Если кому-то угодно совершить вечерний воскресный моцион, сейчас самое время.

— Неужели они так близко? — спросил Свенсон.

— Рукой подать. Две мили на восток, с точностью до полумили. А мы неплохие ищейки, верно?

— Нам просто повезло, — бросил Свенсон и, вернувшись в радиорубку, спросил: — Держите связь?

— Потеряли.

— Совсем?

— Держали их всего минуту, капитан. Не больше. Потом они пропали — сигнал совсем ослаб. Думаю, доктор Карпентер прав: у них ручной генератор, — немного помолчав, Забрински нехотя прибавил: — Моя шестилетняя дочка могла бы крутить эту машину пять минут, причем без всякого напряга.

Свенсон поглядел на меня и, так ничего и не сказав, отвернулся. Я последовал за ним к пульту управления погружением и всплытием, за которым не было никого… Из люка, ведущего на мостик, доносились завывания ураганного ветра и грохот ломающегося льда — от всего этого в ушах стоял оглушительный шум.

Свенсон сказал:

— Забрински здорово поработал… Интересно, когда закончится эта чертова буря?

— Судя по всему, еще не скоро. У меня в каюте есть аптечка первой помощи, фляга спирта, унций пятьдесят, и теплая одежда. Вы можете мне дать тридцати фунтовый мешок с аварийным запасом продовольствия, высококалорийные концентраты с повышенным содержанием протеинов. Бенсон должен знать, что я имею в виду.

— А в виду, как я полагаю, вы имеете то, что имеете? — медленно проговорил Свенсон. — Или я совсем рехнулся?

— Кто это гам совсем рехнулся? — Хансен вошел через дверь, ведущую в носовой коридор, и его ухмылка явно свидетельствовала о том, что хоть он и услышал последние слова Свенсона, зато не уловил ни интонацию, с какой они были произнесены, ни выражение, застывшее на лице Свенсона. — Мозги набекрень — дело нешуточное. Придется мне взять командование на себя, а на вас, капитан, надеть наручники. В уставе, смею заметить, так прямо и сказано.

— Доктор Карпентер предлагает, чтоб мы взвалили ему на спину мешок с провизией и отправили пешком на «Зебру».

— Вы снова их поймали? — на какой-то миг Хансен, похоже, забыл про меня. — В самом деле? А крюйс-пеленг?

— Только что взяли. Они почти у нас под носом, в пяти милях, как сказал наш молодец Рэберн.

— Боже мой! Пять миль. Всего-то! — вдруг его голос и лицо разом омрачились, как будто у него внутри щелкнул переключатель. — В такую погоду это все равно что пятьсот. Даже старина Амундсен не прошел бы сейчас и десяти ярдов.