Патрик Хепберн, лорд Стюарт, старательно скрывал от всех свою радость. Наступил последний день его четырехмесячного пребывания на шотландской границе, которую он патрулировал. Под его командой находились пятьдесят головорезов, все из Хепбернов, Стюартов, Дугласов и Эллиотов, которые службой доказывали ему свою верность, как раньше и его отцу.

Спешившись, Патрик передал повод капитану Джоку Эллиоту. Тот указал на наблюдателя с английской стороны.

— Он уже здесь, сэр. — И вежливо улыбнулся. — Мне нравятся пунктуальные люди.

Роберт Кери нравился Патрику по другой причине. Высокий рыжеволосый англичанин казался живым воплощением галантной елизаветинской эпохи: был смелым, умным и честным до простодушия. Его отец лорд Хансдон был незаконнорожденным сыном покойного короля Генриха VIII Тюдора от Марии Болейн, и, таким образом, Роберт приходился кузеном королеве Елизавете.

— Ваша светлость, для меня большая честь вести с вами дела.

Несмотря на свой высокий рост, Кери смотрел на почти двухметрового Хепберна снизу вверх. Оба предводителя выглядели немыслимо юными, чтобы командовать буйными и непокорными пограничниками. Но это только доказывало, насколько были преданны им эти люди. При обоюдном согласии этой паре наблюдателей удавалось в течение четырех месяцев поддерживать на шотландско-английской границе спокойствие и порядок. Конечно, кланы предпринимали набеги, грабили, уводили скот, но поджоги и убийства свелись к минимуму.

Нынешнюю встречу на границе устроили для обмена пленными. Патрик забрал у Джока Эллиота список захваченных англичан с перечислением их преступлений, и протянул его Кери. Потом, коротко поклонившись, передал пленников англичанину. Все ценное, что было при них, включая лошадей, уже отобрали. А те, кто принадлежал к богатым семьям, еще и поклялись заплатить выкуп за свое освобождение. Заключенных содержали в замке Хермитидж в чудовищных условиях. Так что они были не просто готовы, а страстно желали заплатить золотом за свою свободу.

Вручив собственный список, Роберт Кери с сожалением посмотрел на скаливших зубы шотландцев, которые рвались оказаться на своей территории по другую сторону границы.

— У этих хитрых сволочей в карманах свищет ветер. Мне даже нечем заплатить своим ребятам.

Патрик усмехнулся:

— Попроси кузину прибавить жалованье.

— Жалованье? — хмыкнул Роберт. — Я назначен наблюдателем на год и еще не получил ни кроны из обещанных пятисот фунтов.

— Придумай какой-нибудь другой способ пополнить свой бюджет. — Патрик посерьезнел, пробежав глазами список. — Тут написано, что Сим Армстронг изнасиловал женщину. Если у тебя есть доказательства, почему ты не наказал его? — Черные брови возмущенно сошлись на переносице.

Стараясь говорить тихо, Роберт объяснил:

— Его брат — наблюдатель с шотландской стороны. Суровый приговор вернется ко мне огнем и мечом.

Патрик кивнул и подошел к строю людей, которых Кери только что передал ему.

— Английский наблюдатель отдал твою жизнь в мои руки, Армстронг. Ты ничего не имеешь против?

Армстронг, прозванный Племенным жеребцом, ухмыльнулся:

— Никак нет, милорд.

Хепберн повернулся к Джоку.

— Вздерни его.

Шотландец выругался, начал протестовать, умолять, потом стал вырываться. Все было напрасно. Пограничники не выпустили его из рук и исполнили приказ. Пока Хепберн шел назад к Кери, тело Армстронга брыкнуло ногами в последний раз и стало медленно раскачиваться на ветру.

Англичанин смотрел с признательностью.

— Разопьем бутылку, Патрик, а потом разъедемся?

— С превеликим удовольствием, Роберт.

Спустя некоторое время, когда сэр Роберт уже отбыл со своими людьми восвояси, Хепберн вскочил в седло и обратился к двум дюжинам мужчин, освобожденных англичанами.

— Считайте, вам крупно повезло, что вы попались в лапы Кери. Он не то, что другие. Большинство английских наблюдателей не видят большой разницы между воровством и убийством и не отпустили бы вас живыми.

Он увидел, как они украдкой посмотрели на тело Армстронга, и с удовольствием подумал, что сегодняшний урок пойдет им на пользу.

Вскинув голову, он словно принюхался к запахам, доносившимся вместе с ветром, а потом усмехнулся своим парням.

— Домой, ребята!

Те заулюлюкали и резко взяли в галоп, гоня перед собой лошадей, которых отобрали у англичан.

Через пустоши, покрытые зарослями вереска, пересекая стремительные потоки, команда двигалась на север. Все вдруг поняли, что пришла весна. Патрик смотрел на знакомые холмы со стадами овец, и в его темных глазах отражалась глубокая и беззаветная любовь к этим местам, по которым проходила граница.

Миновав Лиддесдейл с Тевиотдейлом и направляясь дальше к Мидлотиану, он в душе оплакивал потерю огромных территорий, принадлежавших когда-то его отцу. “Жалей об утратах, но никогда не позволяй сожалению превратиться в горечь, Патрик. Горечь отравляет душу”. Слова отца пришли на ум, как будто тот произнес их только вчера, а не десять лет назад. Как раз тогда Фрэнсису Хепберну Стюарту — лишенному всех прав графу Босуэллу — пришлось согласиться на добровольную ссылку с потерей титулов, земель, замков и поместий в обмен на прощение Короны, при условии, что за его единственным сыном и наследником останется замок Кричтон с земельным наделом.