– То, что боятся, это понятно и объяснимо. Вся эта боязнь, сам знаешь, пройдет, как только парни вступят в бой. Кто у тебя в первой подгруппе 2-й штурмовой группы?

– Сержант Дудин, рядовые Иванов, Костин и Шорин.

– Вызови-ка ко мне, ну, скажем, Шорина. Поговорю с ним, пока вы с начальником штаба пройдетесь по подразделению.

– Есть!

Вскоре явился рядовой Шорин. Голубятников сразу отметил его внешний вид – чистый летний камуфляж, блестящие берцы, свежий подворотничок. От солдата исходил легкий запах одеколона: видно, только что побрился.

– Товарищ подполковник, рядовой Шорин по вашему приказанию прибыл, – доложил солдат.

– Проходи, Шорин, присаживайся.

– Что-нибудь случилось, товарищ подполковник? Отец?

– Что – отец?

– Сердце у него больное – вот я и подумал… Просто так какого-то рядового сам комбат вызывать не будет, значит…

– Ничего это не значит. Об отце твоем мне ничего не известно, а вызвал я тебя для того, чтобы побеседовать.

– А я уж подумал… извините, – облегченно вздохнул Шорин.

– Не надо извиняться. Запамятовал твое имя… Алексей?

– Леонид.

– Точно, Шорин Леонид Иванович, призван в мае 1993 года.

– Так точно.

– Ну, как настроение, Леня?

– Да ничего, как обычно, – пожал плечами солдат.

– Девушка дома осталась?

– Осталась, конечно, но разве сейчас это так важно?

– Конечно, важно. Письма пишет?

– Пишет, даже чаще, чем мать с отцом.

– Значит, ждет.

– Кто знает, ждет или нет? Да мне в принципе без разницы.

– Не любишь?

– Люблю.

– Тогда почему без разницы?

– Потому что здесь, в Чечне, убить могут в любую секунду, тем более сегодня, когда на штурм пойдем. Зачем ей голову кружить? Отвечаю так, чтобы она особо не надеялась, что у нас что-то может срастись. В общем, пишу так, типа для отписки.

– А ты не подумал, что девушка страдает? – Голубятников покачал головой.

– Если вернусь, разберемся.

– Ты даже думать о гибели не смей! Штурм подготовлен, мы сделали все, чтобы он прошел без потерь. Конечно, сейчас трудно сказать, как будет развиваться обстановка внутри здания, но я уверен, все пройдет, как запланировано. Самое главное в бою что?

– Как-то не думал об этом, – пожал плечами Шорин.

– Главное, Леня, это не терять самообладания, не суетиться и точно выполнять команды офицеров, непосредственных командиров. Страх, который сейчас живет в тебе, уйдет, как только окажешься в здании. Ты будешь не один, с тобой пойдут друзья. Выполняй задачу, что поставлена тебе лично, прикрывай товарищей, а они прикроют тебя. В случае возникновения каких-либо экстренных ситуаций командир группы примет правильное решение. У нас продуманы и отработаны варианты поддержки бойцов, попавших в непредвиденные ситуации.

– Да, офицеры у нас отличные; таких, наверное, больше во всех вооруженных силах нет. Тот же старший лейтенант Волков, что погиб 2 января. Он закрыл собой ребят, среди которых был и мой друган. Пацаны уважают офицеров, и заместитель командира роты, старший лейтенант Григорин, мужик что надо. Я не боюсь, товарищ подполковник, только как-то неуютно себя чувствую. Быстрей бы уж штурм, а там – будь что будет. Лишь бы не покалечило, лучше смерть, чем жизнь на коляске.

– Знаешь, Леня, если у тебя такие мысли в голове, давай-ка я отдам команду на твою замену.

– Да вы что! – воскликнул Шорин. – Меня в тыл, а вместо меня другого? Нет, не надо.

– Почему? Не пойдешь в ДГБ, будешь прикрывать своих ребят из здания.

– Нет! Это западло!

– Я могу сделать так, что замена будет выглядеть моим решением.

– Товарищ подполковник, прошу, не делайте этого! Не меняйте меня. А замените, я все равно пойду в ДГБ. Самовольно. Что я, хуже других пацанов? А на слова мои не обращайте внимания. Я готов к штурму, честное слово!

– Да? Что ж, хорошо. Оставайся в группе. Но чтобы воевал в доме, как положено.

– Так точно, товарищ подполковник!

– Что ты должен делать по команде «штурм»?

– Серега Иванов с сержантом Дудиным выставят лестницу и поднимутся к проему окна второго этажа. Оказавшись в коридоре, они откроют вдоль него слепой огонь, продвигаясь вперед, а я с рядовым Костиным пойду следом за Дудиным и Ивановым, бросая в каждую комнату с правой стороны по гранате.

– Сколько у тебя будет гранат?

– Старший лейтенант Григорин говорил – шесть. Шесть оборонительных гранат «Ф-1».