— Да! — присоединилась к общему гаму женщина с вентилятором. — Вы были его правой рукой. Вы должны быть в курсе дел.

— Пожалуйста! Прошу вас, — спокойно обратился к менеджерам Гото, — дайте Кэндзи высказаться.

А потом повернулся к нему и спросил:

— Все действительно так плохо, как на бумагах?

Взглянув вначале на Гото, а затем на перекошенные злобой лица одиннадцати менеджеров, Кэндзи вдруг понял, что ему делать.

— За документами Абэ, и правда, особо не следил, — еле слышно произнес он.

Перед больным глазом, с которого он так и не снимал повязку, вспыхнул яркий белый свет.

— Нельзя ли погромче? Ни черта не слышно!

Кашлянув, Кэндзи заговорил громче и увереннее:

— За документами Абэ, и правда, не особо следил. Но я уверяю вас, ситуация под контролем. Мы с Абэ действительно уговорили Хану Хосино работать с нами. Я разговаривал с ней лично на прошлой неделе, она без ума от проекта. А переговоры с рядом потенциальных спонсоров близятся, надеюсь, к удачному для нас завершению.

— Прекрасно! — восторженно воскликнул Гото, а остальные заметно расслабились. — Тогда, думаю, вы с радостью продолжите эту работу. С того момента, на котором остановился Абэ. Конечно, мы не бросим вас одного! Помогать вам будет Кейко Мифунэ.

Только сейчас Кэндзи заметил личного ассистента Абэ, сидящую в углу комнаты с блокнотом на коленях, спрятав ноги под стулом. Он торжественно обвел всех собравшихся взглядом и сказал:

— Я с удовольствием примусь за работу!

В кафе «Данкин донатс» почти никого не было, кроме школьницы, сидевшей в дальнем левом углу, и парня, развалившегося за столиком у окна. На столе дымилась одноразовая кружка кофе. В алюминиевой пепельнице догорала сигарета.

— Добавить?

— Да, пожалуйста.

Кэндзи откинулся на спинку стула, чтобы официантке было удобнее налить кофе в чашку. Впрочем, она не особо старалась. Несколько горячих коричневых капель упало на стол. Девушка налила кофе до самых краев так, что Кэндзи пришлось отпить, не поднимая чашку со стола.

— Спасибо, — подчеркнуто вежливо поблагодарил он, вытирая стол бумажной салфеткой.

— Классные у вас волосы, — сказала официантка, жуя ярко-голубую жвачку. — И повязка на глазу прикольная. У меня тоже такая была.

— Это после несчастного случая, — пояснил Кэндзи, отхлебнув кофе.

— Беда.

Официантка, продолжая яростно пережевывать жвачку, повернулась к Идзо и вопросительно дотронулась до кофейника.

— Нет, спасибо, — сказал Идзо, прикрыв ладонью чашку.

Поздно — обжигающий кофе уже лился на руку. Идзо взвыл от боли.

— Эй, что ты делаешь?!

— Не надо было руку подставлять! — парировала официантка и надула огромный голубой пузырь.

— Надо было спросить перед тем, как наливать!

Подумав, девушка заявила:

— Администратора сегодня нет. Вам некому жаловаться .

— Размечталась! — Идзо неожиданно встал, официантка попятилась назад. — Я не собираюсь лишать тебя работы. Ты, наверное, многим здесь доставляешь радость одним своим присутствием.

Идзо отправился в туалет, а официантка за стойку.

Кэндзи закурил, вытащив из кармана статью, вырванную из журнала Эрико. Он перечитывал ее сотни раз. Сгибы давно истерлись, а Кэндзи мог пересказать статью наизусть слово в слово. Там говорилось о женщине, которая двадцать лет назад была известной личностью, телеведущей, но уже многие годы сторонится светской жизни и славы. Бывшая владелица роскошных домов в Токио, Париже и Нью-Йорке, обладательница нескольких спортивных европейских автомобилей и невеста перспективного режиссера сейчас жила в одиночестве где-то в Токио.

«В один момент меня ужаснуло то, куда катится Япония, — цитировались ее слова в статье. — На взлете моей карьеры мне не раз предлагали чудовищные суммы денег за встречи с мужчинами наедине или за то, чтобы я пела на вечеринках, на которые солидные мужчины приходили с девочками, годящимися им в дочери, хотя у самих были семьи, ждущие их по вечерам дома. Я пыталась говорить об этом, призывая внимание общественности. Но меня не слышали. Поэтому я решила закончить свою карьеру и теперь живу скромной жизнью».