Музыкальная тема постепенно сошла на нет, и Хосино произнесла свои первые слова в прямом эфире за последние двадцать лет. Все в комнате затаили дыхание.

— Доброе утро, дамы и господа!

Кэндзи быстро посмотрел на часы на стене. Было семь вечера.

— Она точно сказала «утро», или мне послышалось?! — взмолился он, поочередно вглядываясь в лица друзей.

Инагаки хлопнул себя по лбу правой рукой и, застонав, кивнул. Ами смотрела на мужа, открыв рот. А дети громко смеялись.

— Но… как?.. — бормотал Кэндзи. — У нее же есть речь. Телесуфлер, в конце концов! Наверняка все было отрепетировано…

— Страх перед публикой, — предположил Инагаки.

Похоже, он прав. Хосино быстро поправилась. Настоящий профессионал!

Решив не зацикливаться на этом, Кэндзи начал слушать, как Хосино объясняет формат шоу. Он все ближе и ближе, до боли в пояснице наклонялся к телевизору.

— Я ее не слышу! Что, нельзя погромче сделать?! — возмущался Кэндзи.

Ами прибавила звук. Столик задрожал, отражая вибрацию телевизора. Казалось, еще немного, и он покатиться по комнате.

Не одному Кэндзи было не по себе. Напряжение в комнате нарастало. Все ожидали от Ханы Хосино чего-то бесподобного. Она была великолепной телеведущей — уверенной, спокойной, элегантной и что самое главное — чарующей. Но, похоже, с годами растеряла эти качества. Она неуклюже махала руками, делала паузы не в тех, где нужно, местах, то и дело нервно хихикала и заикалась чуть ли не на каждом слове. Публика была снисходительна. Ей горячо аплодировали через определенные интервалы времени. А когда Хосино показала псевдоквартиру, где поселился участник и жил там уже два дня, публика ахнула от удивления.

— Наша участница… Ну вот, раскрыла секрет! Да-да, это женщина! И она представления не имеет, что мы за стенкой. Она думает, что находится в настоящей квартире в центре Токио.

Пока Хосино говорила, двое мужчин в черных комбинезонах вынесли огромный экран, в центре которого появилась точка, превратившаяся в полноэкранное изображение. Квартиру показали изнутри: немного мебели, яркие обои и потертые татами на полу. Камера перешла на кухню, затем в гостиную и ванную комнату, а потом наехала крупным планом на фигуру, громко храпящую на матраце.

— Эта запись была сделана три, простите, два дня назад.

Публика снова ахнула, когда на экране появилась участница с завязанными глазами. Ей помогли выйти из черной машины с тонированными стеклами и подвели к красной двери, у которой больше месяца назад в растерянности стоял Кэндзи. Дверь была открыта. Участницу провели за руку — похоже, эта рука Мифунэ — по бесконечным коридорам в студию. Кэндзи впервые увидел участницу шоу, и хотя ее лицо было специально закрыто, чтобы сохранить интригу, чувствовалось, что это пожилая дама. Старше, чем он даже боялся себе представить.

— Прибыв на место, участница решила осмотреть квартиру.

Камера на потолке сняла, как старушка по очереди открывала шкафы, а обнаружив, что там пусто, громко восклицала «тю-тю!». У нее были седые волосы с химической завивкой. А поверх одежды, в которой она приехала, участница надела цветастый халат. Осмотрев все комнаты, старушка плюхнулась в единственное кресло, и другая камера наконец-то показала ее лицо крупным планом.

— Мама! — закричала Ами.

— Это бабушка! Наша бабуля! — запрыгали на стульях дети.

У Кэндзи голова понеслась кругом. Он быстро раскачивался из стороны в сторону в кресле-каталке, повторяя, как безумный:

— Этого не может быть! Невероятно!

Только Вами скромно промолчала. Она вообще ни слова не сказала после того, как зашла в телевизионную комнату.

Хосино на экране пыталась взять себя в руки. Похоже, она тоже впервые увидела участницу, иначе знала бы, что сказать.

— Вот так сюрприз!.. — только и смогла проговорить она и замолчала на несколько секунд.

Потом, опомнившись, пыталась сосредоточиться на телесуфлере. Но, видимо, отстала от текста. Собравшись, Хосино сообщила зрителям:

— Наша участница, Эрико, с пользой провела эти два дня. Она спала все время! Конечно, силы ей пригодятся!

На большом экране в студии один за другим замелькали кадры: Эрико, спящая на левом боку, на правом боку; храпящая, лежа на спине; свернувшаяся калачиком на матраце; спящая, сидя в кресле. Студия сотрясалась от смеха.

Кэндзи увидел, как напряжена Ами, и отвернулся от телевизора.