И тотчас после этого, ибо Голдри и остальные лорды презрительно глядели на него, насупив брови, а рассерженные гости около дверей стали бранить и оскорблять Ведьм, посол поторопился пройти по сияющей лестнице и спустился во двор, как тот, кто бежит по узкой тропинке темной и ветреной ночью, не осмеливаясь поглядеть назад, ибо опасается, что увидит ужасное создание, готовое напасть на него. Он шел так быстро, что вынужден был подхватить руками складки своего роскошного бархатного плаща, украшенного крабами и прочими ползущими тварями и обнажить перед недружелюбными взглядами свой длинный, безжизненный хвост — и немедленно вослед ему понеслись громкие крики и издевательский смех простых Демонов. И все они закричали: — Хотя его рот был лжив, зато хвост правдив. Как же прежде мы не заметили этот замечательный хвост? Ура Горису, который послал нам послом эту обезьяну!

И толпа, сыпя оскорблениями и насмешками, проводила посла и его свиту от Гелинга до самого порта. Так что сумел он вздохнуть спокойно только тогда, когда оказался на борту великолепного корабля, и приказал изо всех грести из гавани. Когда корабль обогнул Сторожевой Мыс и оказался на глубокой воде, поднял он все паруса и, подгоняемый попутным ветром, поплыл рыбообильным морем на восток, в Ведьмландию.

— Как же я мог заснуть? — воскликнул Лессингем. — Где замок Демонов, и как мы вышли из приемного зала, где видели посла? — Ибо он стоял на голой вершине скругленного холма, нависшего над морем. Вокруг, сколько мог видеть взор, простирались такие же безлесые холмы, а перед ним мерцало море. Солнце ласково целовало его, а веселый соленый ветер, летящий над холмами, гонял по нему волны; над ним, в бесконечных высотах воздуха, летели бесчисленные облачные колесницы.

И ответила ему маленькая черная ласточка, — Мой гиппогриф путешествует не только в пространстве, но и во времени. Дни и недели остались за нами, но ты не успел даже глазом моргнуть, как очутился на Островах Фолиотов, счастливой земле, которой мудро правит миролюбивый князь, в день, назначенный для схватки между Голдри Блазко и Королем Горисом XI. Ужасным будет сражение между двумя великими воинами, и темны последствия его. И сердце мое опасается за Голдри Блазко, хотя велик он телом и силен, и доселе непобедим на войне; ибо уже много поколений не появлялся такой воин, как этот Горис, сильный, мощный и непоколебимый, сведущий в любом искусстве защиты и нападения, и, вдобавок, жестокий и свирепый, как змея.

Холм, на котором они стояли, был разрезан узкой лощиной, спускавшейся к морю, и над концом лощины навис замок Красного Фолиота, беспорядочное переплетение низких зданий и зубчатых стен, из которых поднимались маленькие башни. Замок был выстроен из камня, взятого из стен лощины, так что издали было трудно определить, где дворец, а где естественный камень. За дворцом простирался луг, плоский и гладкий, покрытый упругим дерном. По обе стороны от луга стояли шатры, на севере — Ведьм, на юге — Демонов. В центре луга была размечена площадка для поединка, каждая сторона в шестьдесят шагов.

И не было никого, кроме птиц воздушных и ветров морских, но вот из шатров Ведьм вышли воины, ровно шесть, одетые для боя, в блестящих бронзовых кольчугах, с наколенниками, бронзовыми щитами и шлемами, сверкающими на солнце. Пятеро были еще отроки, но даже у самого старшего из них не было настоящей бороды, черных бровей или больших челюстей, и шестой, огромный как бык, возвышался над ними на полголовы. Возраст запятнал сединой его бороду, падавшую на большую грудь и доходящую до боевого пояса, укрепленного железными заклепками, но сила молодости чувствовалась во взгляде, в голосе, в походке и в той легкости, с которой его ладонь держала большое копье.

— Смотри, удивляйся и плач, — сказала ласточка, — ибо невинный глаз дня вынужден смотреть на детей вечно длящейся ночи. Корунд из Ведьмландии и его сыновья.

И подумал Лессингем: "Моя маленькая ласточка — самый пылкий политик: для нее существуют только отвратительные дьяволы и только безупречные ангелы, а между ними — пустота. Но я не буду плясать ни под одну из этих мелодий, а ждать развития событий".

Так они ходили взад и вперед перед шатрами Ведьм, как львы в клетке, пока Корунд не остановился и, опершись на копье, не молвил одному из своих сыновей: — Иди и поищи Гро, ибо я хочу поговорить с ним. — Пошел сын Корунда и тотчас вернулся вместе с Лордом Гро, который шел поспешными, но достойными и приятными для глаза шагами. У него был крючковатый нос, похожий на серп, большие красивые глаза, как у быка, непостижимые и загадочные. Был он худой и тощий, с бледным лицом и бледными изящными руками, его длинная черная борода была тщательно завита и сверкала, как шерсть черной гончей.

— Как Король? — спросил Корунд.

— Он сердится, — ответил Гро, — потому что все это время играл в кости с Кориниусом, и счастье было не на стороне Короля.

— И что ты об этом думаешь? — спросил Корунд.

— Счастье в игре и счастье на войне — разные вещи, — ответил Гро.

Корунд хмыкнул себе в бороду и положил большую руку на плечо Лорда Гро. — Отойдем немного в сторону, — сказал он, и, убедившись, что их никто не слышит, продолжил. — Не скрывай правду от меня и моих сыновей. Разве все эти четыре года я не был тебе как брат, и у тебя все еще есть тайны от меня?

Но Гро печально улыбнулся и сказал, — Почему мы должны словами плохих предзнаменований наносить еще один удар по гибнущему дереву?

— Плохие предзнаменования, — проворчал Корунд, — встали перед нами с того мгновения, когда Король принял вызов, не обратив внимания на мое мнение, на твое мнение, и на мнения всех достойных людей королевства. Наверно боги обрекли его на гибель, предопределили его падение и наше унижение перед этими Демонами. — И еще он сказал. — Предзнаменования нависают над нами, о Гро. Вспомни ту ночь, когда Король решил принять вызов, и вспомни ворона, который — ночью! — облетел замок Карсё противосолонь, а мы все напились до пьяна на великом пиру в залах замка. И еще: Король споткнулся, выйдя на палубу длинного корабля, который доставил нас к этим островам. И еще: прошлой ночью нам наливал вино кривой виночерпий. И все время: дьявольская гордость и хвастовство Короля. Никаких сомнений — он обречен. И кости пали против него.