без автора
Шрифт:
"Знай, что я был причиною того, что ты спасся и не утонул. Не будь же причиною моей смерти и твоей смерти..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала сто девяносто шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда везирь сделал с Марзуваном то, что сделал, он сказал ему: "Знай, что я был причиною того, что ты спасся, не будь же ты теперь причиною моей смерти и твоей смерти".
– "А как так?" - спросил Марзуван. И везирь сказал: "Ты сейчас поднимешься и пройдёшь между эмирами и везирями, и все они будут молчать, ничего не говоря, из-за Камар-аз-Замана, сына султана".
И, услышав о Камар-аз-Замане, Марзуван все вспомнил, так как он слышал рассказы о нем в других странах и пришёл сюда в поисках его, но он притворился незнающим и спросил везиря: "А кто такой Камар-аз-Заман?" - и везирь отвечал ему: ""Это сын султана Шахрамана, и он болен и лежит в постели; ему нет покоя, и он не ест, не пьёт и не спит ни ночью, ни днём. Он близок к смерти, и мы отчаялись, что он будет жить, и уверились в его близкой кончине. Берегись же долго глядеть на него и смотреть не на то место, куда ты ставишь ногу: иначе пропадёт твоя и моя душа".
"Ради Аллаха, о везирь, - сказал Марзуван, - я надеюсь, что ты расскажешь мне об этом юноше, которого ты мне описал. В чем причина того, что с ним?" - "Я не знаю причины, - отвечал везирь, - но только его отец три года назад просил его, чтобы он женился, а Камараз-Заман отказался, и отец разгневался на него и заточил его. А наутро юноша стал утверждать, что он спал и видел рядом с собою девушку выдающейся красоты, чью прелесть бессилен описать язык, и сказал нам, что снял с её пальца перстень и сам надел его, а ей надел свой перстень. И мы не знаем того, что скрыто за этим делом. Заклинаю же тебя Аллахом, о дитя моё, когда поднимешься со мною во дворец, не смотри на царского сына и иди своей дорогой: сердце султана полно гнева на меня".
И Марзуван подумал: "Клянусь Аллахом, это и есть то, что я ищу! А потом Марзуван пошёл сзади везиря и пришёл во дворец, и везирь сел у ног Намар-Замана, а Марзуван - у того не было другого дела, как идти, пока он не остановился перед Камар-аз-Заманом и не посмотрел на него. И везирь умер живьём от страха и стал смотреть на Марзувана и подмигивать ему, чтобы он шёл своей дорогой. Но Марзуван притворился, что не замечает его, и смотрел на Камараз-Замана. И он убедился и узнал, что это тот, кого он ищет..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала сто девяносто седьмая ночь, она сказала. "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Марзуван посмотрел на Камар-азЗамана и узнал, что это тот, кого он ищет, он воскликнул: "Слава Аллаху, который сделал его стан подобным её стану и его щеку такой, как её щека, и цвет его лица таким же, как у неё!"
А Камар-аз-Заман открыл глаза и стал прислушиваться к словам Марзувана, и, когда Марзуван увидел, что Камар-аз-Заман прислушивается к его словам, он проговорил такие стихи:
"Я вижу, взволнован ты и стонешь в тоске своей, И склонён устами ты красоты хвалить её. Любовью охвачен ты иль стрелами поражён? Так держит себя лишь тот, кто был поражён стрелой. Меня напои вином ты в чаше, и спой ты мне, Сулейму и ар-Ребаб и Танум ты помяни. О, солнце лозы младой - дно кружки звезда его, Восток-рука кравчего, а запад - уста мои. Ревную бока её к одежде её всегда, Когда надевает их на тело столь нежное. И чашам завидую, уста ей целующим, Коль к месту лобзания она приближает их. Не думайте, что убит я острым был лезвием, - Нет, взгляды разящие метнули в меня стрелу. Когда мы с ней встретились, я пальцы нашёл её Окрашенными, на кровь дракона похожими, И молвил: "Меня уж нет, а руки ты красила! Так вот воздаяние безумным, влюбившимся!"Сказала она и страсть влила в меня жгучую Словами любви, уже теперь нескрываемое:
"Клянусь твоей жизнью я, не краской я красила, Не думай же обвинять в обмане и лжи меня. Когда я увидела, что ты удаляешься, - А ты был рукой моей в кистью и пальцами, - Заплакала кровью я, расставшись, и вытерла Рукою её, и кровь мне пальцы окрасила", И если б заплакать мог я раньше её, любя, Душа исцелилась бы моя до раскаянья, Но раньше заплакала она, в заплакал я От слез её и сказал: "Заслуга у первого Меня не браните вы за страсть и ней - поистине, Любовью клянусь, по ней жестоко страдаю я. Я плачу о той, чей лик красоты украсили, Арабы в персы ей не знают подобия. Умна как Лукман она, ликом как у Юсуфа, Ноет как Давид она, как Марьям, воздержана. А мне - горесть Якова, страданья Юсуфа, Несчастье Иова и беды Адамовы, Не надо казнить её! Коль я от любви умру, Спросите её: "Как кровь его ты пролить могла?"И когда Марзуван произнёс эту касыду, он низвёл на сердце Камараз-Замана прохладу и мир, и тот вздохнул и повернул язык во рту и сказал своему отцу: "О батюшка, позволь этому юноше подойти и сесть со мной рядом..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала сто девяносто восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман сказал своему отцу: "О батюшка, пусти этого юношу подойти и сесть со мной рядом". И когда султан услышал от Камар-аз-Заман эти слова, он обрадовался великой радостью, а ведь раньше его сердце встревожилось из-за Марзувана, и он задумал в душе обязательно отрубить ему голову. И теперь он услышал, что его сын заговорил, и то, что с ним было, прошло, и он поднялся и привлёк к себе юношу Марзувана и посадил его рядом с Камар-аз-Заманом.