– Боюсь, что да, – с радостной улыбкой сообщил Клутези. У Говарда было ощущение, что его напарник отомстил за бутыль с мочой. – Он вовсе не так уж плох. К джинсам вполне подходит.

– Как ваше плечо? – поинтересовался Говард.

– Болит, но все будет о'кей, – ответил Джокер.

– Жилет сидит нормально?

– Вполне. Он всем хорош, пока они не начнут стрелять в голову, – заметил Джокер, опуская в карман рацию.

– Тогда поехали на стадион, – произнес Говард.

– А есть ли у нас шанс по дороге остановиться и чего-нибудь выпить? – спросил Джокер и, заметив неодобрительную мину на лице Говарда, добавил: – В чисто медицинских целях.

Лу Шолен вышел из лифта конторского здания на четвертом этаже и оглядел коридор. Офис, который он искал, находился через три двери налево. Табличка на стене возле темно-синей двери гласила «Качественные товары импорт-экспорт инкорпорейтед». Шолен вынул ключ, который дала ему Мэри Хеннесси, и отпер дверь.

Интерьер офиса был прост и спокоен: стены, выкрашенные в кремовый цвет, дешевая деревянная мебель и металлические шкафы для папок, на столе – компьютер IBM. По словам Мэри, этот офис был арендован около шести месяцев назад благодаря одному из ее связных в Нью-Йорке. Этот человек регулярно наведывался в Балтимор, поддерживая видимость того, что конторой пользуются, оплачивая счета по эксплуатационным расходам и забирая накопившуюся ненужную почту. Контора была выбрана по двум критериям: она выходила окнами на бейсбольный стадион и ее окно можно было открыть. В эпоху всеобщего централизованного кондиционирования воздуха отыскать такое было весьма трудно.

Шолен положил сумку на один из столов и оглядел контору. Любой сторонний наблюдатель пришел бы к заключению, что бизнес-активность здесь процветает – вокруг факсы, телексы, настенный график, испещренный пометками, прикнопленные к доске записки и пухлые папки, стоящие в старом книжном шкафу. Он подошел к окну и глянул вниз на уличное движение. Автостоянки, окружающие стадион, были пусты: до начала игры оставалось еще больше часа. Стадион с башенными блоками имел форму подковы, концами направленной в сторону Шолена. Ярко-зеленый газон игрового поля, песчаная насыпь и бейсбольная площадка тоже были видны из окна. На одной из башен подковы красовалась реклама кока-колы, изображающая бутылку прохладительного напитка высотой в несколько этажей. Шолен повернул шпингалет и сдвинул окно вправо. В комнату моментально ворвался уличный гул и отдаленное завывание сирены «скорой помощи» вместе с волной жаркого, влажного воздуха. Он раскрыл окно еще шире и проверил, как видна насыпь с такого расстояния. Прекрасно. Закрыл окно, сел на стол и расстегнул спортивную сумку, тихонько насвистывая.

Рик Ловелл гнал взятую напрокат машину по направлению к аэродрому, а Бейли сидел в пассажирском кресле, низко надвинув на лицо козырек своей черной с оранжевым кепочки. На коленях у Бейли была расстелена карта местности. Аэродром, где он должен был встретиться с Патриком Фарреллом, не принадлежал к тем, на которых базировалась «Фаррелл авиэйшн». Это было небольшое поле, удаленное от города на северо-восток, которое находилось за принадлежащим компании ангаром и учебным вертолетным центром.

– Скажи, Мэтью, сколько ты загребешь за эту работу? – спросил Ловелл.

Бейли оторвал глаза от карты, и его губы скривились в презрительной усмешке.

– Сколько? – переспросил он. – За это я денег не беру.

Ловелл округлил глаза.

– Ни цента?

– Ничего, – заявил Бейли. – Я не наемник. Я делаю это потому, что верю в наше дело. В результате нашей операции кое-что изменится.

– Изменится где? – спросил Ловелл.

Бейли насупился.

– Твой поворот следующий, – сказал он.

– Ты не ответил на вопрос. Как убийство этого человека может что-нибудь изменить? На его место придет другой, ведь так?

– Оно покажет серьезность наших намерений, – произнес Бейли. – Оно покажет всему миру, что от нас никто не может укрыться. Британцам придется к нам прислушаться. Им придется отдать нам нашу страну. – Он оглядел американца. – А сколько получаешь ты?

Ловелл засмеялся.

– Много. Достаточно, чтобы больше этого не делать.

– Ранняя отставка?

– Типа того. Но на покой я не собираюсь.

– Почему нет?

Ловелл бросил быстрый взгляд на Бейли.

– Потому что мне это нравится. Я ловлю кайф от предвкушения, планирования и нажатия на спусковой крючок. Это то, что я умею делать, и делать хорошо.

– Вот эта дорога, – произнес Бейли, показывая вперед. – По ней шесть миль, потом поворот налево.

Ловелл кивнул.

– А Мэри? Что ей нужно?

– Британцы убили ее мужа, а протестанты – ее брата. И она верит в объединенную Ирландию. Этого тебе никогда не понять. Ты не знаешь, что значит быть гражданином второго сорта в собственной стране. Быть католиком в Северной Ирландии, – это все равно что… – Он попытался подобрать аналогию. – Не знаю, по-моему, это как быть черным на вашем Юге, где белые постоянно унижают черных и отовсюду их гонят.

– А убийство этого человека все изменит? – Он отбил по рулю барабанную дробь.

– Возможно, – ответил Бейли.

– Я так не думаю. Я не думаю, что вообще хоть что-нибудь изменится. – Ловелл усмехнулся. – Но тогда за что мне, черт возьми, платят, верно?

– Верно, – сказал Бейли.

Остаток пути они ехали молча, за исключением тех случаев, когда Бейли указывал Ловеллу дорогу. Вскоре показался ангар.

– Ого, вблизи он кажется огромным, – произнес Ловелл. – Похож на гигантского белого кита. – Он смотрел на дирижабль, притянутый веревками к земле слева от ангара. Конструкция имела в длину более сотни футов, а по бокам ее красовались эмблемы какой-то японской электронной компании. Под наполненным газом аэростатом висела белая гондола с окнами по всему периметру и двумя винтами на корме.