Маяковский Владимир Владимирович
Шрифт:
(Испуганно вскакивает, пальцем за борт.)
Кто там идет по во́лнам, в кости свои играет?Трубочист
Брось ты! Море го́ло. Да и кому являться?Сапожник
Вот он идет… Это голод нами идет разговляться.Батрак
Что ж, иди! Нет здесь таких, кто упал бы. Товарищи, враг у борта́. Живо! Все на палубы! Голод сам идет на абордаж.Вбегают, шатаясь, вооруженные чем попало. Рассвело. Пауза.
Все
Что ж, иди! Никого… И вот снова будем смотреть бесплодное лоно вод.Охотник
Так вот молишь о тени в печах пустыни, умирая ж — видишь, будто пустыня стынет. Мираж.Шофер
(приходит в страшное волнение, поправляет очки, всматривается. Кузнецу)
Там вот, на западе — не заметишь ли точечки?Кузнец
Что глядеть? Все равно что на хвост надеть или в ступе истолочь очки.Шофер
(отбегает, шарит, лезет трубой на рею — и через минуту его рвущийся от радости голос)
Арарат! Арарат! Арарат!Со всех концов.
О как я рада! О как я рад!Вырывают у шофера трубу. Сгрудились.
Плотник
Где он? Где?Кузнец
Да вот виднеется направо от…Плотник
Что это? Приподнялось. Выпрямилось. Идет.Шофер
То есть как — идет? Арарат — гора и ходить не может. Глаза потри.Плотник
Сам три. Смотри!Шофер
Да, идет! Человек какой-то. Да, человек. Старый с посохом. Молодой без посоха. Эк, идет по воде, что по́-суху.Швея
Колокола, гудите! Вздыбливайте звон! Это он шел, рассекая воды Генисарета.Кузнец
У бога есть яблоки, апельсины, вишни, может вёсны стлать семь раз на дню, а к нам только задом оборачивался всевышний, теперь Христом залавливает в западню.Батрак
Не надо его! Не пустим проходимца! Не для молитв у голодных рты. Ни с места! А то рука подымется. Эй! Кто ты?Самый обыкновенный человек входит на замершую палубу.
Человек
Кто я? Я не из класса, не из нации, не из племени. Я видел тридцатый, сороковой век. Я из будущего времени просто человек. Пришел раздуть душ горны я, ибо знаю, как трудно жить пробовать. Слушайте! Новая нагорная проповедь! Араратов ждете? Араратов нету. Никаких. Приснились во сне. А если гора не идет к Магомету, то и черт с ней! Не о рае Христовом ору я вам, где постнички лижут чаи́ без сахару. Я о настоящих земных небесах ору. Судите сами: Христово небо ль, евангелистов голодное небо ли? Мой рай — в нем залы ломит мебель, услуг электрических покой фешенебелен. Там сладкий труд не мозолит руки, работа розой цветет по ладони. Там солнце строит такие трюки, что каждый шаг в цветомории тонет. Здесь век корпит огородника опыт — стеклянный настил, навозная насыпь, а у меня на корнях укропа шесть раз в году росли ананасы б.Все
(хором)
Мы все пойдем! Чего нам терять! Но пустят ли нашу грешную рать?Человек
Мой рай для всех, кроме нищих духом, от постов великих вспухших с луну. Легче верблюду пролезть сквозь иголье ухо, чем ко мне такому слону. Ко мне — кто всадил спокойно нож и пошел от вражьего тела с песнею! Иди, непростивший! Ты первый вхож в царствие мое земное — не небесное. Идите все, кто не вьючный мул. Всякий, кому нестерпимо и тесно, знай: ему — царствие мое земное — не небесное.