Кучум бросил взгляд на застывших вдалеке своих нукеров и понял, что притворяться дальше нет смысла.

— Пусть будет так, но я твой гость и ничего плохого не сделал. За что же ты угрожаешь мне оружием?

— Волк тоже приходит в гости, но после него остается разор. Говори, зачем пришел? Кто тебе Муртаза-хан? Отец? Брат? Он давно добивается моей смерти и подсылает подлых убийц. Значит, и ты один из них. Так?!

— Только трус может задавать вопросы, приставив кинжал к горлу, — усмехнулся Кучум. — Убей меня, коль знаешь, кто я.

— И ты еще посмел назвать меня трусом?! — Едигир отступил на несколько шагов, но кинжал не опускал. — Ты назвал меня трусом?! Таких слов я не прощу никому, пусть даже он будет моим гостем. Но я не убью безоружного. На, держи! — И он кинул в руки Кучума копье, что было воткнуто недалеко от костра, а сам подхватил другое и несколько раз взмахнул им перед собой. — Если ты действительно купец, то драться со мной не станешь. Только я уверен в другом. Будешь драться?

— Тут твоя власть, и я не могу не подчиниться. — Кучум примерился к тяжелому копью и пошел по кругу, внимательно следя за противником. Боковым зрением он заметил, что его сотня медленно подбирается шаг за шагом к холму, готовая по первому зову прийти ему на помощь.

— Ну, купец, покажи, на что ты способен, — подзадоривал его Едигир.

Кучум сделал обманный выпад и присел на колено, но его противник едва заметным движением отбил копье к земле, а сам выкинул длинное жало далеко вперед, чуть не зацепив нападающего.

— Э-э-э, да ты совсем не умеешь драться. А если так… — И он после нескольких обманных выпадов едва не проткнул Кучума, если бы тот не отскочил к самой кромке холма.

Противники вновь пошли по кругу, стараясь занять более выгодную позицию и угадать слабые стороны другого. По силе они были равны, но Кучум привык драться копьем, находясь верхом на лошади, а пешим он больше предпочитал саблю. И он решился на боевой прием, который мог решить исход схватки. Он внезапно подпрыгнул и, выбросив копье вперед, ринулся на сибирца. Но тот легко ускользнул от него, упав на землю и перевернувшись через голову. Кучум не успел развернуться к нему лицом, как получил легкий укол в зад.

— Куда же ты побежал? — насмешливо спрашивал Едигир, а его воины восторженно загомонили, потешаясь над неловкостью степняка.

Не помня себя от ярости, Кучум вырвал правой рукой из ножен саблю, переложив копье в левую. Увидев это, Едигир вытащил свой кинжал, и они вновь пошли по кругу мягкой кошачьей походкой.

Кучум решил переменить тактику боя и старался подобраться поближе к противнику, орудуя саблей и отбивая удары копьем. Это ему почти удалось, и он несколько раз удачно рубанул по древку копья, перерубив его почти наполовину. Едигир лишь усмехнулся и начал с удвоенной скоростью вращать свое оружие, угрожая то голове, то ногам, то груди степняка. Острие его копья описывало замысловатые фигуры в воздухе и даже задело плечо Кучума. Тот вынужден был отступить, теснимый противником, и… неожиданно для себя оступился, не найдя опоры, покатился с холма.

— Сдавайся! — закричал сверху Едигир и ринулся следом за ним.

Но Кучум сумел вскочить на ноги и метнул копье в набегающего сверху Едигира. Тот не успел увернуться, и летящее копье ткнулось в предплечье, сбив его с ног.

Его воины, столпившиеся на вершине, уже радовались победе своего хана, как вдруг на него со всех сторон бросились подоспевшие степняки и, навалившись, прижали к земле. Несколько стрел просвистело сверху, пригвоздив двоих нападавших, но они боялись ранить Едигира и целились в сторону от него. Меж тем Кучум уже вскочил на подведенного к нему Тая и махнул рукой, чтоб пленного тащили к лесу.

Степняки, не приняв боя, откатились от холма и укрылись от стрел за стволами деревьев. Радостный Кучум подъехал к поверженному противнику и, щеря зубы, спросил:

— Что теперь, скажешь, сибирский хан? Ведь именно так ты себя называешь? С сегодняшнего дня ты больше не хан. Ты никто. Собачья пятка имя твое! — И, пришпорив коня, он помчался дальше, в глубь леса.

Едигир бессильно скрипнул зубами и попробовал прочность ремней, которыми были опутаны руки. Но нечего было и думать об освобождении, он с трудом пошевелил затекающими пальцами.

Подошли двое степняков и, злобно усмехаясь, забросили его в седло низкорослой лошадки. Затем ловко стянули ноги другим ремнем, пропустив его под конским брюхом и через луку седла закрепили тугой петлей на шее пленного.

— Только пикни, мигом прирежу, — прорычал один из них, кладя руку на кинжал, — все одно кончать тебя будем.

— О себе бы лучше подумал, пес, — огрызнулся Едигир и тут же получил удар кулаком в грудь.

— Еще хочешь? — спросил степняк. — На! — И вновь его кулак опустился на ребра пленного.

Впереди, куда ускакал Кучум, послышались голоса команды, и степняки спешно взобрались на коней, оставив Едигира в покое. Один из них привязал повод его лошади к своему седлу, а второй ехал сзади. Едигир повернул голову и увидел, что еще десятка два всадников прикрывают его с тыла. Значит, надежды на спасение нет никакой… Правда, на холме остался Рябой Нур, а с ним два десятка воинов, которые знают местный лес, как свои пять пальцев. Едигир на их месте попробовал бы устроить засаду на тропе, ведущей к реке. Он знал, что в лесу степняки плохие воины.