Однажды мы с Джеком отправились из Фэрфилда в монастырь. Там нашла приют одна из наших яростных антагонисток, сестра, занимавшаяся католическими больницами и мечтавшая получить медицинское оборудование нашей компании GE Medical Systems, но ей мешало то, что мы поддерживали Вооруженные силы США, поставляя им реактивные авиадвигатели. С нами был Джим, вице-президент медицинского подразделения.

– Почему мы с ними так возимся? – спрашивал я. – Доктрина католицизма не запрещает национальную оборону и обеспечение армии. Почему эти сестры вместо того, чтобы учить детей и ухаживать за больными, летают по всей стране, посещают собрания акционеров и изводят нас вопросами обороны или ПХБ (полихлорированных бифенилов)?

Я видел, что Уэлч согласен со мной, но он сказал, что все же должен уладить этот вопрос.

Пилотам вертолета пришлось несладко, ведь монастырь располагался в поросшей лесом гористой местности в штате Пенсильвания. Нам удалось отыскать его и приземлиться. Джек и Джим пошли в монастырь, а мы с пилотами остались в вертолете. Похоже, они не нуждались во мне во время встречи с сестрой Каменной Розеттой, как я ее окрестил. Я не понимал, зачем меня вообще взяли в эту поездку.

Когда я сидел у открытой двери вертолета, мое внимание привлекли вышедшие из леса шагающие в ногу женщины, напоминавшие монахинь 50-х годов. Смущенно улыбаясь, они приближались к вертолету, которого здесь отродясь никто не видывал.

Они понятия не имели, кто мы такие и для чего мы здесь. Я объяснил им, что Джек Уэлч из GE прилетел встретиться лично с сестрой такой-то. Монахини заулыбались. Они слышали о GE, но вряд ли слышали об Уэлче. Я даже хотел покатать их по очереди, группами, на вертолете, но пилоты, испугавшись этой мысли, сказали, что у них не хватит топлива. Тогда я пригласил монахинь посидеть в салоне, предложил содовой и даже пива из бара; это предложение их очень позабавило.

Я рассказал им об иосифитках, монахинях из моего детства, и о том, что моя кузина Пегги – монахиня.

Мы интересно провели время, а когда эти благочестивые женщины ушли обратно в лес, чтобы продолжить свою работу, вернулись Джек и Джим, сказав, что все прошло хорошо.

Когда мы поднялись в воздух, монахини замахали нам вслед, и Джек был доволен, что я привлек их симпатии к GE, хотя, конечно, на наши акционерные собрания приходили совсем не такие «сестры».

На переломе 80—90-х годов акции подскочили вверх. После сокращений в руководящем аппарате GE все больше приобретала черты характера своего лидера: напористая, отвечающая требованиям времени, деятельная, стремящаяся к переменам, нетерпимая к посредственности, бездарности, нечестности, бюрократизму и недостаточной (то есть меньше ста десяти процентов) увлеченности. Когда об этих переменах уже заговорили и на презентациях, проводимых в корпорации, и на уровне руководства, вдруг начались неприятности.

Проигравшие интересны – иногда так же интересны, как и победители: их неудачи могут послужить хорошим уроком. Один из вице-президентов Aircraf Engines когда-то сказал: «Нет абсолютно бесполезных людей. Любой может быть полезен, хотя бы в качестве плохого примера».

Но все же нашлись и «абсолютно бесполезные» из числа тех, кто еще работал в момент прихода Джека в компанию. В 90-х почти никого из них не осталось.

Еще до того как Джек занял пост CEO, в компании работали люди, которых называли «мумии». Их прятали от Джека, чтобы просто по-человечески дать им возможность досидеть до пенсии.

К разряду «мумий» относились и те, которых считали умными и талантливыми в выполнении их непосредственной работы, но которые выглядели безнадежными идиотами во время презентаций. Поэтому при посещении Джеком предприятий их отсылали «в отгулы на пару дней» или «в командировки». Иногда Джек вдруг мог спросить: «А где Гарри?» – и очень сердился, получив ответ, что Гарри находится там-то и там-то, хотя на самом деле Гарри спрятали от него.

Ларри Боссиди этим не страдал, он не мучил дураков в отличие от Джека. И, если вы помните, по поводу той речи, которая мне понравилась, он просто вынес вердикт: «Это для людей с низким IQ», а по поводу другого выступления сказал: «Более смешной чепухи я никогда в жизни не слышал».

Ларри – очень крупного телосложения, с «мясистыми ушами» (как было написано в одной публикации в деловом издании, что показалось мне странным и недопустимым), грубоватый, склонный к резкости, но, в сущности, очень порядочный. Своими отзывами о дурацких презентациях он скорее был готов закрыть вопрос, чем взорваться по этому поводу. Он никогда не вступал в конфронтацию, как это делали Уэлч и Даммерман, наш CFO.

Деннис Даммерман, которого боялись больше других и даже больше, чем Джека, был абсолютно нетерпим к дуракам и не выносил неподготовленных выступлений.