Когда мужчины Церкви начали приспосабливать и маргинализировать женские аспекты христианства, они обнаружили, что никакие усилия, никакие угрозы не могут отвратить простого человека от любви к богине — они полностью отвергли явную «христианскую Исиду», Марию Магдалину. Она была слишком губительной для их концепций, слишком могущественной и, возможно, слишком черной. Она должна была исчезнуть или же, поскольку была слишком хорошо известна и любима, превратиться в нечто жалкое, абсолютно бессильное.

Довольно странно, что мать Иисуса чествуют как полубогиню [157] , поскольку, как насмешливо заметил профессор Мортон Смит в своей книге «Иисус волшебник» (1978): «Нигде не сказано, что Иисус любил ее. Любой герой, который всего дважды говорит со своей матерью и обращается к ней только «Женщина», представляет собой довольно трудную фигуру для сентиментального биографа» [158] . Но ранняя Церковь столь отчаянно нуждалась хоть в какой-то богине, чтобы ублаготворить массы и привлечь тех, кто испытывал искушение со стороны более эгалитарного гностицизма, что выбрала в качестве нового представителя безопасную утешительницу — женщину, которую Иисус, видимо, не любил, а не более опасную жрицу, которую, как всем было известно, он обожал.

Из двух главных женщин в жизни Иисуса именно Марии-Матери придали не только общий стиль, но и титулы богини Исиды. (Обожествление матери лишает спокойствия еще в большей степени, если принять многочисленные слухи о ее реальном статусе, как мы увидим позднее. Возможно, Леонардо в картине «Дева в скалах» был и не так уж не прав.) Поскольку римский мир привык к Исиде в образе женщины с ребенком Гором на руках, то постепенно в течение первого тысячелетия Мария-Мать была вылеплена именно в таком образе, причем совершенно намеренно. Подобно Исиде ее называли Царицей Небесной и Звездой морской (stella maris), представляя со звездами вокруг головы и полумесяцем у ног. Но в отличие от Исиды, она была исключительно и навсегда Девственница, невзирая на тот факт, что, во-первых, это маловероятно, а, во-вторых, она не девственница даже в соответствии с Новым Заветом, потому что у Иисуса были младшие братья. Апологеты католицизма могут заявлять, что это недоразумение, что его так называемые братья и сестры были на самом деле его учениками, но один отрывок из текста полностью опровергает это:

Здесь он не только молчаливо признает существование своей семьи, но и с гордостью заявляет, что игнорирует семью, поскольку его семья — ученики. По меньшей мере, один из его кровных братьев «Иаков, брат Иисуса» был знаменит сам по себе, став первым епископом Иерусалима [160] . (И есть вероятность, что он был братом-близнецом.) Но даже сегодня католические авторы отвергают такое толкование Священного Писания — теолог Карл Барт говорит от имени миллионов, когда заявляет: «Для истинной христианской веры весьма важным является согласие с доктриной непорочного зачатия». Сомнение в том, что Мария не была девственницей, считается «оскорблением Богоматери», а это с иронией перекликается с отвращением еретиков катаров к сексуальности и продолжению рода.

Однако в пылу полемики при защите статуса Девы Марии забывают про тот факт, что еврейское слово «almah», переведенное как «девственница», в Библии короля Иакова означает всего лишь «молодая женщина». Конечно, даже при правильном переводе этого слова вряд ли кто-нибудь, кроме церковников, узнал бы о различии терминов вплоть до XIX века, поскольку неграмотность была всеобщая, а Церковь к тому же тщательно оберегала священные книги от прочтения, сохраняя их только на латинском языке, массам недоступном. И в наши дни Церковь не поощряет самостоятельное чтение Библии. (Группы обсуждения Библии свойственны только протестантам и независимым Церквям.) Даже в том случае, когда человек читает Священное Писание, психологическая слепота, следствие многолетнего внушения — явление, которое столь хорошо понимал Леонардо — не дает ему увидеть то, что он видит у себя перед глазами. Мозг отвергает концепции, которые видит глаз, поскольку они считаются неприемлемыми. Как мог Иисус иметь братьев и сестер, если его мать была Святой Девой? Оскорбительные фразы подсознательно вычеркиваются, а та легкая паника, что возникает при столкновении с неудобными фактами, быстро стихает, не оставляя следа в сознании.

Можно было бы предположить, что культы Черных Мадонн были частью религиозной жизни Франции с тех времен, когда религия Исиды процветала в Римской империи, или, по меньшей мере, с первых двух веков христианской Церкви, когда она еще не полностью утвердилась, но это было не так. До появления рыцарей-тамплиеров во Франции существовало очень мало культовых статуй, которые можно назвать Черными Мадоннами. Однако в числе этих немногих статуй одна, как считалось, была привезена самой Магдалиной, хотя не исключено, что это была попытка усилить привлекательность культа задним числом. Или же статуя Черной Мадонны с ребенком просто была изображением Исиды с младенцем Гором. Фактически явление Черных Мадонн совпадает с расцветом Ордена тамплиеров с середины до конца XIII века и практически связано с их влиянием.

Рядовые члены Ордена были преданными поклонниками Девы и Иисуса — воплощения, как они верили, сексуальной чистоты, — но внутренняя, эзотерическая группа принадлежала, видимо, к иоаннитам и особо симпатизировала Магдалине. Именно члены этой теневой мотерической группы были хранителями секретов Ордена — которые они скрывали в символике великих готических кафедральных соборов, таких как Шартрский. Но в связи с этим возникает вопрос — какие эзотеричесские тамплиерские предания воплощены в Черной Мадонне?

Теперь признают, что Исида/Черная Мадонна принизана к одной из христианских Марий: не к Марии Богоматери, но скорее к Марии любовнице — Магдалине. Ян Бегг установил, что не менее пятидесяти центров, посвященных якобы бывшей проститутке, также имеют храмы с Черной Мадонной. В своей книге «Леонардо да Пинчи и Братство Сиона. Откровения тамплиеров» мы отметили: «Например, знаменитая черная статуя Святой Сары Египтянки установлена в Сен-Мари де Ла-Мер — в том самом месте, где, как говорят, Магдалина высадилась на берег, прибыв из Палестины. И в Марселе имеется не менее трех Черных Мадонн: одна в склепе базилики Святого Виктора, сразу перед подземной часовней, посвященной Марии Магдалине. Другая стоит в церкви Магдалины в Аи-эн-Прованс (рядом с тем местом, где, как считается, она была похоронена), и еще одна в главной церкви города — Святого Савояра» [161] . Есть еще две статуи в приходской церкви деревни Монсегюр, в тени последней крепости катаров.