Отец был явно удивлен. Впервые за долгое время я не увидел на его лице складку между бровями — знак недовольства.

Теперь весь экран занимало лицо короля. По его щекам текли слезы.

— Я думаю, нужно немедленно позвонить и успокоить этого человека. Сказать, что скоро он увидит свою дочь, — сказал отец.

Мать одобрительно кивнула.

— Странно, а что это Талия заспалась?

Только сейчас я сообразил, что она еще спит. Это было очень странно, если учесть ее привычку вставать рано. Может, ей не хотелось уезжать и она оттягивала звонок отцу до последнего? Я постучал в дверь кабинета.

— Талия! Просыпайся. По «ящику» опять твоего отца показывают.

Ответа не было. Я постучал громче.

— Талия! Слышишь! Я переговорил со своим отцом, и он считает, что нужно немедленно позвонить.

И снова тишина.

— Талия!

Я подергал дверь. Заперта. Насколько помню, Талия не запиралась. Сомневаюсь, что она вообще умела пользоваться замком. Тогда я стал изо всех сил дубасить по двери и звать Талию.

В кабинете было тихо.

Вчера с ней случился обморок. Вдруг он повторился? Вдруг она задохнулась или, хуже того, умерла?

— Талия!

Я уже хотел ломать дверь, когда мать принесла шпильку. Замок был несложный, и его удалось открыть. Я распахнул дверь.

Комната была пуста.

ТАЛИЯ

Меня окружала темнота. Не такая, как когда спишь. Наверное, такая темнота бывает, когда лежишь в гробу, закрытая ото всех и вся, и сквозь крышку не проникает даже крошечного лучика света.

Может, так оно и было, пока я спала триста лет? Может, это погружение в новый долгий сон?

Но за триста лет я не видела никаких снов. Интересно, приходили ли феи меня проведать? Или только одна Мальволия? Наверное, она постоянно следила за мной.

Тихо и темно. Я проваливаюсь в сон.

ДЖЕК

— Должно быть, Талия вышла через гараж, — сказала мама. — Ей не терпелось позвонить отцу. Вот она и заперла дверь изнутри.

— Сомневаюсь, чтобы Талия так поступила. Она бы мне обязательно сказала.

А вдруг нет? Она ведь действительно порывалась вчера позвонить отцу. Она понимала мой страх, но желание услышать отцовский голос было сильнее. Выбралась из дома, нашла где-нибудь телефон-автомат. Это тебе не через ежевичный лес идти!

У меня в комнате зазвонил мобильник. Я бросился туда, надеясь, что это Талия.

— Талия!

— Чувак, ну и в историю ты попал.

Трэвис! Это Трэвис звонил мне из Европы.

— Где ты сейчас? — спросил я. — Что-нибудь знаешь насчет Талии?

— Я только знаю, что его величество со своими доблестными воинами выследили меня и теперь готовы пытать, чтобы выудить сведения. Я им твержу, что ничего не знаю. Наконец они разрешили мне позвонить, вот я и звоню. Заставь ее отзвониться предку.

— Во-первых, я что-то не помню, чтобы в замке были телефоны. А во-вторых, ее здесь нет.

— А разве она не сбежала вместе с тобой?

— Нет, — соврал я. — Ты сейчас где? С ее родителями?

— Я с ее отцом в Брюсселе. Должен тебе сказать, над ним тут дико потешаются.

— Так она не позвонила сюда? У нас по нескольким каналам крутили интервью с ее отцом.

— Здесь тоже. Все думают, что она сбежала с тобой, но никто не знает твоего имени. Тебя продолжают именовать «американским парнем».

Пока я говорил, в комнату вошла Мерилл. У нее в руках я заметил шкатулку с драгоценностями Талии. Эту шкатулку Талия везде носила с собой. Значит, она куда-то отлучилась и должна вернуться.

В руках у Мерилл я заметил и другой предмет.

— Джек, а ты сейчас дома?

— Дома. Но ее здесь нет. Честно, Трэвис. Я не знаю, где она.

Второй предмет тоже был старинным, как и шкатулка. Чем-то он напоминал большое вытянутое яйцо, но с заостренным концом. Прежде я никогда не видел такой штуки, но сразу понял, что это.

Веретено.

— Трэвис, извини, мне нужно идти. Я тебе потом позвоню, — сказал я и закончил разговор.

Я вернулся в кухню. Туда же пошла и Мерилл, еся шкатулку и веретено.

— Она не звонила домой, — сказал я родителям. — Наверное, ее похитили.