Шрифт:
– Тихо, - говорю, - он сейчас "Рекорд" с японской трубкой...
Санитары говорят:
– А нормальные в доме есть?
И тут как раз жена с морозца приходит. Но без капусты... Мне-то это сразу не понравилось. А санитары:
– Наконец-то! Хоть один нормальный человек! Женщина, идите сюда...
Люся говорит:
– Сейчас, разденусь только...
И со словами "Сорок одежек - все без застежек..." - как пошла с себя все снимать! Шубу, платье, колготки...
Я как наброшусь на санитаров:
– А вы чего глазами лупаете?
– Ждем, - говорят, - когда она до кочерыжки дойдет...
А старший добавил:
– Будем брать всех...
Ну, вышли к "скорой помощи". Я с Люськой, тесть с "телевизором"... И тут - хотите верьте, хотите нет - останавливается рядом длинная черная машина, из нее вылезает - я его сразу узнал - сам премьер-министр и говорит, улыбаясь:
– Ребята, будете смеяться, у нас бензин кончился... Не отольете?
Ну, санитары - известные жлобы! Сразу:
– Нет! Сами на нуле...
А я говорю:
– Я могу отлить... Я сегодня только машину купил - по уши заправился...
Премьер оживился:
– Машину купили? Так вы новичок - вы хоть знаете, куда вставлять?..
– А как же, - говорю, - меня заправщица научила...
И пристраиваюсь к премьер-министру...
Тут санитары ко мне бросились:
– Ты что делаешь, гад? Дома не мог?!
– Вы что, ребята, он же сам просил заправить его...
Санитары принюхались. Сначала один, потом другой:
– А ведь бензин, Федя...
– Точно! И с водкой! Я с ума схожу!
– Я тоже! Давай я тебя свяжу, потом ты меня...
Я связал их, потом тестя, потом Люську... Хотел еще прихватить стоявшего в шоке премьер-министра, но он сказал, что на своей поедет - я ж его заправил...
Эсперанто...
Сеньор! Как же это по-вашему... Ну, это... у... а... ы... показати! Ну, тефлон! Сковородоси... Понял наконец, дубина итальянская... Ну, и сколько ты хочешь? Цифры напиши! Смотри, это понимает, курва капиталлистическая... Сколько-сколько? В лирах? Она что, сковорода эта, вместе с яичницей уже?
Я говорю, у меня от твоей цены... эти... глазунио на лоб лезут, вот! Челентано отвисло... Ага, шесть тыщ, как же... А фиато с маслом не хочешь?
Ты пойми: я... я... туристо! Россини! С корабля... "Петручио Первый"!.. У нас вообще этих лир нет! Ну откуда? У нас даже поэт знаешь чего сказал? Я, говорит, лиру посвятил народу своему... Да, одна у него была - и ту посвятил. И знаешь почему? Потому что в гробу он их видел, эти твои лиры, вместе с твоей сковородкой... Гробано видато!..
Подожди! Куда ты уходишь? Что ты сразу от ворот... Поворотти делаешь... Обидчивый какой. Я тебе предлагаю такой ченч: ты мне эту сковородоси, да, а я тебе - сейчас Санек поднесет - матрешку... Ну, матрешка - ты инглишь знаешь вообще? Это такая вумен. Но не одна, а несколько! Мал мала меньше! Представляешь, ты мне всего одну, одну-единственную сковородку, а я тебе - ван вумен, ту вумен, сри вумен... Что ты мне на публичный дом показываешь? При чем тут это? При чем тут группенсекс? Что ты озабоченный такой?
О, Санек! Наконец-то! Где ты пропадал? Знакомьтесь, ребята! Это Санек, мой, так сказать, другано... А это сеньор Баранио, ни хрена по-английски не понимает...
Вот, сеньор, это и есть матрешка! Понимаешь? Как это - "не есть похожа"? На кого? "Ельцин"? При чем тут Ельцин? Ну это же разные вещи! Ельцин - это... это мужской матрешк... Ну, мужской! Самецо! Кобелино! Фу, дошло наконец... А это - вумен! Ну, как тебе объяснить... Ну... Наина Иосифовна...
Берешь? Ох, еле уломал, твою мазер...
По кавказским законам...
Меня часто спрашивают:
– Гоги, ты такой здоровый, наверное, спортом занимаешься?
– Занимаюсь, - говорю, - мы вместе с Вахтангом, моим другом-соперником, занимаемся...
– Что делаете? Кто больше прыгнет?
– Не-ет...
– Кто больше поднимет?
– Не-ет, дорогой, - говорю, - кто больше купит...
Я тут Вахтанга в гости позвал. Приходит - у него сразу настроение испортилось: японский телевизор увидел... Посидел чуть-чуть, быстро встал:
– Завтра к нам в гости приходите...
Приходим - перед ним большой японский телевизор, перед его женой большой японский телевизор, перед его бабушкой большой японский телевизор и еще маленький такой, как "Юность", перед кошкой стоит...
Вахтанг подбоченился, спрашивает так ядовито:
– Гоги, почему такой грустный, за меня, за друга, не радуешься?
Я говорю:
– Я не грустный, просто мне тебя жалко: посмотри на этот телевизор - где такие ненатуральные видел? У диктора нос синий, как баклажан...