Один мой коллега тоже решил «похохмить». Выезжает из посольства, подъезжает к машине «наружки», приспускает стекло, свистит и кричит: «Поехали!». Те были в шоке.

— Ну, и каковы были последствия столь экстравагантного поступка?

— Они его так «взяли в оборот», что он на протяжении нескольких месяцев не смог провести ни одной встречи.

— От ваших коллег знаю, что, вскоре после того, как вы приехали в командировку, вам удалось выйти на очень серьезные результаты. В частности, вы заполучили технологии двойного назначения, и они принесли Советскому Союзу миллионные прибыли.

— О своих результатах, так же, как и об успехах своих коллег, я ничего рассказать не смогу.

— Понимаю. Но тогда, если вы не можете рассказать об успехах, давайте поговорим о проблемах.

— Знаете, в те времена, у многих людей, когда они выезжали за рубеж, проявлялись все низменные качества. И вот вам пример. Я начал замечать, что один из наших сотрудников стал вести себя угнетенно. Ну, а на всех нас лежало контрразведывательное обеспечение, именно по линии внутренней безопасности. И когда ты видишь, что человека что-то мучает, то просто автоматически проявляешь интерес. Тем более, что человек просится ко мне в машину, чтобы я его подвез. «Да у тебя же, — говорю, — своя машина есть». «Что-то она неисправна». Садится сзади, вжимается в сидение, чтобы его вообще не было видно. Вдруг за машиной увязывается «наружка». За мной ее не было, значит — за ним. «Ну, — думаю, — все ясно».

— А пытались вербовать людей, в основном на компромате — задокументированные взятки, посещения публичных домов?

— Да, как и везде. В данном случае — человек работал по линии экономической миссии, у него были хорошие контракты, и где-то, видно, он взял взятку. Я в это не вникал, потому что это была совершенно не моя тема. Не знаю, чем закончилась та история, но, во всяком случае, до конца командировки ему доработать не удалось, его отправили раньше.

— Скажите, а наша контрразведка за рубежом — это присмотр за своими же разведчиками?

— Да, у нас был офицер безопасности. У него — широкий круг обязанностей. И мы согласовывали с ним буквально все, вплоть до проверочных маршрутов. Ему докладывали также обо всех неблаговидных поступках сотрудников. А ситуации были такие, что диву даешься. Мне особенно запомнился один экстраординарный случай. Один сотрудник экономической миссии, не разведчик, учудил вот что. Командировка закончилась, пришло время возвращаться в Союз, а он отказывается. Нам позвонили из гостиницы и сообщили, что, мол, ваш соотечественник ведет себя вызывающе. Мы срочно прибыли туда. Оказывается, он напился, притащил в номер травку, девочек, вел себя шумно и, что самое неприятное, начал орать, что возвращаться в Союз не будет. И вот тут уже все наши «стояли на ушах». Нужно было понять — что происходит? Кто стоит за этой ситуацией? Вроде бы он проводил переговоры, и до какого-то времени все было под контролем, а потом произошел срыв.

— И чем закончилась та ситуация?

— К нему в номер вошел наш офицер безопасности. Через пять минут инцидент был исчерпан. Все мы, в том числе и наш сорвавшийся товарищ, сели в машину и уехали в свою миссию.

— Это же, кроме разведки, вам приходилось выполнять определенный объем работы и по должности- прикрытию?

— Для того, чтобы нормально вести разведку, нужно как минимум 95 процентов работать именно по линии прикрытия. Во-первых, это дает тебе собственно прикрытие, легализует твое пребывание. Во-вторых, дает тебе массу знакомств. Это, в основном, официальные контакты. Их очень трудно будет потом использовать для разведки.

Но с другой стороны среди них и среди их окружения появляются люди, которых ты потом уже начинаешь брать в разработку. Бывает, что во время официальной встречи человек вдруг говорит: «А вот мой человек работает на такой-то фирме, он сможет нам помочь».

— Почти во всех посольствах некоторые технические должности занимают местные жители. Они тоже задействуются разведкой?

— Нет, их мы не вербовали. Они у нас на вахте стояли, работали уборщиками, водителями. Но кто они такие — Бог его знает. Очень велика была вероятность, что именно на этом деле могут прихватить. Очень часто эти люди работают на местную контрразведку. У нас всегда были с ними нормальные отношения. И для зашифровки мы «светили» перед ними некоторые свои знакомства — второстепенные, не имеющие ни малейшего отношения к разведке. А что такое контрразведывательное изучение человека? Это сложный, трудоемкий процесс. И если ты даешь ему 30–40 контактов в месяц, а местная контрразведка всех их будет проверять, то на второй месяц они уже забодаются. И чем больше тут даешь этих контактов, темлучше для тебя.

— Как вам удалось начать работу при столь пристальном наблюдении контрразведки?

— Первое время пребывания — это был цирк. Многие местные деятели приходили ко мне сами. Они предлагали все, что угодно. Как только узнали, что в миссии появился новый человек — тут же начали визиты. Один предлагает ракету, другой — какую-то совершенно не нужную нам технологию, третий говорит: «Я ваш друг, за деньги могу многое для вас сделать». Были эти контакты, как правило, бесполезными. Чтобы получить действительно нужную тебе информацию, нужно как минимум обзавестись собственными источниками. При этом с чужими, то есть завербованными кем-то, я никогда не работал. Сам находил, проверял, вербовал, и сам получал от них материалы. Здесь для меня было важно вот что. Ты видишь этого человека, так или иначе, но он должен задать тебе какие-то вопросы. И таким образом у тебя складывается о нем какое-то мнение. Тогда ты просишь его добыть то, что тебе нужно, обсуждаешь условия. Некоторые мои источники работали на идеологической основе, они придерживались левых взглядов, и им нравился Советский Союз. Некоторые работали за деньги. Среди моих информаторов были владельцы крупных фирм, строительных, компьютерных. А еще — молодые ученые-технологи.

Главное было — не попасться. Иногда для прикрытия я брал с собой на встречу кого-то из работников миссии, человека «чистого», то есть того, кто не является сотрудником КГБ. Очень важно было уметь себя контролировать, ведь по ходу дела нам довольно часто приходилось выпивать. Как правило, на встречи я брал с собой записывающую «технику». Хотя она и миниатюрная, все равно ее наличие при тебе представляет опасность. Не дай Бог, тебя с ней прихватили бы. Это было бы прямым доказательством твоей принадлежности к спецслужбе.