Они молча принялись за запеканку, запивая ее пивом. На этот раз паузу нарушил Майкл:

— Возможно, все ключевые игроки в муниципалитете — люди Виктора.

— Вполне возможно.

— Даже наш любимый начальник полиции.

— Его, скорее всего, подменили давным-давно.

— И половину копов.

— Может, больше чем половину.

— Местное отделение ФБР.

— Там точно его люди, — твердо заявила Карсон.

— Газеты, местные средства информации?

— Тоже под ним.

— Под ним или нет, но когда ты в последний раз доверяла репортеру?

— Уже и не помню, — согласилась Карсон. — Они все хотят спасти мир, но заканчивают тем, что помогают рыть под ним яму.

Карсон посмотрела на свои руки. Знала, что они сильные, умелые и никогда не подводили ее. Но сейчас они выглядели такими маленькими, даже хрупкими.

Большую часть своей жизни она пыталась восстановить репутацию отца. Он тоже был копом и погиб от пули торговца наркотиками. Но его обвинили в продажности, связях с наркоторговцами, а смерть объяснили тем, что очередная сделка не прошла как положено. Ее мать погибла вместе с отцом.

Карсон всегда знала, что официальная версия — ложь от начала и до конца. Ее отец узнал о том, что влиятельные люди хотели сохранить в тайне. И теперь она поневоле задавалась вопросом: а вдруг один из этих влиятельных людей — Виктор Гелиос?

— Что мы можем сделать? — спросил Майкл.

— Я как раз об этом думаю.

— Я это понял.

— Мы убьем его до того, как он сможет убить нас.

— Легче сказать, чем сделать.

— Нет, если ты готов умереть, чтобы разделаться с ним.

— Я готов, но желанием не горю.

— Ты же стал копом не ради хорошей пенсии.

— Ты права. Я просто хотел подавлять массы.

— Нарушать их гражданские права.

— Я всегда от этого балдею.

— Нам нужно оружие.

— У нас есть оружие.

— Нам понадобится более крупный калибр.

Образование, полученное Эрикой в резервуаре сотворения, не подготовило ее к встрече с человеком, который один за другим отгрызал собственные пальцы. Если бы она окончила настоящий, а не виртуальный университет, то, возможно, сразу бы сообразила, что нужно делать.

Уильям, дворецкий, был Новым мужчиной, поэтому его пальцы так легко не отгрызались. Ему приходилось приложить немало усилий, чтобы справиться с этой задачей. Но его челюсти и зубы также значительно улучшили в сравнении с человеческими. Иначе ему просто не удалось бы перегрызть ставшие куда как более твердыми кости пальцев.

Ампутировав мизинец, безымянный и средний палец левой руки, Уильям уже принялся за указательный.

Три отгрызенных пальца лежали на полу. Один согнулся, словно подзывал Эрику.

Как и ему подобные, Уильям усилием воли мог подавлять боль. Понятное дело, он так и поступил. Не вскрикивал, даже не постанывал.

Отгрызая палец, бубнил себе под нос что-то нечленораздельное. Как только покончил с указательным, выплюнул его и затараторил: «Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так, тик-так…»

Будь он Старым мужчиной, кровь залила бы и пол и стену. А так раны уже начали затягиваться, пусть он и нанес их себе сам. Но, конечно, какая-то толика крови все-таки пролилась.

Эрика представить себе не могла, по какой причине дворецкий занялся членовредительством, чего он хотел этим добиться, но пришла в ужас при виде ущерба, который тот нанес собственности своего господина.

— Уильям, — обратилась она к дворецкому, — Уильям, что на тебя нашло?

Он не ответил, не поднял на нее глаза. Вместо этого сунул в рот большой палец и принялся за него.

Особняк был большой, Эрика не знала, есть ли поблизости кто-то из слуг, поэтому звать на помощь ей не хотелось. Не было уверенности, что ее услышат. И она понимала: Виктор рассчитывает, что его жена с достоинством выйдет из любой ситуации.

Все слуги, как и Уильям, принадлежали к Новой расе. Тем не менее в особняке, за исключением главной спальни, могли оказаться и посторонние.

Поэтому Эрика вернулась в спальню и нажатием нескольких кнопок подключила телефон к системе громкой связи. Теперь ее голос услышали бы во всех комнатах особняка.

— Говорит миссис Гелиос. Уильям отгрызает себе пальцы в холле верхнего этажа, и мне нужна помощь.

К тому времени, когда она вернулась в холл, дворецкий покончил с большим пальцем левой руки и принялся за мизинец правой.