Евгений напряженно думал обо всем этом, когда кто-то довольно бесцеремонно постучал в стекло. Приподнявшись на локтях, он увидел сухощавое пасмурное лицо Сарычева, просунувшееся в открытое окно.

— Собирайтесь, Евгений Николаевич, — хмуро произнес он. — На совещание в район нужно ехать. Забыл вчера предупредить вас об этом.

— На какое совещание? — удивился Евгений.

— По вопросу орошения, — ответил Антон Кириллович, позевывая и потирая свежевыбритые щеки. — Райком партии его проводит. Приглашают персонально меня, вас, Астрова. Придется ехать. Собирайтесь, Евгений Николаевич, буду вас ждать в машине.

Минут через пятнадцать Курганов был готов к отъезду. Его механик Асмар Рагимов был лучшим шофером на базе, и когда Сарычеву предстояла длительная поездка, он всегда брал его с собой. Решил он взять Рагимова и на этот раз.

Курганов ничего не имел против, приказал только Асмару вывести из фокуса свою параболоидную установку — солнечную машину, собирающую с помощью огромной вогнутой зеркальной чаши отраженные солнечные лучи узким пучком на гелиокотле, дающем пар высокого потенциала.

Асмар выключил поворотный механизм параболоида, автоматически подставляющий зеркальную чашу параллельно солнечным лучам, и она потускнела вдруг, потеряв весь свой блеск и величие. Когда Евгений подошел к автомобилю Сарычева, Дмитрия в нем еще не было.

— Разве Астров не собрался еще? — удивленно спросил Евгений.

— Он и не собирается, — ответил Антон Кириллович, и в голосе его почувствовалось легкое раздражение. — Не могу же я приостановить все работы на базе из-за этого совещания? Вы ведь знаете, как занят сейчас Дмитрий Иванович.

— А он знает об этом совещании?

— Знает, — будто сквозь зубы, процедил Антон Кириллович, — но ему не до того теперь.

— Совещание пошло бы ему на пользу, — заметил Курганов, садясь в машину.

— Вам-то оно на руку, конечно, — слегка понизив голос, проворчал Сарычев, — а ему — еще как сказать…

Евгений резко повернулся к Антону Кирилловичу и, едва сдерживая возмущение, заявил:

— Совещание это прежде всего на руку колхозному хозяйству района.

Сарычев поморщился, но ничего не ответил.

— Поехали, Асмар! — скомандовал он шоферу.

Минут пять ехали молча, затем Антон Кириллович повернулся к Курганову и спросил:

— Не понимаю, зачем мы с Астровым понадобились на это совещание? Вы коммунист, для вас присутствие на нем в обязательном порядке, но мы-то с Дмитрием Ивановичем люди беспартийные, зачем же нас на совещание в районный комитет партии потребовали?

— Кто потребовал, Антон Кириллович? — возмутился Евгений, сердито сдвинув брови. — Вас пригласили, но вы могли бы и не ехать, если полагаете, что вопросы орошения колхозных полей — дело сугубо партийное. По-вашему выходит, видимо, что к беспартийным ученым, работающим в засушливом районе Азербайджана, вопросы эти не имеют никакого отношения?

— Ну и колючий же вы человек! — проворчал Сарычев и недовольно отвернулся от Курганова.

Но у Евгения все бушевало внутри, и он не собирался кончать разговор.

— Нет, уж позвольте мне высказать все, Антон Кириллович, — раздраженно продолжал он. — Вы думаете, я не понимаю, почему с некоторых пор вы изменили отношение ко мне? Простить не можете, что, по моему заявлению, комиссия из института приезжала? Но разве это было неожиданностью для вас? Разве я не требовал от вас того же, что потребовала комиссия?

Сарычев молчал, сердито насупившись, а Евгений все еще не унимался и продолжал горячо обвинять Антона Кирилловича:

— И я и другие сотрудники нашей базы не раз предлагали вам вывести наши солнечные машины из “тепличных” условий экспериментальной базы на широкий простор колхозных полей и там завершить их испытание, но разве вы послушались нас?

— Вы добились своего, — отозвался наконец Сарычев. — Кончилась по вашей милости научная работа. Превратимся мы теперь из ученых-экспериментаторов в колхозных практиков.

— Ну, я вижу, с вами совершенно невозможно сегодня разговаривать, — сердито заметил Евгений, откинувшись на спинку сиденья, и не промолвил более ни слова во все остальное время пути.

Молчал и Антон Кириллович. Только Асмар вполголоса напевал какую-то азербайджанскую песню. Он, казалось, был совершенно спокоен, хотя Курганов хорошо знал, как близко принимал Асмар к сердцу все, что касалось экспериментальной базы.

К зданию районного комитета партии Сарычев с Кургановым подъехали около десяти часов. Первый секретарь райкома Джафаров весело приветствовал их:

— А, ученые мужи! Салам алейкум! Вовремя приехали. Пойдемте, пора начинать совещание.

Их пригласили в президиум. Курганов сел рядом с Джафаровым, и секретарь райкома шепотом давал ему краткие характеристики каждого оратора. Когда на трибуну вышел председатель колхоза “Первое мая” Самед Мамедов, Джафаров заметил: