— Я не обладал возможностью возвратить ей жизнь. Это было лишь моим желанием. Она утратила только волю к жизни, а у меня ее вполне хватало на нас двоих.

Если между здравым смыслом и безумием действительно проходит лишь тоненькая грань, то за последний час Мак-Ковней пересекал ее многократно. Он перепрыгивал эту пограничную линию с легкостью ребенка, который без сомнения жил в его душе.

— Теперь-то вы поняли, Михам? Она потеряла желание жить. Я видел, как это произошло. Мы никогда не разговаривали с ней, она и имени-то моего, наверное, никогда не слышала, однако я наблюдал за ней в течение ряда лет, поскольку свою утреннюю прогулку она совершала вблизи моей конторы. Я замечал, как она менялась, как тускнел ее взгляд и тяжелела походка. Я понимал, что вскоре она умрет. Однажды я вышел, чтобы сказать ей о том, что ее ждет. Но, увидев меня, она пустилась бежать. Наверное, догадалась, что я хочу ей сказать.

Он говорил сущую правду, по крайней мере, такой она ему представлялась. Поздней весной с миссис Китинг действительно случилось подобное происшествие. Мне вспомнились ее тогдашние слова: «Сегодня утром, Михам, со мной случилось нечто необычное. Когда я проходила мимо погребальной конторы, оттуда выскочил странный человек небольшого роста и напугал меня чуть ли не до смерти...».

Учитывая то, что вскоре произошло, нельзя было не заметить присутствовавшую во всем этом чудовищную иронию. Пока мы добирались до Беркли, Мак-Ковней подробно рассказал мне всю эту удивительную историю.

Все случилось в середине одного из последний июньских дней. В маленькой каморке, в которой Мак-Ковней оборудовал свою лабораторию, после утреннего дождя было душно и сыро.

Миссис Китинг очнулась как будто бы после долгого и тяжелого сна. Ее руки дрожали, рот скривился от истощения, пульс прослушивался с трудом. Из-под плотно закрытых век текли слезы, сбегавшие по мочкам ушей прямо в волосы.

Дрожа от волнения, Мак-Ковней склонился над ней.

— Миссис Китинг! Миссис Китинг! Вы живы!

— О, господи!

— Произошло чудо!

— Оставьте меня в покое. Я устала.

— Вы живы, ЖИВЫ!

Она медленно открыла глаза и взглянула на него.

— Послушайте вы, назойливый коротышка, вас для чего наняли?

Потрясенный и словно одурманенный Мак-Ковней отступил на шаг назад.

— Ведь вы живы. Это все-таки случилось. Чудо свершилось.

— Жизнь. Чудо. — Она произносила слова с явной издевкой. — Вы полный идиот.

— Но я...

— Принесите мне лучше стакан воды. В горле пересохло.

Его била такая сильная дрожь, что он расплескал почти всю воду. Он все-таки совершил чудо. Сбылись ожидания всей его жизни.

Он протянул женщине стакан с водой, потом, прерывисто дыша, сел на стул и стал наблюдать за ней. Она пила очень медленно, как будто бы ее мускулы за то короткое время, когда миссис Китинг оставляла этот мир, утратили свои функции.

— Зачем вы это сделали? — Миссис Китинг сжала в кулаке бумажный стаканчик. — Кто просил вас совершать чудо?

— Но я... Ведь, фактически...

— Фактически, вы влезли в дело, которое вас абсолютно не касалось. Вот так, Мак-Ковней.

— Да, мадам.

— И что вы теперь собираетесь делать?

— Ну... я... собственно говоря, еще не думал об этом.

— Так подумайте же, черт возьми.

Его глаза уставились в пол, от нахлынувшего стыда и разочарования голова стала горячей, а прочие части тела — холодными.

— Прежде всего, надо вызвать врача.

— Ни в коем случае, Мак-Ковней.

— Но ваша семья... она ведь должна узнать, что...

— Она не узнает этого.

— Однако...

— Никто не будет знать об этом, Мак-Ковней. Ни один человек. Понятно?

— Да.

— Поэтому, сядьте и не шумите. Дайте мне сосредоточиться.

Молча, он сел. У него не было больше ни малейшего желания двигаться или разговаривать. Еще ни разу в жизни он не ощущал себя настолько удрученным, не казался себе таким ненужным.

— Вы полагали, наверное, что я буду вам очень благодарна, — ядовито заметила миссис Китинг.

Мак-Ковней покачал головой.

— Видимо, вы сумасшедший, раз проделали такое. — Она выдержала паузу и задумчиво взглянула на него. — Вы, Мак-Ковней, немножко сумасшедший, не правда ли?

— Некоторые действительно так считают, — честно признался он. — Не могу с ними согласиться.

Окно было закрыто, сквозь толстое матовое стекло не проникали никакие уличные шумы, и вдруг послышались шаги в коридоре, шуршавшие по каменному полу.

Мак-Ковней поднялся, быстро пересек комнату и подошел к двери.

— Мистер Мак-Ковней? Вы здесь? — Мак-Ковней посмотрел на миссис Китинг. Та побледнела, как мел и схватилась руками за горло.