— Я не просил, чтобы меня рожали.

Словно призрачное эхо донеслось до Тейлор: она сама когда-то бросила эти слова отцу во время одной из ссор. Сейчас трудно вспомнить, из-за чего они поссорились, скорее всего из-за какой-то ерунды. Они с отцом обменялись взглядами.

— Ты прав. Расплачиваться чертовски тяжело, — пробормотала Тейлор, пожимая плечами в ответ на его полный боли взгляд. Затем отправилась на кухню, чтобы напиться воды. Ей необходима минута, чтобы оправиться от последнего удара. Но вместо этого мысли невольно обратились к Хью.

Он был так потрясен, испытывал такую боль, когда увидел Кайла и узнал правду... Он, безусловно, забыл, что в момент их последней близости они не применяли противозачаточных средств. Но это вполне понятно, ведь все произошло в тот вечер, когда изнасиловали Ноуэл. Он вернулся из больницы в Альбукерке, где мать осталась с сестрой.

Они были в его доме одни, Тейлор попыталась заставить его съесть обед, поговорить с ней. В его груди кипела ярость, и она, желая как-то успокоить его, сделала тогда единственное, что было в ее силах, — предложила себя.

Глядя теперь из кухонного окна на горы, она оживила в памяти этот последний, слишком короткий эпизод... Вот она последовала за ним в спальню, остановилась позади него у окна. Сумерки все поглотили. Она обвила руками его талию и прижалась щекой к спине, широкой и сильной уже тогда. Ей никогда не забыть, как он напрягся и глубоко вздохнул при первом ее прикосновении.

Развернувшись, он крепко прижал ее к себе.

— Помоги мне, — прошептал он неузнаваемым, полным боли голосом. — Помоги забыться. Сделай так, чтобы боль прекратилась.

Он не просил о физической близости, просто хотел укрыться от своих мыслей. Тем не менее она отдала ему все, на что способны были ее сердце и тело.

Тейлор закрыла глаза и дала волю воспоминаниям — снова ощутила она прикосновения его рук и губ к своему телу. Ее тело вновь наполнилось теплом, грудь стала упругой, будто налилась молоком, соски затвердели, и возникло ощущение боли в чреве, там, где когда-то Хью заполнял ее, воспламеняясь жарким огнем.

Это какое-то безумие.

Она отошла от раковины и вернулась в гостиную, откуда доносился гул приглушенных, но резких мужских голосов, говорящий о том, что Кайл еще сердится.

— Почему ты ворчишь, сынок? — говорил отец. — Должен или не должен Хью Блэкстоун иметь что-либо общее с твоей жизнью, с тем, каким человеком ты станешь?

— Да, должен! И я имею право на свое собственное мнение.

— Конечно, имеешь, — согласилась Тейлор, присаживаясь на валик дивана, — но, пожалуйста, не спеши. Будет лучше, если ты отложишь решение на денек-другой.

— К чему? Ты думаешь, мое мнение о тебе переменится к лучшему?

Она ожидала услышать нечто подобное, но боль от этого не уменьшилась.

— Нет, я не жду ничего подобного. Послушай, я должна быть на улицах или в полицейском участке, чтобы удостовериться, что все в порядке в...

— Все хорошо, — вмешался отец, успокаивающе взмахнув рукой. — Если бы что-нибудь произошло, Оррин непременно позвонил бы. Поговори с мальчиком, если он этого хочет.

На самом деле хитрый старый лис просто хотел подслушать их разговор, чтобы узнать ее планы. Будто она сама их знала!..

— Не нажимай, — предостерегающе сказала она, затем снова обратилась к Кайлу: — Я собираюсь переодеться, затем ненадолго поеду в город. Следует ли мне беспокоиться о тебе?

— Я больше не убегу, если тебя это интересует.

— Да, спасибо.

Понимая, что он не захочет принять никаких знаков внимания с ее стороны, она извинилась и направилась наверх. Уже через несколько минут откопала синюю форменную рубашку в большой сумке, которую принес наверх Кайл. Столь же быстро отпорола нашивки с рукавов. Надев рубашку, Тейлор заправила полы в джинсы.

— Дедушка знает, как связаться со мной, — сказала она Кайлу, спустившись вниз, и вышла через кухонную дверь.