Запас коней, поразивший древних авторов, был наследием кочевой жизни. Он позволял быстро покрывать огромные расстояния, используя сменных лошадей, заменять павших и служил источником продовольствия любителям сырой или вареной конины.

Вместе со стадами передвигались кибитки с семьями гуннов, но во время Галльской кампании они уже не следовали непосредственно за войсками, как в описании Аммиана Марцеллина. Семьи останавливались в опустевших деревнях и охраняемых лагерях. Кроме того, само число таких семей было невелико, так как большинство своих близких гунны оставили в дунайских и рейнских областях. Этим отчасти объясняется стремительность продвижения войск.

Артиллерия гуннов была еще в худшем состоянии, чем пехота. Если убожество пехотинцев еще как-то компенсировалось качеством войск некоторых союзников, то хороших баллистических орудий не было во всей армии, осуществившей вторжение.

Число катапульт и баллист возросло уже в ходе войны. В дунайских и мозельских землях были в спешном порядке устроены еще две мастерские, из которых машины под надежной охраной доставлялись в места сосредоточения, указанные Аттилой. Стараниями Эдекона в изготовлении разрушительных машин был достигнут определенный технический прогресс. Прототипами служили римские образцы. Возросшая потребность в осадных машинах привела к увеличению количества в ущерб качеству. Передвижных баллист было по-прежнему мало, тогда как производство тяжелых машин расширялось.

Остготы славились своими таранами, считавшимися наиболее прочными и практичными. В Гуннии и на захваченных землях мастерские получили заказы на изготовление стенобитных орудий по остготскому образцу.

Копья, дротики и пики с более или менее длинным стальным наконечником, врезанным в древко, поставлялись с Кавказа. Двойное копье, представлявшее собой древко, на одном конце которого крепился стальной наконечник, а с другого — длинное плоское заостренное стальное лезвие, имело тюркское происхождение и изготовлялось в паннонийских оружейных мастерских. В Галлии оно появилось после падения Сен-Кантена. Это копье давало некоторые дополнительные преимущества пехоте и произвело впечатление на галло-римлян, которые немедленно обзавелись таким же оружием.

Можно только поразиться протяженности коммуникаций, по которым гуннским армиям в Галлии доставлялось снаряжение из самых отдаленных уголков Империи гуннов. Многолетние заботы Аттилы о благоустройстве путей сообщения оказались ненапрасными.

Хотя лодки гуннов, изготовленные из древесной коры, были столь великолепны, что вызвали уважительное удивление Максимина и Приска, дефицит средств для переправы через широкие реки создавал для завоевателей проблемы в ходе всей Галльской кампании. Переправы большой массы войск стали возможны только благодаря высокому мастерству понтонеров.

Быстрая переброска войск при помощи имевшихся челнов была неосуществима, но Аттила ошибочно полагал, что у него есть время построить достаточное количество лодок на месте. Времени, как, впрочем, и леса, не хватало. Пришлось довольствоваться большими плотами, наспех сколоченными общими усилиями саперов и простых воинов: целые когорты, сняв даже посты охранения, не покладая рук трудились для обеспечения переправы.

Стоит ли философствовать о «двух мечах Марса»? С точки зрения стратегии, простор для размышлений не слишком широк.

Несколько упрощая, можно сказать, что галло-римляне всегда старались давить своей монолитностью, сплоченностью рядов и четкостью механически отлаженных перестроений, тогда как гунны делали ставку на рассыпной строй. Нет ничего удивительного, ведь римлянин — прежде всего пехотинец, а гунн — конник. Современные стратеги считают не подлежащим сомнению фактом, что тактика гуннов продемонстрировала преимущество маневра перед статичной обороной.

Но противников отличала не только тактика. По отношению к населению галло-римляне стремились выглядеть несущими мир и покой, а гунны — сеющими страх. Аэций хотел изгнать Демона разрушения, объединить жителей Галлии, обеспечить им мир и процветание: он сдерживал, насколько это было возможно, разрушения и грабежи, чинимые войсками (Теодорих также старался обуздать своих, что для остальных союзников было непростым, а то и невозможным делом). Аттила шел изгнать тирана-притеснителя, освободить жителей Галлии, дать им независимость и… обеспечить процветание! Поскольку же приспешники тирана не поняли своего счастья и осмелились сопротивляться, их следовало запугать показательной резней и разорением. Он начал с поджогов, истребления и грабежа. Но, столкнувшись с последствиями, полностью пересмотрел свою политику и попытался сделать ее более гуманной. Ардарих последовал его примеру, но для других союзников сдержать войска, превратившиеся в разнузданную орду, было крайне тяжело, а порой и просто невозможно. Впрочем, поведение противников, таким образом, было вполне логично, если вспомнить, что римляне были защитниками, а гунны захватчиками.

Другим интересным фактором стало взаимное влияние противоборствующих сторон. Римляне улучшили свою кавалерию, а гунны подтянули пехоту. Римляне совершенствовались в стрельбе из лука, велиты осваивали атаку рассыпным строем, а гунны учились лучше владеть мечом и тверже стоять в пешем строю. Все достижения одной стороны тут же копировались другой. Война всегда способствует развитию средств разрушения.

На долю населения Галлии выпало много страданий, и особенно тяжело пришлось северянам, несмотря на то, что своей главной целью Аттила ставил подчинение вестготов Аквитании. Итогом его похода явилось уничтожение целых деревень и даже больших городов. Многие из них так и не были восстановлены. Картину разорения дополняли вырубленные леса, выжженные и вытоптанные поля, изуродованные дороги, разрушенные речные порты, горы смердящих трупов, грозящих эпидемиями.

Война стала заключительным страшным аккордом, довершившим лавину бедствий, обрушившихся на Галлию. Неурожаи и призыв крестьян в армию подкосили сельское хозяйство, в городах начался голод, увеличилась смертность от болезней, еще более усугубившая убыль населения в результате военных потерь.

Лишениям подверглись не только жители районов боевых действий — вся страна так или иначе почувствовала тяготы войны. Историков поразило искреннее добровольное содействие общей победе, которое временно сплотило все народы Галлии и создало некоторую иллюзию прочного национального единства.