Поспешное замужество

Аннотация

 Греческий красавец миллионер Антолос и юная студентка Джорджи полюбили друг друга и вскоре поженились. Но счастье оказалось недолгим. Муж неожиданно бросил ее, узнав, что она беременна. Тайна его жестокого поступка открылась лишь через четыре года.

ГЛАВА ПЕРВАЯ «Я знала, что так долго не продлится». Эти слова эхом отозвались в голове Джорджи. Мысли ее перенеслись на четыре года назад. Для большинства тогда было лишь очередное жаркое лето. Для нее это было лето, изменившее всю ее жизнь. Ей тогда исполнился двадцать один год, она была обыкновенной студенткой, которая наслаждалась летними каникулами. До окончания колледжа Джорджи оставался всего год. Она хотела сделать карьеру в области науки и образования и еще копила на машину, В прошлом семестре ее прямо на улице остановила журналистка, которая делала опрос для телевидения. — Вы верите в счастливое замужество? — Ну, я бы не сказала, что совсем уж не верю. — Значит, когда-нибудь вы собираетесь выйти замуж? — Я?.. Пока я еще слишком молода, чтобы об этом думать! — рассмеялась Джорджи. Не прошло и трех месяцев после того случайного интервью, а Джорджи уже обменялась клятвой верности с мужчиной, которого знала меньше месяца. Бабушка сказала ей тогда, что это долго не продлится, но она не придала ее словам никакого значения! Джорджи была так счастлива в то время, что почти летала. На лекциях она мечтательно улыбалась и совершенно игнорировала слова окружающих, которые предрекали ее браку печальное будущее. Она пропускала их предостережения мимо ушей. — Мамочка! Джорджи отогнала воспоминания и повернулась к малышу, который держал в крохотной ручке одно из своих сокровищ. У него были длинные густые ресницы и темные кудрявые волосы. Он протянул свое сокровище Джорджи и улыбнулся. Все-таки кое-что у нее осталось после поспешного замужества. У нее был Никки. Как только Никки вернулся к своей игре, Джорджи с нарочито громким стуком передвинула садовый столик. Но две женщины, слишком увлеченные разговором, очевидно, совсем позабыли, что рядом есть кто-то еще. И Джорджи услышала, что же они думают о ее несложившейся семейной жизни. — Они долго прожили вместе? — Джорджи узнала йоркширский акцент Рут Симмонс, бывшей хозяйки птицефабрики, которая снимала на лето соседний коттедж. — Шесть месяцев. — Это был голос ее бабушки. — Может, они еще помирятся? — спросила Рут. — Может, еще постараются?.. — Постараются? А какой в этом смысл? Джорджи прислонилась лбом к стеклянной двери, ведущей в дом, и начала водить по стеклу указательным пальцем. Она могла бы биться полжизни, пытаясь стать такой, как хотел Анголос, но у нее все равно ничего бы не получилось. И все-таки она не хотела с ним расставаться. Анголос сам принял такое решение. Ему была чужда сентиментальность. — Они могли бы пытаться, — Джорджи снова услышала властный голос бабушки Энн, — до второго пришествия. Результат был бы тот же самый. — Но всего шесть месяцев... бедняжка Джорджи... От этих слов, произнесенных с неподдельной жалостью, у Джорджи комок встал в горле. — Эти двое все равно бы разошлись. Рано или поздно ему бы наскучил этот брак или она бы наконец поняла, что они из разных миров. Хорошо еще, что они расстались спустя полгода. Он просто поиграл с девочкой и выбросил ее за ненадобностью. Неужели для тебя это была всего лишь игра, Анголос? Иногда Джорджи хотелось увидеть Анголоса хоть на пять минут, чтобы он объяснил ей, почему так поступил. — Его первая жена сыграла в их разрыве главную роль. Красивая, яркая, страстная, она могла бы сделать карьеру в шоу- бизнесе. Но она предпочитает развлекаться. По- моему, после развода с ней он искал себе такую жену, с которой смог бы вести тихую семейную жизнь. К несчастью, он выбрал Джорджи. Но его уход был неизбежен. В конце концов ему бы надоела ее покорность. Джорджи на самом деле восхищалась Анголосом и готова была ради него на все. — Ты несправедлива, — запротестовала Рут. – Она замечательная, образованная девушка. Джорджи застыла у стены и невольно улыбнулась. — Конечно, она замечательная, но... слушай, я покажу тебе кое-что. Джорджи услышала шуршание страниц и тут же все поняла. — Эту статью напечатали в еженедельнике «Санди» на прошлой неделе. А вот и Анголос Константин. Джорджи знала, что бабушка показывает знакомой: она увидела этот журнал, прежде чем бабушка спрятала его. На огромной фотографии Анголос был запечатлен выходящим из лимузина, а рядом с ним Соня, его бывшая красавица жена. Неужели они снова вместе?.. Что ж, пусть будут счастливы, со злостью подумала Джорджи. Они друг друга стоят. — Боже мой!.. — воскликнула пожилая дама. — Он действительно довольно эффектен... да, очень! Говорят, противоположности притягиваются, — тихо добавила она. — Мне этот брак всегда казался абсурдом. Она никогда бы не смогла стать частью его мира. У них нет ничего общего, кроме... — Энн Кемп понизила голос до шепота: — Секс! Или любовь, как предпочитает говорить моя внучка. А всему виной эти романы, которых она начиталась подростком. — Я и сама иногда почитываю романы, — возразила се подруга. — Да, но ты не глупенькая впечатлительная девушка, которая ждет принца на белом коне. — Я не молода, но все же не теряю надежды. Джорджи вспомнила, как, утратив остатки гордости, она умоляла его еще раз все обдумать. Ведь они были так счастливы, скоро у них будет ребенок. «Скажи мне, что я сделала не так», — умоляла она мужа. Анголос ничего не ответил, просто смерил ее холодным взглядом. Что было, то было, теперь уже ничего не изменишь, подумала Джорджи. По крайней мере, она не так уж плохо устроилась в жизни. У нее хорошая работа, неплохая, правда, съемная квартира и замечательный сын. Подруга говорит ей, что не понимает, как это Джорджи удается справляться со всеми делами. Ведь она мать-одиночка с маленьким ребенком, да еще работает полный день. — Я не могу представить свою жизнь без Никки; он — единственная причина, почему я до сих пор не опустила руки, — сказала ей Джорджи. Больше в ее жизни не будет мужчин. Невозможно представить себе, что какой-то мужчина будет прикасаться к ней, как Анголос. Когда она вспоминала его длинные тонкие пальцы, по телу пробегали мурашки. Анголос всегда заставлял ее дрожать от желания. Иногда Джорджи думала, как бы сложилась ее жизнь, не встреть она Анголоса. Но все эти размышления были бессмысленны, ведь она уже встретила его. Этот день запомнился ей навсегда. Когда она впервые увидела Анголоса Константина, ее жизнь перевернулась... Она сидела тогда на скамейке, занимаясь отчетом для колледжа. Одновременно Джорджи приходилось присматривать за сводным братом, который играл неподалеку в волейбол. В какой- то момент она заметила чьи- то кожаные ботинки, натертые до блеска. Выше обозначились фирменные брюки, мало подходящие для пляжа. Джорджи стало любопытно, кто же этот чудак. Она прикрыла глаза рукой и приподняла голову. Боже мой!.. Он не просто привлекателен. Он идеален! Джорджи не в силах была оторвать от него глаза. Потеряв остатки скромности, она откровенно восхищалась им. Анголос потом часто говорил ей, что ее глаза цвета янтаря созданы, чтобы сводить мужчин с ума. Она всегда верила ему и смотрела на него с обожанием. До того момента, когда он заявил ей, что хочет, чтобы она ушла. — Ушла? — Ей было нелегко, но все же она спросила: — Надолго? — Навсегда, — ответил он и вышел из комнаты. А в тот солнечный летний день в его поведении не было и намека на подобную жестокость. Джорджи была совершенно ошеломлена. Ни у кого до сих пор она не видела таких выразительных темных глаз. Четко очерченные скулы и волевой подбородок говорили о решительности. Его несколько равнодушный взгляд казался Джорджи потрясающим. Ей все в нем казалось потрясающим: от темных волнистых волос до чувственных губ. Великолепно сложенный, с загаром оливкового цвета, он показался тогда Джорджи эталоном мужской красоты. — Привет, — сказал он, наградив девушку улыбкой. Голос с легким акцентом тоже отличал этого роскошного мужчину от всех остальных. Джорджи вспыхнула. Незнакомец перекинул свой пиджак через плечо. Казалось, жара его совсем не беспокоила. Ей захотелось сказать что-нибудь умное, но она могла лишь выдавить слабое «Привет». Сердце билось так бешено, что Джорджи с трудом слышала собственный голос. Она просто глаз не могла отвести от этого красавца. Такие мужчины существуют только на страницах любовных романов! — Я что, выделяюсь на общем фоне? — Да... очень... Он повел бровью, словно в ожидании объяснений, и Джорджи, краснея, попыталась дать их: — Это небольшой городок, и приезжие... они... ну, в общем... не такие... Какой же он был красивый! Джорджи и представить себе не могла, что это такое, когда все взгляды обращаются в твою сторону, а разговоры затихают. Интересно, что он при этом чувствует? Она опустила глаза. — А вы, должно быть, местная? Он говорит со мной! Этот потрясающий мужчина сейчас разговаривает со мной! Боже, что он спросил?! — Простите? — Вы живете поблизости? — Да... то есть нет. Во взгляде незнакомца светилось непонимание. — Так что же? О, нет... сейчас он вернется на ту планету, откуда прилетел... Он слишком великолепен, чтобы быть землянином. — Мы приехали сюда на летние каникулы. Моя... — Джорджи прикрыла глаза, подавив желание рассказать ему историю своей жизни. Едва ли он станет слушать ее. В жизни Джорджи было лишь одно интригующее событие, но она о нем даже не помнила. Она была еще ребенком, когда ее мать сбежала с греком-официантом. С тех пор ее отец отказался от поездок за границу и купил дом в этих краях. Джорджи проводила здесь каждое лето, сначала с отцом и бабушкой, а потом еще с мачехой и сводным братом. — Но ты хорошо знаешь эти места? Куда здесь можно пойти? — Куда можно пойти? — Джорджи собралась с мыслями. Она была безумна рада, что хоть что-то может сделать для такого потрясающего мужчины. — Ну, вообще-то все зависит... — начала девушка серьезно. — От чего? — нетерпеливо перебил он. — От того, нет ли у вас проблем с легкими и давлением. — Конечно, нет, — усмехнулся незнакомец. — Здесь много гор. Вы можете забраться на самую высокую из них. Оттуда открывается великолепный вид... Вам нравятся птицы? Многие интересуются ими; люди взбираются туда, вооружившись биноклями и... — Я не на птиц приехал смотреть; я предпочитаю более... активные развлечения. И Джорджи живо представила себе, как он занимается спортом. Ему бы это так подошло! А как эффектно он смотрелся бы на лошади! — Вообще-то меня больше интересует ночная жизнь, — продолжал незнакомец. — Ночная жизнь? — переспросила девушка. Она заметила поросль темных волос на его груди, и это мешало ей сосредоточиться. — Например, ночные клубы. — Ночные клубы? — эхом повторила Джорджи. — Здесь? Его прекрасные губы скривились в усмешке. — Так, ночных клубов нет. Она кивнула. — Рестораны?.. Глаза Джорджи округлились. — Думаю, вы выбрали неподходящее место для отдыха. Здесь есть чайная, она возле почты. Там подают великолепный чай со сливками. И два магазина. А еще... Вы надо мной смеетесь? — Вы прелесть. Джорджи понимала, что он, собственно, назвал ее милой, доброй дурочкой, но не смогла сдержать улыбку. Джорджи наслаждалась его голосом. Вдруг футбольный мяч подлетел к ногам, подняв в воздух песчаную пыль. Когда девушка, неуклюже откинувшись, плюхнулась на песок, раздался смешок. — Джек Кемп! — закричала девушка, выплевывая песок изо рта. Она поднялась и с укором посмотрела на брата. — Но это же совсем не больно, — словно извиняясь, сказал мальчишка. Она подала ему мяч и предупредила: — Еще пять минут, не больше. Я обещала сегодня приготовить обед. — Хорошо, Джорджи! — прокричал ей Джек и тут же скрылся. — Джорджи? — Джорджетт, — пояснила девушка. — Мои близкие называют меня Джорджи. А это мой сводный брат. Но незнакомец смотрел вовсе не в сторону ее брата. Он смотрел на нее. В его взгляде было что-то такое, от чего по всему ее телу пробежали мурашки, а грудь напряглась. Такое с ней случилось впервые. — Я буду называть вас Джорджетт, — сообщил темноволосый красавец. Она не думала, что когда-нибудь встретит его снова. Он может называть ее как хочет. ГЛАВА ВТОРАЯ — Сколько тебе лет, Джорджетг? Джорджи не умела флиртовать, и хотя первой ее мыслью было ответить «Достаточно», она не решилась произнести такое вслух. — Двадцать один, — просто ответила она. — Пообедаешь со мной? — спросил он тоном, не терпящим возражений. В ее глазах застыло изумление. — Я...ты?.. — Я приглашаю тебя. Джорджи нервно облизнула губы. — Ты это серьезно? — А с чего мне шутить? — ответил он. — Ты самая привлекательная девушка на этом пляже. — Я здесь единственная женщина, которой нет шестидесяти, без мужа и детей, — сказала Джорджи весело, — так что, пожалуй, восприму это как комплимент. Более мой, неужели это я сказала? Джорджи, конечно, было не чуждо чувство юмора, но как отнесся к шутке этот потрясающий мужчина? Она изо всех сил попыталась придать лицу беззаботное выражение, но, взглянув на него, снова потерялась в глубине его темных глаз. — Я даже не знаю твоего имени. Он надменно улыбнулся. Анголос Константин всегда получал все, что захочет. Женщины обычно сами падали к его ногам! Но тогда Джорджи этого еще не знала. — Ну, это можно легко исправить, ведь я уже знаю твое имя, Джорджетт. Она мечтательно взглянула на него. Это всего лишь обед. — Это всего лишь обед, — произнес мужчина, будто прочитав ее мысли. Что же мне делать? Отказаться? Девушка уже собиралась согласиться, но отцовское воспитание дало о себе знать. Отец с детства внушал ей, что девочки должны быть осторожны в общении с противоположным полом, и Джорджи хорошо это усвоила. Осторожность взяла верх, и она ответила: — Спасибо, но я не могу. — Она совсем не знала его. Он мог оказаться психопатом или женатым мужчиной, ищущим развлечений на стороне. — Спасибо, но я не смогу. Боюсь, моему парню это не понравится. Он поднял брови. — Ты отказываешься? Услышав в его голосе нотки изумления, она поняла, что ему, должно быть, никто до этого не отказывал. Она кивнула. — Как хочешь, — с явным раздражением бросил он. Как ни странно, Джорджи почувствовала облегчение. Здравый смысл, который был присущ ей, подавил минутный порыв согласиться на все и сразу. Джорджи начала складывать свои вещи в пляжную сумку. — Джек! — позвала она, с облегчением застегивая молнию. — Ты забыла это. Девушка обернулась и увидела, что незнакомец держит тюбик с кремом для загара. Она протянула руку. — Спасибо. По ее телу будто электрический ток пробежал, когда она коснулась его пальцев. И хотя он не произнес ни слова, Джорджи знала: он понял, что она сейчас почувствовала. Не дожидаясь брата, Джорджи бросилась бежать по песку... Детский крик вернул Джорджи к реальности. Она изобразила восторг, когда её сын с гордостью показал ей маленькую башню из камней, которую он соорудил в саду. Она и сама в детстве строила такие же. Детство Джорджи было бы замечательным, если бы не одно «но»: вопросы, так и оставшиеся без ответа. Ведь мамы не было рядом, чтобы ответить на них. Теперь вот Никки лишен отца... Джорджи вернулась в этот город впервые с того судьбоносного лета. Частично — чтобы похоронить призраки прошлого, но в основном из-за того, что ей некуда было больше поехать в отпуск с Никки. Джорджи потянулась и полной грудью вдохнула воздух. Почему-то здесь, как нигде, ее одолевают воспоминания. Вот ее нога на колене Анголоса... вот он склонил над ней голову... вот он бережно стряхивает песок с ее лодыжки... От прикосновений Анголоса по всему ее телу словно пробегал электрический ток. Почувствовав, как она дрожит, он подносит ее ступню к своим губам и целует каждый пальчик... — Остановись... не надо! — умоляет девушка, поспешно прижимая колени к груди. — Почему? — Потому что это возбуждает меня, — смущенно признается Джорджи. То, как он смотрел на нее тогда... этот взгляд, эти глаза заставляли ее забыть обо всем! — Тебе не придется долго ждать, милая, — вкрадчиво сказал Анголос. — Завтра мы станем мужем и женой... Вернувшись к реальности, Джорджи обнаружила, что сидит, крепко сцепив руки, а на коже следы от ногтей. Она вздохнула и засунула руки в карманы. «Смогу ли я когда-нибудь думать о муже без приступов паники?» — спрашивала она себя. — Едва ли они навсегда забудут друг о друге, — снова раздался голос бабушки. И Джорджи понимала, что бабушка права. Наивная, неискушенная в жизни девушка, какой она была четыре года назад, оказалась совершенно не готова к тем ощущениям, которые пробудил в ней Анголос. — Мы с моим сыном смотрим на вещи по-разному, но в случае с Джорджи у нас было единое мнение. Роберт говорил ей: «Спи с этим мужчиной, если хочешь, можешь даже жить с ним, но выходить за него замуж!.. Это безумие!» — Но, Энн, все мы совершаем ошибки. Как же еще набраться опыта? — ответила Рут. — Девочка собрала плоды своей глупости. Да, она совершила огромную ошибку и расплатилась за нее. Теперь ей придется выслушивать эти упреки до конца жизни! — Она еще очень молода, — произнесла Руг. — Но она думает, что знает жизнь. — В молодости всегда так кажется. Этот мужчина... он выглядит старше. — Сейчас ему должно быть тридцать два, может, чуть больше, Джорджи была слишком молода для него. И слишком наивна. Он, конечно, красив и, бесспорно, опытный искуситель. Неудивительно, что девочка влюбилась в него. Джорджи удивилась: бабушка никогда не говорила ей подобные вещи. — Думаешь, он просто воспользовался ею? — Ну а ты как думаешь? Человек с одним неудавшимся браком за плечами, к тому же грек. Было непонятно, в чем бабушка больше винит Анголоса: в том, что он был женат, или в том, что он грек. — Как только я его увидела, то сразу поняла, что ему нельзя доверять. Я говорила Джорджи, что он человек непостоянный, мы все говорили ей об этом, но разве она слушала? Нет, она любила его. — Ты должна гордиться своей внучкой. У нее хорошая работа и чудесный сын. — Сын, который никогда не увидит своего отца. — Никогда? Ты уверена в этом? — Анголос Константин ясно дал понять, что не хочет ничего знать о ребенке. Ни он, никто из его драгоценной семьи никогда не признает малыша. Джорджи посмотрела в сторону сынишки, который ползал по лужайке, и волна боли и злости на Анголоса снова захлестнула ее. Как же она любила своего малыша! Когда Джорджи вспоминала, как он, совсем еще крошечный, сопел у нее на груди, сердце ее сжималось. Она мечтала, чтобы Анголос увидел рождение своего сына... Но Джорджи рожала одна. Рядом не было мужа, который держал бы ее за руку, разделяя с ней боль и радость рождения ребенка. Анголос разлюбил ее... или, может, он вообще никогда ее не любил? Зачем задавать себе такие вопросы, Джорджи? Мужчина не может обойтись с женщиной, которую любит, так, как Анголос обошелся с тобой. Но как он мог отказаться от ребенка? Никки — потрясающий малыш. Почему Анголос не захотел его знать? Как вообще такое возможно? — Разбитую чашку не склеишь. Для меня с самого начала было очевидно, что этот брак разобьется на тысячу осколков. Джорджи ясно услышала фразу бабушки. Что же ответит Рут? — Это так грустно. Как может отец не хотеть видеть собственного сына? — Он даже не дал ей и пенни на воспитание ребенка, а Джорджи слишком скромна, чтобы оспаривать свои права. Я говорила ей, чтобы она подала в суд и выжала из него все, что можно. Они ведь не заключали брачный контракт. Но Джорджи совершенно не свойственна расчетливость. Джорджи удивило, что бабушка так говорит, ведь она знает о счете, на который Анголос каждый месяц пересылает деньги. Но она знает и другое — что Джорджи так и не прикоснулась к этим деньгам! — Мамочка, — услышала Джорджи, — я пить хочу. — Малыш с ведерком и лопаткой в руках упрямо дергал ее за шорты. Джорджи опустилась на корточки и убрала непокорный завиток с лица сынишки. Она никогда не сможет забыть Анголоса; она видит его лицо, скорее уменьшенный его вариант, каждый день. — Я тоже, милый, — сказала она полушепотом. — Пойдем узнаем, может быть, бабушка тоже хочет лимонада? ГЛАВА ТРЕТЬЯ Благотворительное мероприятие проходило в «Ройялти». На красной ковровой дорожке — звезда популярного сериала. Все газеты сообщали о том, что она собирается замуж за своего партнера по фильму. В фойе толпились и другие знаменитости. Все в нарядах от известных дизайнеров, на лицах дежурные улыбки. Но у Пола не возникло проблем, чтобы найти того, кто был ему нужен. Анголос Константин стоял в стороне от толпы. Ему ничего не нужно было делать, чтобы оставаться в центре внимания. Достаточно было одного: присутствовать. — Анголос! — произнес Пол. Анголос, разговаривавший с элегантной брюнеткой, обернулся. Когда он увидел, кто к нему обращается, на его лице появилась улыбка. — Пол, дружище! — воскликнул он. — Я и не знал, что ты будешь здесь, — добавил он, протягивая ему руку. — Меня не приглашали. Я попал сюда, сказав, что я твой личный врач. Но я здесь не ради развлечений. — Не похоже на тебя, — произнес Анголос. — А где же твоя красавица Миранда? Пол Редклифф покачал головой. — Мирри здесь нет. — Я думал, вы никогда не расстаетесь. — У нее немного повысилось давление... Ничего серьезного, — поспешил заверить Пол. Анголос хлопнул себя рукой по лбу. — Совсем забыл! — воскликнул он с досадой. — Когда мой крестник появится на свет? — Должен был на прошлой неделе. Анголос удивленно приподнял брови. — Он задерживается. А ты хорошо выглядишь, Анголос. Никто из тех, кто когда-либо видел этого высокого, полного жизни человека, не поверил бы, что несколько лет назад его жизнь висела на волоске... Пол был одним из немногих, кто знал об этом. — Доктор всегда остается доктором, а, Пол? — спросил Анголос мягко. — И, надеюсь, мы всегда будем друзьями. — Именно дружба, проверенная годами, привела его сюда: она и нытье его жены. «Он имеет право знать. Пол», — заявила Мирри и настояла на том, чтобы муж немедленно побеседовал с Анголосом. Поэтому Пол и оказался здесь. — Конечно, ты всегда останешься моим другом, — ответил Анголос. — Так что случилось, Пол? — Да в общем-то ничего плохого, — ответил тот, замявшись. — Не лги мне. Наверняка что- то серьезное, если ты оставил Миранду одну. Да, Анголос логичен до кончиков ногтей. Только в случае с его собственной женой логика Анголоса не сработала. С ней он вел себя как настоящий грек: непредсказуемо и даже жестоко. — Это... Мирри… заставила меня прийти, — проговорил Пол. — Молодец. Я бы обиделся, если бы ты не пришел ко мне со своими проблемами. — Мои... проб... Но у меня нет... — Пол замолчал, наблюдая, как Анголос обменялся парой фраз с брюнеткой. Кажется, ей не очень понравилось то, что он сказал. Через несколько секунд Анголос снова повернулся к Полу: — Давай уйдем отсюда. За углом есть бар. Там мы сможем поговорить. — Сначала ты должен знать... — начал Пол, когда они заказали себе выпивку. — Я не собираюсь просить у тебя денег в долг, Анголос. — Не все проблемы решаются с помощью денег, Пол. Так в чем проблема? — Я бы не назвал это проблемой. Доктор Монро ушел на пенсию, и его пациентов перевели к нам. Вчера мой коллега выезжал по вызову, и я увидел некоторых своих новых пациентов. Джорджи... твоя Джорджи одна из них. Выражение лица Анголоса не изменилось, но то, как он поднес стакан к губам, выдавало его напряжение. Секунду спустя Анголос поставил стакан с нетронутым напитком на стол и посмотрел другу в глаза: — Она больна? — Нет, нет! Анголос расслабился. Вообще-то это странно, если вспомнить, что он давно оставил ее. — Она потрясающе выглядит, может быть, только немного похудела, — произнес Пол. — Мне совершенно неинтересно, как она выглядит. — Анголос напрягся, когда друг с любопытством взглянул на него. — О, ну... я просто боялся, что ты... — Это она просила тебя поговорить со мной? На лице доктора застыло негодование. — Вообще-то, дружище, у меня сложилось впечатление, что ты последний, с кем Джорджи хотела бы иметь дело. — Возможно, и так! — Она была в шоке, когда увидела меня. Я думал, она пулей выскочит из моего кабинета. А когда я произнес твое имя, она выглядела... — он замолчал, подбирая слово, — несчастной. Анголос откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. — Но ты почему-то здесь. — Да, — ответил Пол, потирая подбородок. — Дело в том, Анголос, что она пришла с мальчиком. — Выражение, застывшее на лице его друга, было абсолютно безразличным, но Пол продолжал: — Ты когда-нибудь его видел? — Нет, я никогда не видел этого ребенка, — ответил Анголос жестко. — Милый малыш. Джорджи молодец, она старается. Но у меня сложилось впечатление, что у нее туго с деньгами. — Так вот о чем ты хотел поговорить! Я посылаю ей более чем достаточно на содержание ребенка. Если жадность Джорджетт возросла, если она тешит себя надеждой, что сможет получать от меня больше, то пусть забудет об этом, — Она не говорила со мной о деньгах, Анголос. Если бы она хотела вымогать их у тебя... Ты ведь не можешь точно знать, что она изменила тебе, тест на ДНК мог бы... — Тест на ДНК, — отрезал Анголос, — украл бы у нее возможность и дальше утверждать, что этот ребенок мой. А если она хочет, то может продать эту историю какому-нибудь журналисту. Это было бы вполне в ее стиле. — Почему же она не сделала этого раньше? Если она жаждала денег, то, думаю, статья о вашем разводе принесла бы ей куда больше. — Только через мой труп! — А ты на сто процентов уверен, что тест окажется отрицательным! — Уверен? — Анголос с удивлением смотрел на друга. — И это ты задаешь мне подобный вопрос?! Химиотерапия спасла мне жизнь, но мне пришлось с лихвой заплатить за это. Ты-то знаешь, что я никогда не смогу стать отцом. Я бесплоден. — Да, это большое горе. — Горе? — губы Анголоса скривились. — Конечно. Приятного здесь мало. Хорошо еще, что ты выявил болезнь на ранней стадии. Иначе я бы вообще не сидел сейчас здесь. Так что я счастливчик. — Но ведь с этим не так легко смириться. — Я мало думаю об этой ситуации. Но сколько бы ни убеждал себя, что мужчина создан не только для того, чтобы производить потомство, я до сих пор с этим не смирился. Может, Джорджетт была права, но в душе я неисправимый гордец. — Разве когда-нибудь возникали сомненья? Это замечание вызвало у Анголоса грустную улыбку. — Так ты поэтому не говорил ей, что у тебя был рак и ты прошел через химиотерапию? Ты боялся, что она... Прости, я не должен был... — Боялся ли я, что она воспринимала бы меня как неполноценного мужчину? А сам ты как думаешь, Пол? — Я при всем желании не смог понять, что у тебя на душе, — ответил ему друг. — Но если хочешь знать мое мнение... Ты не прав. Джорджи была слишком молода, когда вышла за тебя, но она всегда казалась мне умницей. — И эта умница решила надуть меня и выдать плод своих любовных похождений за мой. Пол вздохнул. — Снова ты заговорил об этом, Анголос... — Хочешь обсудить измену моей жены? — Нет. — Джорджетт отказывалась признать свою вину, но я уверен, что любовник у нее был. — А вдруг у нее никого не было? Анголос усмехнулся. — Не было? Откуда же тогда ее беременность? Или ты хочешь сказать, что имело место непорочное зачатие? — Анголос, послушай. Я прекрасно знаю, что после лечения теми препаратами, которые ты принимал, мужчины обычно остаются бесплодными, но есть исключения. Ты ведь не проходил никаких тестов после... — Нет, у меня не возникало желания убеждаться в собственной неполноценности. — У тебя на все свое мнение. Но ведь это же так просто. — Теперь уже не изменишь того, что случилось, остается только смириться с судьбой. — Да ты фаталист! — Мы, греки, все такие. — Я до сих пор не встречал ни одного фаталиста. Ты единственный. Но я пришел сюда не затем, чтобы обсуждать твои достоинства и недостатки, — Тогда зачем же? — полюбопытствовал Анголос. — Мальчик, которого родила Джорджи, твой сын. Анголос разозлился. От напряжения вокруг его губ проступила белая полоса. — Хоть ты пощади меня, Пол, — прошипел он. — Этот мальчик — вылитый ты! Он не просто похож на тебя. Он твоя маленькая копия. Я сразу понял, что Никки — твой сын. — Ты издеваешься, Пол? Это что, шутка? — У меня, конечно, своеобразное чувство юмора, Анголос, но я не настолько жесток. Если не веришь мне — пойди и убедись в этом сам. — Я не собираюсь идти туда, где может оказаться эта женщина! — Что ж, твое дело, но на твоем месте я бы... Глаза Анголоса засверкали от гнева. — Но ты — не я. Тебя дома ждет жена, скоро ты сможешь держать на руках своего ребенка! — Он увидел на лице друга сочувствие и, хуже того, жалость. — Дело в том, Пол, — добавил Анголос, — что я тебе завидую. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Люди, сидевшие в холле отеля, все как один обратили внимание на темноволосого человека в модном костюме, который вышел из «мерседеса». Кто этот незнакомец? Выглядел он как большой босс. «Все здесь осталось таким, каким было пять лет назад», — заключил Анголос, оглядывая пляж при отеле. Казалось, прогресс так и не добрался до этого места. У Анголоса не было определенного плана действий. Он твердо знал, что Пол ошибся, и приехал сюда, чтобы окончательно развеять сомнения. В конце концов, все маленькие дети с темными волосами и карими глазами чем-то на него похожи. Пол сказал, что ребенок поразительно похож на Анголоса, но это ведь еще ничего не значит. Пол наверняка ошибся. Тогда почему же я здесь? «Потому, — раздался голос в его голове, — что, если ты не увидишь этого ребенка собственными глазами, ты никогда не сможешь с уверенностью сказать, что он не от тебя». Абсурд. Если бы у него был сын, Анголос знал бы об этом. Кое-что на набережной все-таки изменилось. Появились знаки, запрещающие мусорить, выгуливать собак и кататься на скейтбордах. Анголос посмотрел вдаль. Он знал, что если пойдет по направлению к церкви, то выйдет как раз туда, куда хочет. Впрочем, при данных обстоятельствах «хочет» не совсем верное слово. Загородный дом семьи Кемп располагался как раз за церковным двором. Однако более короткий путь лежал через пляж. Анголос выбрал второй путь. Чем быстрее я покончу с этим абсурдом, тем лучше. Как он тогда с ней встретился?.. Днем раньше Анголос получил результаты анализов из клиники. Они показывали, что он здоров. Первой его мыслью было немедленно приехать на побережье и поделиться этой замечательной новостью с другом, которому он обязан жизнью. Но планам Англоса не суждено было сбыться. Пола и его жены Миранды не было дома. Уже по пути в столицу Анголос, повинуясь странному импульсу, свернул на побережье. Морской воздух радовал чистотой и свежестью. Солнце обжигало его лицо, и он чувствовал, что живет. Анголос поборол смерть, и это заставило его смотреть на мир другими глазами. Но даже если бы не обостренные чувства, он бы все равно заметил ее. Почему именно эта девушка привлекла его внимание, когда на свете много других, не менее красивых, так и осталось для Анголоса загадкой. Может быть, то, что она отказалась от предложения пообедать с ним, сыграло не последнюю роль. А может, ее волосы золотисто-медового оттенка, ее глаза цвета янтаря, ее скромность покорили его? И, возможно, случайное стечение обстоятельств заставило его вернуться на пляж поздно вечером, когда солнце уже село. Но Анголос скорее назвал бы это судьбой. Когда он во второй раз постучался в дверь Пола и Миранды, они были дома. Пол откупорил бутылку шампанского, желая отпраздновать излечение Анголоса, а Мирри настояла, чтобы он остался у них на ночь. Ему следовало расслабиться — ведь он победил саму смерть. И сейчас он сидел в компании своих друзей. Но у него возникло странное чувство, будто ему чего-то не хватает. Вечер был душный, несколько вспышек молнии неподалеку предвещали грозу. Когда Анголос сказал, что ему хочется прогуляться но пляжу, его не стали отговаривать. Анголос шел вдоль берега, наслаждаясь свежим воздухом, и не сразу заметил человеческую фигуру в воде. Подумав, что кто-то так развлекается или попросту пьян, он не обращал внимания на крики. Но как только Анголос понял, что человек попал в беду, он бросился па помощь, на ходу скидывая с себя одежду. Анголос великолепно плавал. Но утопающая — а это была девушка — так ухватилась за его шею, что потянула его за собой вниз. К счастью, она уже выдохлась, чтобы сопротивляться, и Анголос поплыл с ней к берегу. Это отняло у него последние силы. Анголос с трудом вытащил се на берег. Он откашлялся, укрыл дрожавшую девушку своим пиджаком и только тут узнал ее. На песке прямо у его ног лежала златовласка, с которой он недавно познакомился. Почему-то это беззащитное, хрупкое создание вызвало в нем прилив внезапной нежности. Воспоминание, как она лежала рядом с ним на песке, было столь сильным, словно это случилось вчера. — Как же тебя так угораздило? — спрашивал ее тогда Анголос. Он тряс ее до тех пор, пока она не открыла глаза. Волшебные глаза янтарного цвета уставились на него. Кажется, Джорджи еще не совсем понимала, что произошло. Она явно находилась в состоянии шока. — Я не думала... я... я имею в виду, это... — Ты что, хотела убить себя?! — закричал он, не обращая внимания на ее слабые оправдания. — Конечно... нет. — Какого черта ты там делала?! — Плавала. — Нет! Ты, черт возьми, тонула! — Он смотрел в ее глаза и неожиданно для самого себя припал к ее губам и поцеловал ее. Даже сейчас, когда все было позади, Анголос чувствовал ее испуг. Губы Джорджи, соленые на вкус, приоткрылись, когда она отвечала на его поцелуй. Он никогда не сможет забыть, каким податливым было ее тело, как она дрожала в его объятиях. Анголос с трудом оторвался от губ девушки. Она теребила его промокшие волосы своими хрупкими пальчиками. Анголос отстранился, чтобы не чувствовать ее робких прикосновений. — Ты же не хочешь этого. — Ты сумасшедший, — прошептала она, дрожа. — Не спорю, — подтвердил он, еле сдерживаясь. Стройное, гибкое тело девушки горело. Он чувствовал это даже сквозь промокшую одежду, которая их разделяла. — Не останавливайся! — воскликнула Джорджи охрипшим голосом, и Анголос уже не мог более сдерживать себя. Она пылала, словно пламя, в его руках, податливая, нежная и столь же ослепленная желанием, как и он сам. Почти год Анголос не держал женщину в своих объятиях. Когда он впервые узнал, что у него рак, его жизнь неожиданно переменилась. У Анголоса хватало силы воли и уверенности, чтобы всегда подчинять себе обстоятельства. И вдруг он потерял контроль над ситуацией. Он злился на себя за это. Анголос не понимал, насколько бывает сильна его злость, пока однажды не спросил своего лечащего врача: — Скажите мне прямо, доктор, моя болезнь может убить меня? — Да, мистер Константин, — был ответ. — Но только если вы не дадите ей отпор. Неделю спустя Анголос проснулся рядом с женщиной, имени которой даже не знал. Он не был святым, но до этого никогда не позволял себе секса на одну ночь. Потом, когда лечение опустошило его тело, сделав его бесплодным, он уже не мог позволить себе безумный секс. У него не осталось мужской силы. В тот вечер на пляже Анголос впервые после лечения почувствовал в себе силы. Объект его желания находился в его объятиях... полуобнаженная девушка, умоляющая, чтобы он поцеловал ее. Наверное, он совсем потерял остатки самообладания: хотя и пытался остановиться, отстраниться от нее, ему не удалось этого сделать. Он склонился над девушкой и коснулся губами ее груди. Даже воздух наполнился желанием, которое возникло между ними. Анголос поддался ему. Он ласкал великолепное тело девушки, слышал, как она постанывает от удовольствия, и это казалось ему сном. Анголос с восхищением смотрел на полуоткрытые губы Джорджи. Тело ее прогнулось от возбуждения. — Я хочу тебя. Она приоткрыла глаза — самые потрясающие глаза, какие он когда-либо видел, — и простонала: — Я твоя... Анголос не мог больше сдерживаться. Да и какой мужчина смог бы? Он провел рукой по ее лицу, словно стараясь запомнить каждую его черточку. Джорджи открыла глаза, когда Анголос с нежностью коснулся пальцем ее губ. — У тебя потрясающие губы, — прохрипел он. – И великолепные... волшебные глаза... глаза тигрицы. — А ты просто идеальный, — прошептала девушка. Анголос стал целовать ее, сначала нежно, потом все более требовательно. Он почувствовал, как ее руки скользят по его телу, освобождая его от одежды. Когда он накрыл ее собой, она все еще дрожала, но уже не от холода, а от дикого, безудержного желания. Анголос чувствовал жар, исходящий от Джорджи, даже сквозь купальник, который все еще был на ней. Но всего через пару секунд исчезло и это препятствие. Больше всего на свете Анголосу хотелось, чтобы это мгновенье никогда не закончилось. Он готов был лежать вот так, слившись с ней в объятиях, вечно. Но внезапно небо разорвала яркая вспышка молнии. Он со стоном отстранился от Джорджи и начал одеваться. Раздался гром, разразилась гроза. Холодные капли дождя падали на их разгоряченные тела. — Я потерял контроль над собой, — сказал он ей, все еще тяжело дыша. — Так же, как и я. Тебе было хорошо? — Выдохнула Джорджи. — Не волнуйся. Я не боюсь грома, а мой парень... я его выдумала. На самом деле у меня никого нет. И я не ожидала... — Не ожидала чего? — спросил Анголос, взглянув на нее. — Не ожидала, что... мой первый раз будет таким, — прошептала она. Это заявление парализовало Анголоса. Боже мой! Он взглянул ей в глаза и произнес: — Господи, это правда? — Если бы он только знал!.. Джорджи потянулась к нему, но он невольно отстранился, избегая касаться ее. За всю свою жизнь он никогда еще так отчаянно не хотел ни одну женщину. — Ты думаешь, я сумасшедшая?.. Анголос увидел в ее глазах слезы. Он почти не мог дышать. — Нет, это я сумасшедший, — ответил он, взяв ее на руки. Джорджи, не шевелясь, лежала у него на руках, когда он нес ее через песчаные дюны к тому месту, где припарковал свою машину. На дороге никого не было. Анголос опустил девушку на переднее сиденье. — Ты похищаешь меня? — спросила Джорджи. — Нет, я просто хочу, чтобы ты согрелась, — ответил Анголос, включив печку в машине на полную мощность. — Наверно, мне не следовало садиться в машину к незнакомцу, — произнесла девушка с отсутствующим видом, когда Анголос накинул ей на плечи свой пиджак. — Ты и не садилась. Я принес тебя сюда. — Ну да. Мне уже теплее. — Она откинулась на сиденье и вздохнула. — Знаешь, мне до сих пор кажется, что я немного не в себе. — Я тоже. Ты ведь чуть не утонула. Глаза девушки распахнулись. Она с минуту молча смотрела па Анголоса. — Ты поцеловал меня, — произнесла она, проведя рукой по пересохшим губам. — Мне поправилось. Сейчас, сидя рядом с ней, Анголос боялся пошевелиться. Он не мог произнести ни слова. Желание снова вспыхнуло в нем. — Я заметил, — выдохнул он с трудом. Джорджи пробежала кончиками пальцев по его щеке. — Не хочешь сделать это снова? — Ты не понимаешь, что говоришь. Это просто шок. — Нет, это совсем другое. Ты спас мне жизнь. Как я могу отблагодарить тебя? — Прекрати так делать, — ответил он, убирая ее руку от своего лица. Джорджи закусила губу и закрыла лицо руками. — Я... прости меня... — прошептала она смущенно. — Я, правда, не знаю, что это на меня нашло. — Ну, я тоже вел себя не как ангел. Где ты живешь? Я отвезу тебя домой. У него никогда еще не было девственниц. ГЛАВА ПЯТАЯ — Эй, мистер, не подадите ли нам мяч? Эта просьба вернула Анголоса к реальности. Он не хотел предаваться воспоминаниям о том времени, когда его обманула и унизила собственная жена. Это послужило ему хорошим уроком. Интересно, Джорджетт забавляло, что она так ловко все обставила? Может, она даже смеялась вместе со своим любовником, когда они решили выдать их ребенка за сына Анголоса?.. Он находился менее чем в ста метрах от дома Кемпов. Он сразу узнал этот милый деревянный коттедж с черепичной крышей. Наклонившись, Анголос поднял мяч и бросил его семье, которая играла в волейбол. А вот и ворота, ведущие в сад. Когда Анголос открывал их, раздался скрип. Краска на воротах совсем облупилась, и Анголос невольно скривил губы. Когда-то он считал эту ветхость чем-то вроде особого шика. Сейчас дом Кемпов казался ему... просто захудалым. Анголосу никогда особо не нравилась семья Джорджи, да и они испытывали к нему те же чувства. Он окинул участок Кемпов критическим взглядом. Коттедж и сад выглядели так же, как и несколько лет назад. Единственное, чего здесь тогда не было, — это разбросанные повсюду детские игрушки. Вот трехколесный велосипед, игрушечные машинки, ведерко с ракушками, которые, очевидно, принесли с пляжа... Он посмотрел на дверь. Нет смысла и дальше тянуть с этим делом. Дверь открылась прежде, чем Анголос успел оповестить о своем приходе. Его рука, протянутая, чтобы постучать, медленно опустилась, когда он увидел женщину, появившуюся в дверном проеме. Ее тронутые сединой темные волосы были пострижены по последней моде. А голубые глаза делали лицо привлекательным. Анголос не был знаком с этой женщиной. — Здравствуйте, я... — Анголос не успел договорить. — Боже милостивый, вы отец Никки! — воскликнула женщина. — Нет, ничей я не отец, — возразил Анголос сухо, удивленный, почему женщина сделала такой вывод. — Чепуха, конечно же, это вы, — произнесла она, с любопытством разглядывая Анголоса. — Я не собираюсь с вами спорить. Женщина с минуту изучала его лицо, а потом рассмеялась очень искренне. Анголосу это понравилось. Слишком многие вели себя с ним неестественно и говорили ему только то, что он хотел услышать. Так было с тех пор, когда он вступил в права наследника после смерти отца. Анголосу было тогда двадцать два года, и он ценил тех, кто мог посмотреть ему в глаза и сказать: «Вы неправы». — Это было бы бессмысленно. — Правда? — Определенно, — ответила женщина. — Вы хотите увидеть Никки? Ну, конечно, вы, наверное, за этим сюда и приехали, — добавила она, прежде чем он смог что-нибудь возразить. Анголос только хмыкнул в ответ. Женщина улыбнулась. — Вы поставили меня в неловкое положение, — произнесла она. — Я ведь не знаю, о чем вы договаривались с Джорджи. Кажется, вы еще ни разу не видели сына. — Она испытующе взглянула на Анголоса. — Я вижу, у вас нет никакого желания обсуждать свои дела с назойливой пожилой женщиной. — Могу вас заверить, что я приехал не затем, чтобы похитить ребенка. — Рада это слышать, но все-таки вам лучше приехать, когда Джорджи будет дома. — Но ведь мальчик сейчас здесь? – осторожно спросил Анголос, Он заметил, что женщина насторожилась. — Дело в том, миссис... — Меня зовут Рут Симмонс. Мисс. — Мисс Симмонс, у меня очень мало времени. Женщина посмотрела на него с выражением крайнего неодобрения. — После стольких лет? Для Анголоса такой вопрос не был неожиданностью. Очевидно, Джорджетт выставила себя невинной жертвой, а его — безответственным отцом. Неужели она забивает ребенку голову подобной ерундой? Бедный малыш... — Когда должна вернуться Джорджетт? Рут Симмонс неуверенно посмотрела на Анголоса. — Я не могу точно сказать. — Не можете или не хотите?.. Впрочем, не важно. — Анголос посмотрел на часы. — Я вернусь в более подходящее время. Улыбка, застывшая на лице мужчины, не отразилась в его темных глазах. Рут подумала, что в нем есть какой-то особенный шарм. «Если бы я была лет на двадцать моложе...» — пронеслось у нее в голове. Улыбка исчезла с ее лица, как только она услышала громкий хлопок и еще более громкий вопль, раздавшиеся из гостиной. — Что случилось? — закричала она и помчалась в дом. Анголос последовал за ней. Несколько минут спустя Рут с плачущим ребенком па руках осматривала разрушения. Что ж, могло быть и хуже. Но все-таки жаль, что бюст в викторианском стиле лежал сейчас на полу, разбитый вдребезги. Около осколков валялся перевернутый стул. — Ты упал, Никки? — Рут говорила таким мягким, спокойным тоном, что мальчик сразу перестал шмыгать носом. — Бедняжка, — произнесла она, прикладывая платок к ранке на лбу ребенка. — Ты не ударился еще где-нибудь, милый? Никки отрицательно покачал головой. — Бабушка будет сердиться... — Нет, думаю, не будет. — Нет, будет, — упрямо заявил малыш. На его глазах снова блеснули слезы. — Кто ты? — спросил он, указывая крошечным пальчиком на незнакомца. — Боже мой! — воскликнула Рут, заметив, что Анголос не ушел, а проследовал за ней в комнату. Он стоял посреди гостиной как вкопанный и не сводил глаз с ребенка, которого Рут держала на руках. Не ответив, Анголос продолжал судорожно вдыхать воздух, как человек, который внезапно разучился дышать. На лице его застыло удивление. Рут заметила, что его золотистая кожа приобрела странный серый оттенок. Гость беззвучно шевелил губами. — Господи! — снова воскликнула женщина. Сходство между отцом и сыном было настолько поразительным, что она не смогла сдержаться. Никки опять заплакал. — Никки... тебя зовут Никки? — прошептал Анголос. Плачущий малыш кивнул в ответ. Джорджи вошла в открытую дверь с пакетами в руках. Машина сделала бы ее жизнь намного легче, но у нее не было денег, чтобы позволить себе подобную роскошь. — Большие мальчики не плачут, Никки. Побледнев, Джорджи застыла на месте. Этот голос она никогда не забудет... Этот голос она каждый день слышит в своих мечтах и ночных кошмарах. Она стояла в прихожей, не обращая внимания на то, что разбила все яйца, когда уронила пакеты на пол. Этого не может быть! Первым желанием Джорджи было быстро убежать, как можно дальше. Но она не может убежать и бросить Никки. Пот струйками стекал по спине, сердце бешено колотилось в груди, а ноги словно свинцом налились, когда Джорджи входила в гостиную. Голова ее гудела, и один вопрос из тех, что крутились сейчас в голове, был особенно назойливым. Что здесь делает Анголос? — Я не большой мальчик. Я ма-а-аленький. Уходи отсюда! Джорджи услышала, как Никки всхлипнул. Она импульсивно шагнула вперед. Ей хотелось закричать, чтобы Анголос оставил в покое ее малыша. Она скорее согласилась бы войти в пасть ко льву, чем в комнату, где находился ее муж, но еще до рождения сына Джорджи поняла, что ради Никки она пойдет на все. Любая мать сделает все возможное и невозможное для своего ребенка. На пороге Джорджи чуть не столкнулась лбом с Рут. Девушка перевела взгляд на Анголоса. Даже если бы по ее телу пробежал электрический ток, способный осветить целый город, она испытала бы меньший шок, чем сейчас, когда смотрела на отца и сына. — О боже! — прошептала она. У них даже волосы вьются одинаково. Джорджи никогда не отрицала, что Никки похож на отца, но сейчас, увидев их рядом, была поражена сходством. Вздох, который вырвался из груди мужчины, вызвал у Джорджи непреодолимое желание. Она стала противна сама себе. После всего, что он ей сделал, после стольких лет она все еще чувствовала непреодолимую тягу к этому человеку. Джорджи дерзко вздернула подбородок. — Никки, иди к мамочке, — сказала она нежно. Она чувствовала на себе взгляд Анголоса, который следил за каждым ее движением. Руки ее предательски задрожали, когда она протянула их к сыну. Ей отчаянно хотелось спрятать ребенка как можно дальше от Анголоса. Она почувствовала облегчение, когда Никки потянулся к ней. — Чем сегодня занимался мои дорогой сын? — обратилась Джорджи к малышу, не заметив, какая боль отразилась на лице ее мужа, наблюдавшего за ними. — У нас тут небольшая авария. Это я виновата, оставила его на минутку, — вмешалась Рут. — Никки и минуты хватит, чтобы поозорничать, — сказала Джорджи. — Правда, чемпион? — Тут она увидела разрушения и вздохнула. — Похоже, здесь была война. Она обращалась к ребенку, но все ее мысли были заняты Анголосом. Кажется, он стал еще привлекательнее. Джорджи попыталась улыбнуться. — Почему бы тебе не поиграть с тетей Рут? — обратилась она к Никки и взглянула на пожилую женщину. Та с пониманием кивнула. — Ты всегда поощряешь его, когда он плохо себя ведет? — спросил Анголос, смерив Джорджи холодным взглядом. — А что бы ты сделал? Побил бы его? Его глаза сверкнули от гнева. — Он должен понимать, что нельзя переходить определенные границы. Тогда ты сможешь быть спокойна, что с ним ничего не случится. — Странно... ты рассуждаешь о безопасности Никки. — Джорджи подавила возрастающую злость, хотя сейчас ей больше всего хотелось накричать на него и поколотить. Она понизила голос почти до шепота: — Ты потерял все права быть рядом с моим ребенком! Я одна воспитывала его все это время, а ты... ты просто отказался от него. Анголос опустил голову. — Я никогда бы сознательно не отказался от своего ребенка, — ответил он, и голос его сорвался. — Значит, ты нечаянно отказался от него? Тогда, конечно, это все меняет. — Джорджи подошла к двери и распахнула ее. — Я полагаю, ты просто проходил мимо, так что можешь идти дальше и заниматься своими делами. — Ты хочешь, чтобы я ушел? Джорджи с каменным лицом уставилась в потолок. — Единственное, чего я сейчас хочу, это чтобы тебя похитили инопланетяне, но, к сожалению, это невозможно. Так что, прошу тебя, просто уйди. Анголос провел рукой по волосам. — Нам нужно поговорить, — произнес он спокойно. Джорджи посмотрела в его сторону. Он был великолепен... просто ослепителен! — Я не собираюсь с тобой разговаривать, — сказала она твердо. — Тогда слушай. Джорджи закрыла глаза, заткнула пальцами уши и начала громко что-то напевать. — Я понял. Ты так и осталась маленькой девочкой. Джорджи злобно посмотрела на Анголоса. — Я? По крайней мере, я не из тех, кто бросает людей с легкостью, как будто выкидывает старую надоевшую игрушку! Анголос приблизился к ней и прошипел сквозь стиснутые зубы: — Что ты сказала? — Я могу тысячу раз повторить, чтобы ты убирался к чертовой матери из моего дома и из моей жизни! Я ненавижу тебя! Я тебя презираю! — Джорджи хотела было наброситься на него с кулаками, но он опередил ее, схватив за руки и притянув к себе. От его близости у Джорджи перехватило дыхание. Ее душа раскололась на две половинки, одна хотела вырваться, а другая, наоборот, желала раствориться в объятиях этого мужчины. — Пусти меня! Внезапно он ослабил объятия. Она недоверчиво уставилась на Анголоса. Он всегда был сильным. Но этот короткий поединок доказал, что он стал еще более мускулистым, чем раньше. — Я хочу, чтобы ты ушел, — повторила она упрямо. — Я уйду, когда выскажу то, что хочу. Джорджи не удивилась. Анголос совсем не изменился. Он все так же упрям и бескомпромиссен. — Пусть твой адвокат свяжется с моим, — сказала она. — Разве не так это обычно делается? — У тебя нет адвоката. — А у тебя нет ни малейшего шанса заставить меня слушать твои речи. Он с минуту изучал ее упрямое лицо, прекрасные янтарные глаза, в которых отражались обида и злость одновременно, а потом снова провел рукой по волосам. — Мне нужно что-нибудь выпить. — За углом есть бар. Им все равно, кого обслуживать. Анголос исподлобья посмотрел на Джорджи. — Семья Кемпов, как всегда, просто образец гостеприимства. Джорджи почти не слушала его. Губы Анголоса были такими притягательными, они гипнотизировали и манили ее... Одетый во все черное, он выглядел блестяще, в нем было что-то зловещее, но безумно сексуальное! — Дом и даже город остались прежними, но ты... — добавил Анголос, с интересом оглядывая Джорджи с ног до головы, — ты изменилась... — Ты имеешь в виду, что теперь я не ношу фирменную одежду? — улыбнулась Джорджи. — Но я никогда не гналась за модой. Это все не для меня. — Я имел в виду, что ты повзрослела. — Было время, когда для меня было очень важно, что ты обо мне думаешь... Но чем сильнее она старалась быть такой, какой он хотел ее видеть, тем больше они отдалялись друг от друга. Даже самая модная одежда не сделала бы ее частью богатого, знатного клана Константинов. В семье Анголоса все почему-то сразу невзлюбили ее. А особенно его мать, Олимпия Константин. Она никогда не скрывала своей неприязни к Джорджи. Только когда сын бывал рядом, Олимпия вела себя осторожнее. Она с ловкостью скрывала свои истинные чувства. Но в остальное время была не особенно гостеприимна. И не делала секрета из того, что она не хочет, чтобы Джорджи становилась частью их драгоценного семейства. В конце юнцов она добилась своего. Джорджи, вздохнув, вздернула подбородок. — Я больше не та простушка, какой была раньше. Она удивилась, как твердо звучал ее голос. — Я не знаю, зачем ты здесь, Анголос, и не хочу знать. — Джорджи снова указала ему на дверь. Анголос с каменным лицом поднял с пола игрушечную машинку. Она наблюдала, как он перекидывал ее из одной руки в другую. — Он мой сын. Джорджи пожала плечами. — И что? Анголос бросил машинку в переполненную коробку для игрушек и потер переносицу. Вид у него был какой-то странный. Джорджи никогда раньше не видела его таким. — У меня есть сын. — Ты говоришь так, будто это для тебя неожиданность, — съязвила Джорджи. — Он у тебя был все это время, и за три года я что-то не заметила, чтобы ты хотел увидеться с ним. Ты не прислал ему ни одной поздравительной открытки, хотя бы на день рождения. — Джорджи опустила глаза, чтобы он не увидел появившихся слез. — Я думал, что если денег, которые я перечисляю на счет Никки, недостаточно, то... Джорджи вспыхнула. — Неужели ты полагаешь, что я взяла хотя бы пенни из тех денег? Анголос поджал губы. — Не пытайся меня убедить, что ты не притронулась к ним! — Мне никогда не нужны были твои деньги! Я лишь хотела... — Внезапно она осеклась: — Если ты мне не веришь, проверь счет! — Джорджи стало неожиданно обидно и больно. — Тогда на что же вы живете? — спросил он. — Или кто-то вас содержит? От негодования у нее перехватило дыхание. — Я делаю то, что сделала бы любая женщина в моем положении. Я работаю. От удивления брови Анголоса поползли вверх. — Работаешь? Ты? — Да, а что в этом удивительного? Я хотела стать учительницей, когда мы познакомились, если ты забыл. — Я помню. Так, значит, сейчас у тебя отпуск. Но ты ведь бросила учебу на последнем курсе. — А что мне еще оставалось делать? Анголос был растерян. — Всегда есть выбор, — пробормотал он. — Тебе, кажется, нравилось, что ты женишься на студентке? — Ты же говорила, что карьера для тебя важнее... — Ты прав, всегда есть выбор, — перебила Джорджи, — я сделала неверный шаг, я вышла за тебя замуж. Анголос пристально посмотрел ей в глаза. — Мы оба ошиблись. — Давай не будем об этом, я не хочу. — Джорджи не хотела вспоминать, сколько бессонных ночей она провела в слезах, когда Анголос бросил ее. — Я вернулась в колледж после рождения Никки. — Ребенку нужна мать. — Что мне всегда в тебе нравилось, так это твоя забота обо мне. И мать у Никки есть, это отца у него нет, — парировала Джорджи. Кажется, в этот момент Анголос понял, что до сих пор вел себя как трусливая крыса, сбежавшая с тонущего корабля. — Я не отказывалась от него, — продолжала девушка. — Я не из тех, кто бежит от ответственности. В глазах Анголоса появился гневный блеск. — Я не отказывался от сына! Мы с тобой воспринимаем эту ситуацию по-разному. Джорджи с иронией приподняла брови. — Прости, но я не понимаю греков. Ты не переведешь мне, что ты только что сказал? — Ты не понимаешь мой язык, потому что даже не попыталась его выучить. — Не попыталась?! — вскричала она. — Может быть, мой греческий не настолько хорош, как твой, но я честно хотела его освоить. Я перестала посещать курсы, когда... Анголос, как громом пораженный, смотрел на Джорджи. — Курсы? Разве ты на них ходила? — Ну, надо же мне было чем-то заняться, кроме беготни по магазинам и парикмахерским. Сейчас она не собиралась говорить Анголосу, что хотела сделать ему сюрприз. И потому его уход причинил ей еще большую боль. — Значит, тебя не удовлетворяла жизнь со мной? — Тебе не нужна была жена, ты хотел любовницу! А я не из тех, кто становится любовницами! Мне все это надоело. ГЛАВА ШЕСТАЯ — Надоело?.. Джорджи не обратила внимания на интонацию, с которой Анголос переспросил ее, и кивнула. — Да, я была сыта по горло. Я устала от тебя и курсов греческого языка. Джорджи никогда не рассказала бы Анголосу, как его мать и сестра смеялись над ее попытками освоить греческий. Они издевались над ее акцентом. Все попытки Джорджи стать частью их мира не имели ни единого шанса на успех. Свекровь и золовка не упускали возможность дать Джорджи почувствовать это. — Я и не знал, что жизнь со мной была для тебя таким суровым испытанием. — Тогда я тоже не задумывалась об этом. Зато сейчас могу судить более объективно. Анголос нахмурился. — Значит, сейчас твоя жизнь увлекательна и полна впечатлений? — У меня хорошая работа и замечательный сын. — Как же тебе удавалось воспитывать ребенка и посещать колледж? — Я брала его с собой и оставляла в яслях при колледже. И, к счастью, в школе, где я работаю, есть детская комната. Никки нравится играть там. — Так значит, ты дипломированный специалист? — Удивлен, правда? Я совсем не безмозглая простушка, какой меня считали в твоей семье, Анголос. Анголос смутился и, опустив глаза, некоторое время молча смотрел в пол. Потом произнес: — Я никогда не считал тебя безмозглой. Их глаза встретились. Неизвестно, что последовало бы за этим, но тут скрипнула дверь. — Я сейчас подойду, Рут! — крикнула Джорджи в открытую дверь. — Не торопись, — произнесла женщина. — Прости, что помешала, Джорджи, но Никки просит, чтобы я дала ему «одело», а я не понимаю, про что он говорит. — Это его одеяло... такое желтое. Оно в спальне. — Ему нужно впитывающее одеяло? — Вообще-то это просто теплый плед, в который он любит укутываться, — пояснила Джорджи, критически поглядев на Анголоса. Он что, решил проявить участие? Спустя столько лет! — У него проблемы?.. — не унимался Анголос. Ребенка бросил его собственный отец — чему он еще удивляется? Анголос, который всегда был уверен, что полная семья — это единственное место, где можно воспитать нормальных детей. — У него нет никаких проблем, — заявила Джорджи. — Он нормальный маленький мальчик, который... — Она не договорила. — И вообще, какого черта я должна стоять здесь и объяснять тебе что-то? — Потому что я — его отец. — Только биологический... Джорджи ожидала чего угодно, но только не такой реакции мужа. Его лицо выражало неподдельное сожаление. — Послушай, Анголос, если тебя мучает чувство вины по отношению к Никки, советую принять аспирин или купить себе новую машину. И это тут же пройдет. — Думаешь, я настолько безответственный? — спросил он, чувствуя, как в нем закипает ярость. — Думаю? Я это знаю. Безответственный и жестокий, мстительный и непреклонный... — Джорджи собралась продолжать, но внезапно почувствовала к нему жалость. — Этот разговор не имеет смысла. — Но нам придется поговорить. Замечательно! Если он хочет войну, он ее получит! Но тогда ему придется узнать, что после того как Джорджи осталась одна с ребенком на руках, ее характер закалился и стал тверже. — Почему, Анголос? Потому что ты так решил? Раньше я всегда шла у тебя на поводу, но теперь это не пройдет! Тут Джорджи уловила детский плач, доносившийся из комнаты. Через несколько секунд Анголос тоже услышал его и повернул голову в сторону двери. — С ним что-то случилось? — Хотя я его мать, но еще не экстрасенс, — ответила Джорджи. Тем не менее за три года она научилась угадывать, почему капризничает ее сын. Сейчас это был плач от усталости. — Я должна пойти к нему. Джорджи направилась к двери, но Анголос оказался проворнее. Он за долю секунды очутился на пороге, преградив ей путь. Джорджи уткнулась ему прямо в грудь. Она почувствовала запах его одеколона, и голова у нее пошла кругом. — Хорошо, я сдаюсь, — произнесла она, подняв руки. — Если ты хочешь, чтобы я тебя выслушала, я это сделаю, но не здесь и не сейчас. — Тогда назови место и время. Джорджи сказала первое, что пришло ей в голову: — На пляже. — Там, где мы впервые встретились. Или там, где ты подарила мне свою невинность... Его голос, такой глубокий и чувственный, проник в самые глубины ее подсознания. Решив, что сейчас не лучшее время для того, чтобы грохнуться в обморок, Джорджи села в кресло. — Я бы сказала, там, где ты украл мою девственность, — сейчас она меньше всего думала о честности. — Буду ждать тебя там завтра в восемь вечера. К тому времени она успеет уложить Никки спать, да и бабушка должна вернуться. — Давай встретимся сегодня. — Я не могу, — начала было Джорджи, но, увидев выражение его лица, сказала: — Хорошо, как хочешь. Анголос еще с минуту смотрел на нее, а потом произнес, наклонив голову: — Кажется, у нас будет свидание. — Проклятье! — крикнула она ему в спину. – Скорее я примерзну к этому креслу! — Джорджи закрыла входную дверь и, обессиленная, со вздохом прислонилась к ней. «И какого черта Анголосу понадобилось приезжать»? — размышляла Джорджи, беспомощно опустившись на пол. Она не помнила, сколько просидела так у двери, прижав колени к груди. Она впервые забыла, что ей надо к Никки. Остаток дня Джорджи ходила как зомби. Она пыталась побороть ощущение гнетущий тяжести в груди, но чем ближе день клонился к вечеру, тем сильнее становилось это чувство. Слава богу, Рут согласилась прийти вечером, чтобы присмотреть за Никки. Соседка не стала задавать лишних вопросов, а только вздохнула, посмотрев на Джорджи. Если бы на месте Рут была ее бабушка, Джорджи так легко бы от нее не отделалась. Кто знает, как бы она отреагировала на его появление? Почему, после стольких лет молчания, Анголос снова ворвался в ее жизнь? Этот вопрос не выходил из головы Джорджи весь день. А ведь ей должно быть безразлично, что он хочет ей сказать или почему он здесь. Он больше не часть ее жизни. Но все- таки она невольно искала ответы на свои вопросы. И наконец нашла. Собирая разбросанные по полу игрушки Никки, Джорджи наткнулась на странный, незнакомый ей конверт. Она без любопытства прочитала на нем свое имя и, подумав, что это очередная реклама, бросила его в мусорную корзину. Но через некоторое время вернулась, сообразив, что бумага слишком хорошего качества для рекламы. На конверте не было почтовых марок и штемпелей. Она вскрыла его, и сомнения отпали. Она сразу узнала бумагу, которой пользовались в юридической компании Анголоса. Прочитав, Джорджи ощутила шок. Но разве не этого она ждала последние три года? Такого исхода ожидали все. Анголос хотел развода. — Ты потрясающе выглядишь, милая, — сказала Рут, провожая ее к двери. — Я накрасилась, — призналась Джорджи, смущенно прикоснувшись к губам, тронутым блеском. — Очаровательно, только я вот подумала о платье. Джорджи покраснела. Она выбрала для сегодняшнего вечера платье персикового цвета, которое завязывалось на шее. — Это слишком, да? — спросила она. — Я так и знала. Пойду переоденусь. — Не будь дурочкой, ты великолепно выглядишь. Это, может, и слишком. Но все зависит от того, какой реакции ты хочешь добиться. — Я хочу, чтобы у него дух захватило от восхищения, — призналась Джорджи. — О, ну тогда это как раз то, что нужно. Ты, конечно, не хочешь, чтобы я задавала лишние вопросы, но все же... на кону возобновление отношений? — Ну, что вы. Нет, мы не собираемся мириться. Еще вчера она не знала о существовании конверта. Читая документы, вложенные в этот конверт, где черным по белому было написано, что муж хочет развода, она поняла, что до этого где-то в глубине ее души таилась надежда. Джорджи глубоко вздохнула. Лучше покончить со всем этим. Раз и навсегда. — Вообще- то Анголос хочет развода. Вот почему он приехал сюда лично. Мне кажется, у него кто-то есть. — Может быть, это Соня... Его семья была бы счастлива, если бы Анголос вернулся к своей бывшей жене. Но даже если и не Соня... Конечно, у Анголоса кто-то есть. — Наверное, у него это серьезно, — услышала Джорджи собственный голос. — Для меня это непонятно, — удивленно произнесла Рут. — Но не для меня, я этого ожидала. — Джорджи наградила Рут улыбкой. — Единственное, что меня удивляет, — почему он так долго тянул с разводом и приехал сюда сам. Лучше бы прислал адвокатов, получил мою подпись и покончил с этим. Рут кивнула и пробормотала что-то, похожее на согласие. Но Джорджи почувствовала, что соседка думает иначе. — Я ненадолго, — пообещала девушка и закрыла за собой дверь. Ровно настолько, чтобы сказать ему «Прощай». ГЛАВА СЕДЬМАЯ Анголос смотрел на приближающуюся фигурку. Он так хорошо помнил эту летящую, грациозную походку! В руках Джорджи держала свои сандалии, так же, как и много лег назад. Анголос не был подвержен ностальгии, но в этот вечер ему было трудно удержаться от нахлынувших воспоминаний. Раньше, когда Джорджи вот так летела ему навстречу, ее лицо светилось. Казалось, секунды вдали от него были для нее вечностью. Анголосу хотелось, чтобы она, как и в прошлом, улыбалась ему. Было ли это чувство вызвано воспоминаниями о тех днях, которые они провели здесь, или оно возникло случайно, Анголос не знал. Все это время он думал, что Джорджи нечестна с ним. Сейчас он ругал себя за то, что сделал поспешные выводы. — Я не опоздала? — спросила Джорджи. Ее глаза потрясающего янтарного оттенка блестели в предзакатных огнях. — Нет. Я пришел раньше. Он смотрел на молодое, гибкое тело жены и молчал. Летнее платье открывало ее плечи. Анголосу до боли хотелось прикоснуться к нежной, бархатной коже. Лиф подчеркивал округлость груди. Сама Джорджи так нервничала, что едва не забыла, для чего надела сегодня такое платье. Она хотела сразить его наповал! И добилась этого! Его глаза вспыхнули страстью. Анголоса всегда выдавали глаза. От его взгляда по спине Джорджи пробежали мурашки. — Давай поторопимся. Мне еще нужно зайти кое-куда. — Джорджи порадовалась своей изобретательности. Теперь Анголос не подумает, что она так разоделась специально для него. Девушка заметила, как он стиснул зубы. — Я рад, что ты смогла выделить мне время в своем плотном расписании, — процедил он. — Ты сам не оставил мне выбора, — напомнила Джорджи. — Я бы так не сказал. Ты не слишком легко одета для вечера? Может, накинешь мой пиджак? Мысль о том, что она снова, пусть даже таким способом, почувствует его близость, заставила ее задрожать от желания. — Нет, спасибо. Мне не холодно, — поспешила заверить Джорджи. — Как хочешь. Может, пойдем куда-нибудь, попьем кофе или выпьем? То старое кафе еще открыто? Анголос сказал старое кафе. Это вообще-то была старомодная чайная, где всегда собиралось много народу. Не самое подходящее место для предстоящего разговора. Джорджи вспомнила, как они пришли туда впервые. Большинство посетителей сидели на летней веранде, наслаждаясь летним солнышком. И все как один обратили свои взгляды на Джорджи и Анголоса. После того раза, когда они поддались безумному порыву, занимаясь любовью на песке, — а Джорджи тогда даже не знала его имени, — Анголос держал дистанцию. Джорджи, которая мечтала о дикой безудержной страсти, о ночах, которые они проводили бы вместе, страдала. Вместо ожидаемых страстных отношений они каждый день ходили в чайную и разговаривали. Могли целый день кататься на его машине и тоже разговаривать. Или гулять по несколько часов и обсуждать все на свете. Две недели спустя он исчез из ее жизни, не сказав ни слова. Джорджи чувствовала себя совершенно опустошенной. Мысль о том, что она никогда больше не увидит Анголоса, мучила ее. Джорджи бродила по дому как привидение, худая и бледная. Бабушке даже показалось, что у Джорджи нервная анорексия. — У нее все симптомы налицо... — говорила Энн Кемп. Спустя еще две недели, когда Анголос снова появился на пороге их дома, у Джорджи сразу исчезла ее бледность, она приобрела здоровый румянец и три килограмма в придачу. Анголос официально попросил у отца Джорджи ее руки. Это событие, похожее на сцену из какого-нибудь старого голливудского фильма, навсегда осталось в ее памяти. Как он потрясающе выглядел в тот момент! Вежливо Анголос дал всем понять, что собирается жениться на Джорджи с благословения отца или без него. С согласием отца это было бы менее проблематично. Девушку привела в замешательство его властная манера поведения; он даже не спросил ее, хочет ли она за него замуж. Анголос был просто уверен, что я соглашусь. Джорджи стряхнула с себя оковы воспоминаний. — Нет. Я не хочу чаю, я хочу покончить с этим. И чем быстрее, тем лучше. Она старалась говорить спокойно, даже безразлично. На лице Анголоса застыло удивление. — Ты что, не можешь уделить мне несколько минут своего драгоценного времени? Речь пойдет о будущем твоего сына. — Я могу говорить о будущем Никки сколько угодно, но только не с тобой. Ты не нужен моему сыну. И не думай, что сможешь отнять его у меня! — процедила девушка сквозь зубы. На лице Анголоса не отразилось никаких эмоций. — Будь благоразумна. — Благоразумна?! — закричала Джорджи, выплескивая всю злость, которая накопилась в ней за эти годы. — И это после того, как ты сказал мне, что ничего не хочешь знать о ребенке? — Не смей повышать на меня голос. — Это самое малое, что я могу сделать. — А, ты научилась проявлять характер, — заключил он, глядя в ее блестящие от гнева глаза. — У меня всегда был характер. — Надо было проявлять его, когда мы были вместе. Это тебе не помешало бы. — Мне много чего следовало бы сделать, пока мы были вместе. Например, самой уйти от тебя, прежде чем ты так замечательно выбросил меня на улицу! — Я мог бы вести себя сдержаннее, — неожиданно согласился он. — Так ты пытаешься заслужить прощение? — спросила Джорджи. — Даже если ты будешь ползать передо мной на коленях, я никогда не прощу тебя. — Кажется, я должен сказать тебе, почему попросил тебя... — заговорил он неуверенно. «Значит, он собирается сказать мне про развод. Когда Анголос произнесет это слово, все встанет на свои места». Неожиданно Джорджи почувствовала леденящий холод. — Я знаю, зачем ты позвал меня сюда, — перебила она его. Анголос нахмурился. — Правда? — Ради бога, Анголос, не тяни. У меня не так много времени. — Она с нетерпением посмотрела на часы, хотя ничего не видела из-за застилавших глаза слез. — Ты их сохранила. — Что сохранила? — переспросила девушка, не понимая, о чем идет речь. Анголос провел рукой по ободку инкрустированных бриллиантами часов. Кончиками пальцев он слегка коснулся запястья Джорджи. Это прикосновение пробудило в ней желание, с которым она пыталась бороться. Джорджи так скучала по рукам Анголоса, по его чувственным губам... Как бы она хотела оказаться сейчас в его объятьях! Нахлынувшие воспоминания о ночах, проведенных с мужем, болью отразились на ее лице. — Я всегда была сентиментальна. Неделя в Париже после бракосочетания была для Джорджи неделей наивысшего счастья. В первую ночь она, как и все новобрачные, ужасно нервничала, но как только он коснулся ее, все страхи растворились сами собой. Эта неделя была просто волшебной. Первые трещинки появились, как только они прибыли в Грецию. Именно здесь Джорджи впервые осознала истинное положение Анголоса. Господи, за ними прилетел его личный вертолет! В мире Джорджи люди, имеющие две машины, считались состоятельными, а Анголос сообщил, что кроме вертолета у него есть еще и яхта, которая, правда, сейчас в ремонте. С высоты Джорджи увидела имение Анголоса, которое располагалось на полуострове. Оно показалось ей таким огромным! И дом, и земли с бассейнами и теннисными кортами потрясали. И совсем рядом было море. — Надеюсь, ты не разочарована? — спросил Анголос с иронией. — Все такое... потрясающее! Прямо как в музее, подумалось ей. Джорджи, выросшая в обычном доме, растерялась, увидев это великолепие. Она полагала, что в таком огромном доме должны быть экономка и кто-то, чтобы ухаживать за садом. Узнав, что в доме целая армия слуг, Джорджи испытала настоящий шок. Она поняла, что не сможет быстро привыкнуть к своей новой жизни. Это будет для нее настоящим испытанием, но ей казалось, что Анголос будет рядом и поможет ей. Тогда Джорджи и представить себе не могла, что ей не следует надеяться на Анголоса, потому что работа занимает все его время. Девушка осматривала дворец, восхищаясь пышностью интерьеров. Но самым большим потрясением для нее были члены семьи Константин! Как только Джорджи переступила порог дома, они повели себя с ней так, будто она какая-нибудь диковинная зверушка. — Прости за сегодняшний вечер, — попросил ее Анголос, когда после семейного ужина они отправились спать. — Они хотели получше познакомиться с моей будущей женой. — Кажется, они были не в восторге от твоего выбора. — Не говори глупостей! Они полюбят тебя. Расслабься. — Но они воспринимают меня как... Анголос приложил палец к ее губам. — Забудь о моих родных, какая разница, что они думают. Мне это совершенно не важно. Завтра ты их не увидишь. Джорджи вздохнула с облегчением. Анголос изменился, приехав сюда, но она была уверена, что, когда они останутся в этом доме вдвоем, все наладится. — Хорошо. Знаешь, я не сомневаюсь, что все они очень милые люди, но их так много. — У меня сейчас нет никакого желания говорить о родственниках, — сказал Анголос, целуя ее в живот. — У меня тоже, — выдохнула девушка, когда он снимал с нее ночную рубашку. — Боже, какая же ты красивая. Его слова заставили Джорджи забыть обо всем на свете. Всю ночь они наслаждались сексом. Но проблема, затронутая вечером, наутро снова встала перед Джорджи в лице свекрови и золовки. Был уже полдень, а они так и не уехали. Чуть позже Анголос сказал, что ему нужно непременно заехать в офис. Она предприняла попытку узнать, надолго ли еще задержатся здесь его родные. — Когда твоя мать и сестра собираются уехать домой? Анголос посмотрел на Джорджи с удивлением. — Домой?.. Я тебя не понимаю. — Я спрашиваю, когда твоя мать и Саша собираются возвращаться к себе домой. Анголос рассмеялся. — Но они дома, голубка моя, разве я не говорил? Они живут здесь со мной. На лице Джорджи застыла глупая улыбка. — Нет, ты не говорил. Узнав, что ей придется жить рядом с этими женщинами, Джорджи пала духом. Ей хватило и пяти минут, чтобы понять, что она никогда не станет другом для своей свекрови. А ее золовка открыто воротила от нее свой маленький аристократический носик. — Мама поможет тебе привыкнуть, а с Сашей вы одного возраста, так что быстро найдете общий язык. Джорджи не проявила особого энтузиазма, отвечая на его поцелуй. В тот день она в первый раз скрыла от Анголоса свои настоящие чувства, но не в последний. Вскоре Анголос добил ее неожиданным известием. Он уезжал в Париж по делам, а это значит, без нее. — Я бы с удовольствием взял тебя с собой, но это деловая поездка и тебе там просто нечего будет делать. По возвращении из командировки Анголос невзначай сообщил ей, что обедал со своей бывшей женой. Джорджи была по горло сыта ежедневными разговорами о Соне, которые вели ее свекровь и золовка. Ей захотелось кричать, но вместо этого она улыбнулась и тихо сказала: — Как мило. Через месяц Анголос объявил, что пригласил Соню провести с ними уикенд. Гостья вела себя самоуверенно. И к тому же была невообразимо эффекта. Именно такая жена и подходила Анголосу. Но что еще хуже, Соня до сих пор носила обручальное кольцо. Джорджи не могла смотреть, как Соня накрывает руку Анголоса своей или проводит кончиками пальцев по его щеке. Каждый раз, когда она входила в гостиную, они сидели рядом в каком-нибудь укромном уголке, смеялись или секретничали. Джорджи чувствовала себя безумно одинокой. — Ты никогда не производила на меня впечатления слишком сентиментальной девушки. Эти слова вернули Джорджи к реальности. Воспоминания показали, как она изменилась за последние годы. Попади она в такую ситуацию сегодня, она не забилась бы в угол, не стала бы жалеть себя. Нет! Джорджи сказала бы той женщине, чтобы она больше не приезжала к ним. Или настояла бы на том, чтобы Анголос решил, с кем из них он хочет остаться. — О, я сказала это с иронией. Часы, — она взглянула на запястье, — это хорошее вложение денег, гораздо более выгодное, чем банковские проценты. Ее отец вернул ей часы после того, как отнес их к оценщику без ее согласия, «Ты хочешь заложить их?» Джорджи кивнула. Отец был в шоке, когда узнал, что она до сих пор носит эти часы, которые «стоят как большой особняк в центре города». — Кажется, у тебя теперь более реалистичное отношение к деньгам? — Реалистичное.— Джорджи подумала о том, что до сих пор хранит букетик полевых цветов в коробке с остальными ее «сокровищами». Анголос подарил их ей, когда они первый раз гуляли в дюнах. — Я работаю, чтобы содержать свою семью. Но вряд ли когда-нибудь буду придавать деньгам такое же значение, как ты. В отличие от тебя я никогда не назначаю всему цену. — Даже своей девственности? Глаза девушки вспыхнули. — Не смей думать, что я подарила тебе свою невинность, чтобы женить на себе! Ты сам назначил эту цену, не я! Ты мог бы и так получить от меня этот подарок, не обязательно было жениться на мне! Возникла долгая пауза. Их глаза встретились. — Я знаю. — Тогда почему?.. Он потер переносицу и посмотрел на береговую линию. — Так почему ты женился на мне, Анголос? — Хочешь прогуляться? — Ты не собираешься говорить об этом? — спросила Джорджи. Таинственная улыбка играла на его губах. Невозможно было понять, что он чувствует сейчас и что имел в виду под словом «прогуляться». — Прогуляться? — переспросила Джорджи. Она чувствовала себя как выжатый лимон. — Ну, знаешь, попереставлять ноги. Шаг, еще шаг, — пояснил Анголос с иронией. — Ты просто невозможен, — заключила девушка. — Но мил? — спросил он, улыбнувшись. Джорджи едва сдержала смех. — Никогда бы не подумала, что услышу от тебя слово «милый». — Это значит «да»? — Нет. — Не милый или не хочешь гулять? — спросил Анголос, приподняв бровь. — Последнее. — Джорджи поспешно села. — Как пожелаешь. Он положил свой пиджак на песок рядом с ней. Она подобрала колени к груди. — Не пытайся воздействовать на меня своим очарованием, Анголос. У меня иммунитет. И не нужно меня задабривать. Я знаю, о чем пойдет речь. Она посмотрела в его сторону, глаза их снова встретились. — Не волнуйся, я не собираюсь поднимать из-за этого шум. Анголос посмотрел на конверт, который Джорджи протянула ему, но не потрудился взять его. — Кажется, я подписала везде, где было необходимо. Он все еще молча смотрел на конверт, как будто не понимал, что происходит. Она наклонилась и положила конверт ему в карман. — Я нашла его у себя в гостиной, наверное, он выпал у тебя из кармана. А ты думал, что потерял его? Анголос взял конверт и повертел его. — Господи, я совершенно забыл об этом! — После встречи с Полом Анголос связался со своим адвокатом. Бумаги давно были подготовлены, они ждали своего часа уже два года. — Сколько времени потребуется, чтобы все это...закончилось?.. В смысле, сколько потребуется на...раз... развод? ГЛАВА ВОСЬМАЯ Анголос пристально глядел на Джорджи. — Никогда! — воскликнул он. — Никогда этого не будет! Джорджи в изумлении смотрела на Анголоса. — Я не понимаю. — Сейчас увидишь. Джорджи была потрясена, когда Анголос начал медленно рвать конверт на мелкие кусочки, а потом бросил их в воздух. — Ты с ума сошел? — спросила она ошеломленно. — Ты же специально приехал, чтобы отдать мне документы? — Я не собирался... — Анголос замолчал. — Не собирался что? — переспросила Джорджи. — Мы не будем разводиться, — сказал он твердо. Джорджи прижала ладони ко лбу. От всего происходящего у нее разболелась голова. — Но ты же приехал сюда, чтобы... И я хочу развестись! — заявила она скорее из упрямства, чем от желания разорвать с ним всякую связь. — Это плохо. — Ты требовал развода. — Ты ходила на прием к Полу? Джорджи не хотелось творить сейчас о его друге. — Так вот откуда ты узнал, что мы здесь. Анголос молча склонил голову. — Ради бога, что ты так смотришь на меня? Умоляю, только не молчи — скажи что- нибудь. — Что ты хочешь от меня услышать? — спросил Анголос, — Почему что Полу взбрело в голову обсуждать меня с тобой? — спросила она. — Он не имел на это права, он же давал клятву Гиппократа, значит, не может обсуждать своих пациентов с кем бы то ни было. Анголос жестом прервал ее речь. — Я твой муж. — Только формально. По документам. Их остатки уже поглотил океан. Но даже если бы мы жили вместе, у тебя все равно не было бы права знать медицинские подробности моей жизни. — Он не рассказывал мне ничего подобного, — оборвал ее Анголос. — Он сказал только, что у меня есть сын. Джорджи рисовала на песке непонятные фигуры. — Разве это новость?.. — Для меня — да. — Как ты можешь так говорить?! Анголос пропустил мимо ушей ее вопрос. — Теперь я уверен, что Никки от меня. Очевидно, все должно измениться. Она подняла на него глаза. — Мне не нравятся здесь слова «должно» и «измениться». — Не прикидывайся, Джорджетт, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. — Даже не догадываюсь. — Тогда скажу прямо: мы будем жить одной семьей. Она ослышалась? — У меня уже есть семья. Мне больше никто не нужен, — пробормотала она. — Семья предполагает наличие обоих родителей. Ты н Никки поедете со мной в Грецию, и там мы будем жить одной семьей. Хриплый смешок вырвался из ее груди. — Ты, конечно, стал ответственней относиться к жизни, но не говори глупостей, Анголос! Чтобы я снова жила с тобой?.. Если тебе и удастся привезти меня в Грецию, так только в смирительной рубашке! Анголос взял ее руку в свою. У Джорджи предательски задрожали колени. Другой рукой он погладил ее по голове. — Успокойся. — Заткнись! — прошипела она. Анголос лишь улыбнулся. — Ты должна взвесить все «за» и «против». Подумай хорошенько, я уверен, в конце концов, ты поймешь, что так будет лучше для всех, — попросил Анголос, не обращая внимания на ее попытки вырваться. — Родители должны уступать друг другу. Потрясающе! — Неужели ты говоришь мне об этом? Ты так много знаешь о том, какими должны быть родители? Господи, дай мне сил! И мудрости! — взмолилась Джорджи. — Ты... — Анголос не договорил. В нем закипала злость. — Можешь издеваться сколько хочешь, но это не отменяет тот факт, что ребенку нужны оба, и мать и отец. — Могу тебя заверить, что ребенок нормально себя чувствует и с одним родителем. Я сама росла без матери, если ты помнишь. — У тебя, кажется, была мачеха?.. Джорджи удивленно подняла брови. — А кто сказал, что в будущем у Никки не может появиться отчим?.. Повисла напряженная тишина. Анголос пристально посмотрел Джорджи в глаза, затем улыбнулся и заявил: — Я говорю. Джорджи на какое-то мгновение потеряла дар речи. — Ты что, собираешься избавляться от любого мужчины, который приблизится ко мне? Интересно. Большего абсурда Джорджи в жизни не слышала! — Кажется, все три года я одна воспитывала Никки. А что сделал для него ты? Ты бросил его, когда он еще не родился. Анголос заметно побледнел. — Я понимаю, почему ты злишься. — Сомневаюсь, — вздохнула девушка. — И вообще, мне не нужно твое понимание. Мне вообще от тебя ничего не нужно. Ты уже сделал все, что мог. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Как бы я хотела, чтобы ты никогда больше не приезжал сюда! — Ты только что решила лишить нашего сына полной семьи? Или это давно пришло тебе в голову? — Ты сам отказался от Никки. Кроме того, ему и здесь хорошо. Зачем ему ехать в Грецию? — Он даже не говорит на своем родном языке. — Он родился здесь. Его родной язык — английский, — заявила Джорджи. — Никки наполовину грек. Ему стоит только посмотреть в зеркало, чтобы убедиться в этом. — Я не пытаюсь скрыть от него его происхождение. — Правда? — Да. Я никогда не вру своему сыну. — Нашему сыну. Джорджи проигнорировала это замечание. — Что ты скажешь ему, когда он спросит о своем отце? — Я... я пока не думала об этом. — По-моему, сейчас самое время. — Никки счастлив, — сказала Джорджи упрямо. Анголос с минуту молчал. — Ты знаешь, что я прав, Джорджетт. Я верю, что сейчас он счастлив. Но не могу позволить, чтобы мой сын вырос, не зная, кто его отец... — Анголос сглотнул, изо всех сил пытаясь не выдать своих чувств. — Мальчик растет в окружении одних только женщин... — А чем тебе не угодили женщины? Анголос улыбнулся. — Я люблю женщин. — Как будто я этого не знаю, — парировала Джорджи. Женщины тоже любили Анголоса. Где бы он не появился, вместе с Джорджи или без нее, они пожирали его глазами. А Джорджи при этом чувствовала себя ужасно. — Но мальчику нужен мужчина, с которого он мог бы брать пример. Ты это хочешь сказать? — спросила она. Анголос не нашелся что ответить. Джорджи в ожидании оперлась подбородком па скрещенные пальцы рук. — В жизни Никки достаточно мужчин, — нарушила она молчание. Огонь вспыхнул в глазах Анголоса. — У меня нет желания обсуждать твои любовные похождения. Такие мужчины — плохой пример для Никки. — Знаешь, я никогда не была легкомысленной. И кого же ты предлагаешь в качестве примера для подражания? — Она удивленно посмотрела на него. — Себя? О, не смеши меня! — У тебя есть кто-то лучше? Она вздернула подбородок. — А что, если да? — Если у тебя кто-то есть, Джорджетт, то мой тебе совет — выброси из головы мысль, что он станет отцом для Никки. Джорджи поперхнулась. — Ты мне угрожаешь? От его улыбки по спине ее побежали мурашки. Она с волнением ждала ответа. — Угрозы — это для слабаков. Джорджи вздохнула. — Чего я точно не хочу, так это чтобы мой сын набрался от тебя повадок, свойственных мачо. — Наш сын. Их взгляды встретились. Никто не хотел уступать. Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Джорджи первой нарушила тишину: — Ты не можешь так запросто снова ворваться в мою жизнь, Анголос... — Она отвернулась, пряча выступившие на глазах слезы. — Это нечестно. — Только дети думают, что все в жизни легко и просто, — неожиданно нежно произнес Анголос. От этой почти ласковой интонации все у нее внутри сжалось. — Это зависит от того, что им пришлось пережить в детстве, — сказала Джорджи с грустью. — Ты забыл, что моя мама сбежала из дома, когда я была совсем крошкой. — Я помню. Поэтому твоя бабушка была так довольна, когда мы разошлись. — Разве это единственная причина? Бабушка любит меня. Она желает мне лучшей судьбы. — Но ты хотя бы согласна, что ребенка лучше воспитывать в семье, где есть и мать, и отец? — Конечно. Я же не дурочка. Мне нужно время все обдумать. Это слишком неожиданно... слишком быстро... — Нам ведь было хорошо вместе... Ее глаза округлились. Джорджи почувствовала злость. — Так хорошо, что ты выставил меня из дома. Не выдержав ее возмущенного взгляда, Анголос закрыл глаза. — Я не испытываю чувства гордости за... — Да плевать мне на твою драгоценную гордость! — вспыхнула Джорджи. — Ты отказался от нашего малыша... а теперь хочешь, чтобы мы жили одной семьей. Очень умно! А через год или даже через неделю ты захочешь чего-нибудь еще. Неужели ты думаешь, что я отдам свое будущее и будущее своего сына в руки человека, который сам не знает, чего хочет?! — В своем желании я уверен на сто процентов. От его чувственного голоса у Джорджи голова пошла кругом. — Да, ты всегда все делаешь по-своему, — пробормотала она, не глядя на него. — Я хочу, чтобы мы снова жили вместе, и знаешь, мне кажется, ты хочешь того же. Джорджи посмотрела ему в лицо. — Четыре года назад я именно этого и хотела. Назови мне хотя бы одну убедительную причину, почему я должна тебе верить. Ты ведь так и не сказал, почему бросил меня! Ты просто пожал плечами и усмехнулся! Анголос молчал. — Я только хочу знать — ПОЧЕМУ? — Ну, во-первых, я знал, что ты спишь с кем-то еще, кроме меня. — Опять ты за свое, — произнесла она со вздохом. — У меня есть доказательства, — сказал Анголос. — Хотела бы я на них посмотреть! — Что ж, я предоставлю тебе доказательства, — произнес он. — Ты была не слишком-то осторожна. — Анголос, я не буду тебя слушать, пока ты не назовешь мне истинную причину, почему ты отказался от собственного ребенка. Их взгляды встретились. — Вообще-то я думал, что ты собиралась услышать доказательства твоих измен. Конечно, в этом есть и моя вина. Я так часто оставлял тебя одну. — Значит, ты решил простить меня, да?! Если ты был так уверен, что у меня есть другой, мог бы выяснить, кто он, и встретиться с ним один на один. Анголос победно улыбнулся. — Ты не думаешь, что так я и сделал? — спросил он, но в ответ услышал совсем не то, что ожидал. — Какова истинная причина? Ребенок не входил тогда в твои планы, я права? Не знаю, что изменилось, но сейчас ты вдруг решил... Анголос приложил палец к ее губам и покачал головой. — Боже, — прошептал он с выражением боли. — Я знал, что у меня не может быть детей. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Повисла тишина. — Не может быть детей?.. — переспросила Джорджи, украдкой взглянув на его профиль. — Ты же совсем не хотел ребенка! Ты же не любишь малышей! — Я сказал, что не могу иметь детей. Джорджи уставилась на него, не в силах переварить услышанное. — Ты вообще понимаешь, о чем я говорю? Она приложила пальцы к пульсирующим вискам. — Нет, — покачала она головой. — Очевидно, я ошибался. — Но это какое-то недоразумение... — Джорджи все качала головой от удивления, не замечая, как ее взгляд скользит по телу мужа. — Ты... — Мои сексуальные функции в норме, — оборвал он ее. — Ты путаешь бесплодие с импотенцией. Джорджи покраснела до корней волос. Она быстро отвела глаза в сторону. — Я думал, что никогда не смогу стать отцом. — Но мы были вместе всего несколько недель. Ты же не мог знать об этом, пока... — Пока он не попробовал завести ребенка от кого-то еще... от Сони. Внезапно все встало на свои места. — Ой, — сказала Джорджи. — Прости. Я поняла. Теперь у нее был ответ на вопрос, который мучил ее все эти годы. Вот почему Анголос и Соня, которые так подходили друг другу, развелись. Теперь Джорджи поняла, каким был первый брак Анголоса: Соня, которая не могла забеременеть, начала вести бурную светскую жизнь. Анголос же с головой погрузился в работу. Они, конечно, никогда не говорили о его бесплодии, и вот в конце концов их брак распался. — Так, значит, когда я сказала тебе, что беременна, ты решил, что я... — Теперь все это в прошлом. — И ты узнал, что можешь иметь детей. – Хорошая новость, но только мать не та. Джорджи прижала руку к груди. Она чувствовала себя глубоко несчастной. — Да, теперь я знаю, что у меня есть сын. Никки. И я хочу быть для него отцом. Джорджи и бровью не повела. — Нет. — Она не хотела лишать Никки отца, но каково же будет ей? Разве теперь она сможет жить с Анголосом? Если Джорджи убеждала себя, что больше не любит Анголоса, то сейчас поняла, что это не так. — Что значит «нет»? — Я имею в виду... Мы же говорили о том, чтобы создать семью. Мы планировали... — Джорджи замолчала, не закончив. Она вдруг поняла, что они никогда ничего не обсуждали; говорила всегда она. — Ты знал о том, что бесплоден, когда мы собирались пожениться? — Да. — И ты не сказал мне ни слова, а я все это время думала... Джорджи побледнела, даже веснушки у нее на лице, казалось, стали белыми. — Ты слушал, как я говорю о детях, мечтаю о них, хотя все это время... — Джорджи не смогла договорить. Она подняла печальные, полные слез глаза и посмотрела на мужа. — Почему? Почему ты не сказал мне? — Я виноват. Признаюсь, я был не прав. Если бы Анголос с самого начала был с ней честен! Возможно, все сложилось бы иначе... — Прости, меня, Анголос. Он в изумлении поднял глаза. Джорджи, бледная, но спокойная, сидела на песке и смотрела куда-то вдаль. Она автоматически убрала с лица непослушную прядь, заправив ее за ухо. Это получилось так трогательно! Желание встать и заключить ее в объятия было таким сильным, что у Анголоса перехватило дыхание. — За что ты извиняешься, голубка моя? — Ну... Наверное, таким людям, как ты, трудно слышать от врачей, что у них никогда не будет детей. — Таким, как я?.. Джорджи кивнула. Она посмотрела на Анголоса. На его лице застыло какое-то странное выражение. — Это, конечно, удар для любого мужчины... — поспешила исправиться Джорджи, чтобы не ранить его гордость, — Когда тебе сказали... — голос ее дрогнул. — Ты, наверное, почувствовал себя так, будто кто-то вонзил тебе нож в... — Джорджи не договорила, она пыталась сдержать слезы. — Прости, я не должна была... — Ты не ошиблась. Именно так я себя тогда и чувствовал, — печально произнес Анголос. — И тебе не хотелось говорить об этом ни с кем, — добавила Джорджи, почувствовав внезапный приступ жалости к мужу. Анголос усмехнулся. — Это не тема для обсуждения. Мужчины обычно говорят о другом. Высокомерие, с каким он произнес последнюю фразу, убедило Джорджи, что она права. — Все-таки по большому счету ты мачо. И не отрицай. Это очевидно, — сказала она. — В этом твоя сущность, — Джорджи вздохнула. — Ты не мог довериться мне с самого начала, а потом возникла еще проблема с моей беременностью, так? Анголос не ответил. — Ты никогда не воспринимал меня как взрослого человека, способного принимать решения, — продолжила девушка. — Ты не считался с моим мнением. Наши отношения никогда не были равноправными, — произнесла она с такой грустью, что у Анголоса сжалось сердце. Он сидел рядом с ней, не в силах пошевелиться. — Никогда бы не подумал, что ты воспринимала нашу семейную жизнь подобным образом. — Если бы ты только рассказал мне все, Анголос! Это, конечно, не обрадовало бы меня, я очень хотела иметь от тебя ребенка. Но эта новость ничего бы не изменила, мои чувства к тебе остались бы прежними, — добавила она твердо. — Думаешь, всё осталось бы по-прежнему? — Да, я в этом не сомневаюсь. Мы могли бы усыновить ребенка... — Лицо ее просветлело. — В мире множество детей, которых бросили родители. Этим малышам нужен дом и семья. — Кажется, — медленно произнес Анголос, — я тебя недооценивал. — И когда же ты собирался рассказать мне о своей болезни? — Честно? Я и сам не знал, — признался он. — Но сейчас наши чувства друг к другу не так уж важны. Джорджи с отсутствующим видом начала стряхивать песчинки со своего платья. — Я никогда не понимала, что ты испытывал ко мне, — произнесла она, обращаясь скорее к себе. Если бы Анголос испытывал к ней хоть что-то похожее на любовь, он никогда не прогнал бы ее. Внезапно ей стало больно. После всего, что Анголос ей сделал, Джорджи все еще любила его. — Хочешь знать, что я о тебе думаю, Анголос? — Мы обсудим твои чувства ко мне позже, когда ты успокоишься. — Похоже, ты думаешь, они остались прежними? На его скулах заходили желваки. Кажется, он готов был взорваться. Ей следовало быть благодарной ему. Его ответ спас ее. Она, по крайней мере, не выставила себя еще большей дурой. — Мы должны решить, что будет с нашим сыном. — Тут нечего решать. Его заявление напугало Джорджи. Если уж она чему-то и научилась за короткое время, когда жила в семье Константин, так это тому, что нельзя недооценивать власть денег! Если бы он начал тяжбу за Никки, он разбил бы ей жизнь. — Позволю себе не согласиться. У тебя был шанс стать Никки отцом, Анголос, но ты упустил его. Кроме того, ничто не мешает тебе уехать отсюда и завести детей с другой женщиной. Его глаза вспыхнули от гнева. — Думаешь, я это так просто оставлю? — А почему нет? — пожала плечами Джорджи. — Я не хочу детей, я хочу... Никки. Джорджи притянула колени к груди. — Ты привык всегда получать то, что хочешь, Анголос. — Очнись, Джорджетт, — произнес он, — такова реальность. —Нет, это твоя реальность, дорогой. В моем мире нет места шикарной одежде, драгоценностям, приемам, на которых собираются все сливки общества, и людям, которые судят о других лишь по наличию денег! У меня совсем другая реальность: если мне и нужны деньги, то только на содержание своей семьи, мне нужно, чтобы на работе все было хорошо, чтобы было место на парковке и чтобы я могла вот так сидеть на пляже. — Джорджи замолчала, чтобы перевести дыхание. — Всё, о чем я прошу — дай мне шанс стать частью твоего мира. Кажется, Анголос не понял ни слова из того, что она сказала. — Анголос, этот мир сильно отличается от того гламурного мира, в котором ты живешь. — Гламур! — воскликнул он, щелкнув пальцами. — Именно! Если кого-то и мог соблазнить так называемый гламур, так это тебя! Глаза Джорджи расширились от удивления. — Ты говоришь глупости! — Разве тебя не привлекало то, что я казался тебе сказочным принцем? — спросил он, усмехнувшись. — Ты ведь сама возвела меня на пьедестал! А я этим пользовался. — Я не чувствовала себя жертвой. — Я помню, что наша жизнь не ограничивалась походами на званые обеды и вечеринки. Были и другие моменты. — Какие же? — не удержалась Джорджи. — Например, тот пикник, который мы устроили на полу в спальне. У Джорджи глаза на лоб полезли от удивления. Это был единственный раз, когда она осмелилась попросить о чем-то прислугу. В тот день она пришла на кухню и обратилась к повару с просьбой приготовить сэндвичи с тунцом и достать к ним бутылку вина... «какого-нибудь белого и шипучего». На лице повара отразился ужас. Более комичной ситуации нельзя было представить. Конечно, сэндвичи были приготовлены, им принесли бутылку шампанского в серебряном ведерке со льдом. Ей так хотелось устроить Анголосу маленький праздник!.. — Ты не забыл? — спросила она изумленно. — Конечно, я чертовски хорошо помню тот день. Я помню, что последовало за пикником... — Анголос с вожделением посмотрел Джорджи прямо в глаза. Она все поняла. Зрачки ее расширились. Глаза, казалось, стали совсем темными. Прерывисто дыша, она облизала пересохшие губы. — Да, мы пережили много хорошего, — согласилась она. — Это было не просто хорошо. Анголос прав. Им было не просто хорошо вместе, они наслаждались друг другом. — Слушай, Анголос... — произнесла Джорджи. Блеск в его глазах говорил, что сейчас он не в настроении о чем-либо думать. — Ты приехал, чтобы получить развод. Так давай покончим с этим. — Я приехал, чтобы узнать правду, — возразил он. — Думаю, ты предпочел бы, чтобы правда оказалась совсем другой. — Это неважно, — ответил Анголос. — У меня есть сын... Боже мой! — прошептал он, потеряв над собой контроль. — Моя жизнь изменилась. Если бы ты хотя бы на секунду могла себе представить, как важны эти перемены... Жить без вас было бы безумием! У меня есть сын. Увидев его, я поверил в чудеса. — У тебя может быть еще много детей. Ты можешь уехать и завести их с другой женщиной, — заявила Джорджи. — А у Никки уже есть семья. — Ты думаешь, если я уеду и заведу детей от другой, проблема решится? — Меня удивляет, почему ты до сих пор этого не сделал. Или, — добавила Джорджи, зевнув, — ты ждешь официального развода? — Да, — прошипел он зло. — Именно так. Анголос посмотрел на нее, такую хрупкую и беззащитную, и злость уступила место состраданию. Она плакала. Он обнял ее. — Успокойся, все будет хорошо. — С чего ты так решил? — спросила она, шмыгнув носом. Анголос взял ее лицо в свои ладони. — Я буду учиться быть хорошим мужем. Я все исправлю. — Ты серьезно? — выдохнула она. Со стороны они, должно быть, смотрятся как влюбленная парочка. — Серьезней некуда. — Анголос приблизился к ее губам, но Джорджи приложила к ним палец, преградив ему путь. — Так нечестно, — прошептала она. — Мне нравятся твои губы. Я всегда... Джорджи отстранилась. — Мои губы к этому не готовы. Анголос не отрывал от нее взгляда. — Ночью я думал о тебе, я хотел быть с тобой. Он думал обо мне... Он хотел меня!.. Она почувствовала его дыхание на своей щеке и вздохнула, почти теряя контроль над собой. — А когда мы снова заживем вместе, нам будет лучше, чем раньше... Джорджи отстранилась, тяжело дыша. — Какой же ты самоуверенный! — воскликнула она. — Но сегодня твоя тактика не сработает. — Во-первых, это не тактика. — А во-вторых? — Во-вторых, это почти сработало. Ты просто не можешь признаться себе, что хочешь меня так же, как и я тебя. Это не часть коварного плана. Я не думаю, что ты хочешь вернуться ко мне только из-за секса. И не собираюсь насиловать тебя здесь. Это просто поцелуй... Он нежно коснулся ее губ. По телу Джорджи пробежал ток. Она снова отстранилась и прикрыла рот рукой. — Анголос... — Отлично, ты хочешь поговорить о материальной стороне? — Что ты имеешь в виду? — Когда-то мой сын унаследует все, что я имею. Джорджи в недоумении уставилась на Анголоса. — Я не думала об этом... — честно призналась она. — Никки будет более чем состоятельным человеком, — произнес Анголос. — Но на нем будет лежать огромная ответственность. Богатство и власть могут испортить человека. Никки нужен кто-то, кто будет направлять его. Это не значит, что его надо держать в ежовых рукавицах, но все же... Джорджи ничего не ответила. — Да, мне много над чем придется подумать, — только и сказала она. — Тогда иди домой и обдумай все хорошенько. До завтра не так много времени. — Завтра? — Джорджи покачала головой, — Я не могу принять такое важное решение за одну ночь. — Да здесь не о чем думать, Джорджетт, не упрямься. До завтра. — Мне действительно пора домой, сейчас с Никки Рут, но она, наверное, уже устала. — Никки — красивый малыш. — Весь в тебя, — необдуманно ответила Джорджи. — Ты меня смущаешь, Джорджетт, — сказал Анголос, рассмеявшись. — Я не сказала ничего такого, о чем ты не знаешь. — Но она была смущена и готова провалиться сквозь землю. — Я позвоню тебе завтра домой. — Лучше не надо, — попросила девушка. — Завтра папа и Мэри привезут бабушку. Давай лучше встретимся у церкви. Где-нибудь в час... — Я буду ждать. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Но ждать пришлось не ему, а ей. Джорджи подошла к церкви, но Анголоса не было. Она могла бы поддаться первому порыву и уйти, но боялась, что он перевернет весь город, чтобы найти ее. Вздохнув, Джорджи прошла на церковный двор через старинные железные ворота, пробежала глазами надпись на надгробии. Это была могила женщины, которая родилась более трехсот лет назад. Судя по датам, она прожила очень долгую жизнь. Интересно, была ли счастлива эта женщина? От нее Джорджи отделяли несколько войн, индустриальная и сексуальная революции, события, каждое по-своему изменившие мир. Любить и быть любимой. Эта надпись была выбита на памятнике. — Была ли ты любимой? — Джорджи провела пальцами по надписи на памятнике. — Тебя любили, Агнесс? Если бы кто-нибудь слышал ее сейчас, наверняка бы подумал, что она сумасшедшая. Да, женщина все-таки любила и была любима, раз уж эту надпись выгравировали на памятнике. Джорджи повернулась спиной к могиле. Закрыв глаза, стала вспоминать. Она не думала, что Анголос так отреагирует на весть о ее беременности. Что он не испытает тот же трепет, который охватил ее, как только она узнала, что ждет ребенка. Конечно, тогда Джорджи и представить не могла, почему Анголос повел себя именно так. Теперь все встало на свои места. Тот вечер Джорджи распланировала до мельчайших подробностей. Она так хотела, чтобы все прошло идеально, но день не заладился с самого начала. Саша и Олимпия должны были уйти на вечеринку, но ее отменили, и романтический ужин, который Джорджи хотела устроить Анголосу, превратился в семейный обед. Анголос приехал на час позже, чем обещал, расстроенный, и даже не стал отвечать на расспросы своей матери. Несколько раз Джорджи ловила на себе кои-то странный его взгляд. Обед длился нестерпимо долго. Когда все наконец разошлись по своим комнатам и Джорджи осталась наедине с мужем, она не знала, что сказать. Речь, которую она так старательно готовила, уже не казалась ей такой же замечательной, как днем. Джорджи заметила, что за столом Анголос выпил больше обычного, а выражение его лица было очень напряженным. — У тебя был плохой день, Анголос? — спросила Джорджи, накрыв его руку своей. Он мельком посмотрел на ее изящные пальчики. В его глазах застыло такое странное выражение, что Джорджи быстро отдернула руку. — Можно сказать и так, — ответил он с горькой усмешкой. От его холодности Джорджи почувствовала укол в сердце. Она наблюдала, как он развязал галстук и лег на кровать. Какое-то время он лежал неподвижно, с закрытыми глазами. Потом, не вставая, начал расстегивать пуговицы на рубашке. — За обедом ты почти не проронила ни слова, — произнес он тихо. — Правда? Интересно, как он отреагирует, когда я расскажу ему о беременности? — Почему бы нам не посидеть на свежем воздухе? — небрежно сказала она. — Мне нравится смотреть, как луна серебрит море. — Ты говоришь так, будто никогда раньше не видела лунной дорожки, — отрезал Анголос. И прежде чем Джорджи смогла что-нибудь на это ответить, добавил: — Я предпочитаю смотреть на тебя. Ты сегодня потрясающе выглядишь. — Правда? — Да. — Анголос крепко обхватил ее запястье своими длинными пальцами. — Чем ты сегодня занималась? Скучала по мне? Каждую секунду, подумала Джорджи, а вслух сказала: — Вообще- то я была занята. Незачем ему знать, насколько она обожает его. Джорджи мягко высвободила запястье, улеглась рядом с Анголосом и, положив подбородок на руки, улыбнулась мужу: — Алан сегодня уезжает. Анголос не улыбнулся в ответ и сказал: — Как грустно. — Почему ты так недоброжелателен к нему? — спросила Джорджи. — Недоброжелателен?.. С чего ты взяла? — Ну, ты... — Джорджи не договорила, из ее груди вырвался вздох, когда Анголос взял ее руку и поцеловал внутреннюю сторону запястья. — Я когда-нибудь говорила тебе, что ты самый потрясающий мужчина на свете? — выдохнула Джорджи. — Не один раз. Бархатный тон его голоса заставил ее задрожать. — Я уже и забыла, — улыбнулась девушка. — Последнее время у меня часто меняется настроение. До сегодняшнего дня я сама не знала, что со мной. — Откроешь мне эту маленькую тайну? – спросил Анголос. — Скоро ты все узнаешь, — пообещала Джорджи. Она медленно сняла с себя одежду и потянулась к нему. — Что ты делаешь? — в недоумении спросил Анголос. — Только то, что должна делать хорошая жена. — Она расстегнула оставшиеся застегнутыми пуговицы на его рубашке и отбросила ее в сторону. Затем пробежала кончиками пальцев по его груди, покрытой темными волосами, спускаясь все ниже и чувствуя его возрастающее возбуждение. Анголос обхватил руками ее бедра. — Что это с тобой? — спросил он почти нежно. — Разве тебе не нравится? — О, еще как нравится. Просто я удивлен, почему сегодня ты решила взять инициативу в свои руки... — Сегодня особенный день. — Думаю, ты его запомнишь. Джорджи не обратила внимания на его загадочную реплику. — Анголос, мне нужно кое-что сообщить тебе. — Щеки ее пылали, в глазах блестели веселые искорки. Она заправила за ухо выбившиеся волосы. — Ты скоро станешь отцом. У нас будет ребенок. Он молчал. Глаза его были закрыты. Джорджи подумала, что он не слышал ее. Но вдруг он резко вскочил, глаза его горели. — Ты... беременна? Джорджи кивнула. Она почувствовала первый укол страха. Что-то явно было не так, но девушка понятия не имела, что именно... Возможно, Анголосу кажется, что все произошло слишком быстро. — Знаю, мы не планировали, не обсуждали, но я подумала, что эта новость обрадует тебя. Разве ты не счастлив? — Счастлив? Да я просто в бешенстве! – гневно воскликнул он. — Я не... я не понимаю, — запинаясь, пробормотала Джорджи, изумленно посмотрев на мужа. Анголос завернул за угол и остановился. Он увидел Джорджи, сидящую у стены. Казалось, она не замечает ничего вокруг. Воспользовавшись тем, что остался незамеченным, он решил рассмотреть ее получше. Джорджи не накрасилась. Волосы она убрала в конский хвост. Сейчас она больше была похожа на шестнадцатилетнюю девчонку, чем на женщину, которая воспитываем ребенка — его ребенка. То, что у него есть сын, до сих пор казалось Анголосу чудом. — Кажется, ты далеко отсюда, — сказал он, приблизившись к ней. Джорджи подскочила от неожиданности. — Ты опоздал. Анголос не обратил внимания ни на ее упрек, ни на тон, с которым она произнесла эти слова. — Ты что-нибудь решила? — Да, — ответила Джорджи. Она долго думала. Думала до тех пор, пока ей не показалось, что мозг ее начал плавиться. — И?.. — спросил он. Мускулы на его лице напряглись, когда он взглянул в глаза девушки. — Я согласна с тобой, у меня нет права лишать Никки наследства и его родины, — ответила девушка, — Сейчас я в состоянии заботиться о нем и защищать его, но не смогу всегда быть рядом. Он должен будет стать самостоятельным. Думаю, у тебя лучше получится помочь ему в этом, Анголос. Что ж, попробуем. Мы поедем в Грецию вместе с тобой. Джорджи заметила, что напряжение Анголоса спало. — Спасибо, Джорджетт. Я обещаю, что сделаю все, чтобы не разочаровать тебя. — Подожди, ты не дал мне закончить. У меня есть условия. — Я на все согласен, — заявил Анголос немедленно. — Тебе не кажется, что для начала неплохо было бы выслушать их? — Давай, выдвигай свои требования. Я сделаю все, чтобы быть рядом со своим сыном. — Он изучающе посмотрел на жену. — У тебя есть сомнения? Думаешь, я не смогу наладить отношения с Никки? Джорджи усмехнулась. — Ну, что ты! — Так почему ты сначала негативно отнеслась к переезду? — Это совсем не так, — запротестовала девушка. — Просто я реалистка. Мы будем жить в твоем доме. Ты не изменился. Твоя мать будет по-прежнему ненавидеть меня. — Моя мать совсем не ненавидит тебя! Джорджи улыбнулась и посмотрела вдаль. — Раз ты так думаешь, наверное, я не права. — Может, у тебя есть более серьезные причины? Джорджи взглянула на маленькую церквушку с башенками и куполами. Маленькой девочкой она проводила здесь очень много времени, мечтая о том, как однажды пойдет к алтарю по красной ковровой дорожке. Соберется множество гостей, и все взгляды будут обращены на нее. Реальность оказалась менее романтичной. Анголос и Джорджи обошлись гражданской церемонией. Он сказал ей тогда, что не любит пышных торжеств. Девушка со вздохом оперлась о стену. — Знаешь, Анголос, сейчас я уже не та наивная девушка, какой была раньше. — Хочешь сказать, в этот раз ты не будешь всем не довольна? — Недовольна?.. — переспросила она недоуменно. — Ты даже не пыталась привыкнуть к той жизни, которой живет моя семья. — Привыкнуть?! — воскликнула Джорджи. — Да я никогда не смогу стать частью твоего мира! Мира снобов и вертихвосток! Я другая, понимаешь ты это?! — О чем ты говоришь? Как будто он не знает. — Скажи, Анголос, — заговорила Джорджи, — сколько времени прошло со дня нашей свадьбы, когда ты начал жалеть, что женился на мне? Неделя... две?.. — Так мы ни к чему не придем, — заявил Анголос. — Может, кто-то и пытался вразумить нас, но мы ведь никого не слушали, — пробормотала девушка тихо. — Глупо возвращаться к прошлому каждые пять секунд. — Анголос посмотрел на нее. Джорджи стояла у стены, скрестив на груди свои изящные руки. — Ты выглядишь как ребенок. Она продолжала раскачиваться на пятках, но тут он обеими руками облокотился на стену. Теперь Джорджи оказалась с ним лицом к лицу. Глаза их встретились. От его близости мысли ее превратились в кашу, колени дрожали. Собрав последнюю волю в кулак, она сказала: — Я уже не ребенок, и у меня есть хорошее тому доказательство. — Не подумав, девушка приподняла майку, показав ему небольшой шрам, оставшийся на животе после родов. — Мне это хорошо известно, Джорджетт. — Анголос сделал глубокий вдох и провел рукой по волосам. — Твое тело так же хорошо, как и мое. Джорджи не поняла. — Меня все еще влечет к тебе, — выдохнула она неожиданно для самой себя. Слышал ли он эти слова? — Не знаю, почему ты согласилась уехать отсюда. Из-за меня или из-за чего-то еще. Но в Греции мой дом и когда-то, — добавил он, — там был и твой дом тоже. Я хочу, чтобы у моего сына была возможность выучить родной язык и полюбить Грецию, как люблю ее я. — Твой дом никогда не был и моим тоже, — сказала Джорджи. — Я всегда была там нежеланной гостьей. — Не говори глупостей! Джорджи не стала спорить. — Я не хочу жить в одном доме с твоей матерью и сестрой. — Правда? Джорджи поняла, что он воспринимает это как шутку. Если уж она согласна уехать с ним в Грецию, то ему придется играть по ее правилам. — Я скажу по-другому. Я не буду жить в одном доме с твоей матерью и сестрой, — твердо заявила она. Анголос пораженно смотрел на нее. — Ты серьезно? — Серьезней некуда. — Ты хочешь, чтобы я выгнал их из собственного дома? Джорджи твердо решила не отступать. — Но ведь они не окажутся на улице? — Олимпии Константин принадлежала огромная вилла, а кроме того у нее был собственный дом в Афинах. — Что касается Саши, то, если ты наконец позволишь ей самой заботиться о себе вместо того, чтобы сюсюкаться... — Она вышла замуж в прошлом году. — Замечательно! — Они поссорились и... — ...она вернулась домой. — А почему, собственно, она не может вернуться? — Саша прекрасно знает, что, когда у нее возникнут проблемы, брат всегда бросится ей на помощь и спасет. Он нахмурил брови. — Неужели ты так не любишь мою семью? Джорджи вздохнула. — Мне нравится твоя семья, Аиголос. Это они не любят меня. Им вообще никто не понравится, кроме Сони. —Что за бред! — воскликнул Анголос. В его голосе чувствовалось нарастающее раздражение. — Они до сих пор думают, что вы помиритесь. — Интересно. Мы развелись давным-давно. Кто знает, зачем мы вообще поженились?.. — добавил он скорее для себя. — Да? Тогда почему же эта сексуальная красавица никак не может оставить тебя в покое? — Ты что, завидовала ей? Джорджи рассмеялась. Она не смогла сдержаться, услышав, с каким искренним удивлением он спросил ее об этом. — Видимо, ты совсем ничего не понимаешь в таких делах! Конечно, я завидовала Соне. Какая жена не позавидовала бы ей? — Та, у которой есть чувство собственного достоинства. — Твоя бывшая жена сказала мне однажды, что я отношусь к разряду тихих семейных женушек. И что тебе как раз такая и нужна. — Я уверен, что Соня ничего плохого под этим не подразумевала. Она всегда говорит первое, что придет в голову. То, как Анголос бросился на защиту Сони, вызвало у Джорджи горькую усмешку. Если бы он столь же пылко защищал меня... хотя бы наполовину. — Даже когда я просила прислугу что-нибудь сделать, они сначала докладывали об этом твоей матери, — Любопытно. — И я терпела все это, наверное, потому, что была слишком молода и наивна. Но знаешь, что еще хуже? Соне они всегда подчинялись беспрекословно, а я в такие моменты чувствовала себя тенью... нет, я вообще чувствовала себя никем. — Ты преувеличиваешь, — произнес Анголос, но Джорджи впервые заметила застывшую в его глазах неуверенность. — Откуда ты знаешь? Тебя ведь там почти не было. — Мне тогда нужно было во многом разобраться по работе. Я думал, моя мать сделала все, чтобы ты чувствовала себя как дома. Уж конечно, подумала Джорджи. Неожиданно Анголос нахмурился. — Если бы я хотел быть с Соней, я бы не развелся с ней, — сказал он твердо. — Но я хотел быть с тобой. Сердце Джорджи екнуло. — А ты хотела быть со мной. Сердце ее бешено забилось, колени предательски дрожали. — Ты хотела быть со мной, — повторил Анголос. — Все меняется, — выдавила она с трудом. Анголос разглядывал ее пылающее лицо, дрожащие губы, будто никогда раньше не видел ее. — Но многое остается прежним, — произнес он наконец. Джорджи ничего не ответила. Анголос взял ее лицо в свои ладони. Его глаза яростно блестели. — Почему ты не хочешь этого признать? Джорджи выскользнула из плена его рук. — Я больше не ребенок. У меня есть собственное мнение, и тебе не удастся изменить его. — Знаешь, а я ведь всегда терял контроль над собой, когда ты была рядом, — неожиданно произнес Анголос. — Ты даже представить себе не можешь, как мне трудно находиться рядом с тобой и не касаться тебя, — прошептал он. Джорджи бросило в жар. Стыдясь желания, которое теплой волной нахлынуло на нее, она попыталась отвернуться, но тело не желало ее слушаться. Он поддержал ее за локоть. Взгляды их встретились. — Разве тебе не приятно, что я хочу прикоснуться к тебе, Джорджетт? Джорджи невольно вспомнила, когда они занимались любовью в последний раз. Анголос тогда неслышно вошел в комнату, она не знала, сколько времени он наблюдал за ней. — И долго ты здесь стоишь? — спросила она. Анголос отошел от двери и неторопливо направился к жене, высокий, отлично сложенный, необыкновенно сексуальный. Он подошел к ней совсем близко, пристально смотря ей прямо в глаза. — Я просто... — Джорджи не смогла договорить, потому что Анголос начал целовать ее. Он целовал ее сначала нежно, потом все более страстно. Она застонала и прошептала его имя. — Когда бы я к тебе ни прикоснулся, ты всегда так пылко отвечаешь на мои ласки... — прошептал он. — Джорджетт?.. Голос Анголоса вернул её к реальности. — С тобой все в порядке? — Ты спросил, нравится ли мне, когда ты прикасаешься ко мне?.. — Ты права, сейчас не время задавать подобные вопросы. — Мысли — это хорошо, но действия — лучше, — сказала Джорджи неожиданно для самой себя. Анголос снова взял ее лицо в ладони: — Если ты не прекратишь, то я за себя не отвечаю. Девушка отвела взгляд. — Прости, я не хотела. С тобой я веду себя как-то странно и ничего не могу с этим поделать. Извини. — По-твоему, меня это оскорбляет? Джорджи подняла глаза и отрицательно покачала головой. «Даже не думай говорить ему о том, как он выглядит», — напомнила она себе. — Ты все еще испытываешь ко мне влечение. Но, разве это повод для расстройства? — Тогда не веди себя так, будто ничего не понимаешь, — парировала Джорджи. — Мне кажется, это ты не понимаешь, — ответил Анголос. — Пламя, которое светит ярко, не обязательно будет гореть долго. Ты была слишком молода... — И глупа! — заявила Джорджи со злостью. — Да, глупа. Но непохоже, что через несколько лет я поумнела! — Хочешь сказать, что ты все еще хочешь меня? И по возвращении в Грецию мы будем жить как муж и жена? — довольно спросил Анголос. — Мне всегда нравилось заниматься с тобой любовью, Анголос, — призналась Джорджи. — Но некоторые вещи меня просто раздражали. — Мы исправим это. И будем наслаждаться друг другом. — Казалось, Анголос был безумно доволен собой. И почему я болтаю такие глупости? — Посмотрим, — ответила она, направившись в сторону дома. — Куда мы идем? — спросил Анголос. — Я собираюсь забрать Никки от Рут, а потом... — Я с тобой. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Джорджи вошла в комнату. Там было столько людей, что она сначала даже зажмурилась от неожиданности, — Посмотрите-ка на нее, — произнес Роберт Кемп. — Она забыла о нашем приезде. — С этими словами он заключил дочь в объятия. — Папа, ну конечно же, я все помню, — соврала Джорджи. — Как съездили? — Замечательно! А как поживает мой любимый внук? И где же он? — Что-то случилось, Джорджи, дорогая? — обратилась к девушке ее более проницательная мачеха. — Все в порядке, Мэри, не волнуйся. Никки в саду, папа. — За дверью раздался звонкий детский смех. — Нет, подожди, ты еще успеешь увидеть Никки, — попросила Джорджи, когда Роберт уже было направился в сад. — Мне нужно вам кое- что сказать. – Глубокий вдох... успокойся, говори уверенно... и не пускайся в извинения. — Ну, тогда начинай, — с нетерпением подгонял ее отец. — Сядь, Роберт, — обратилась к нему жена. — Вообще-то ничего страшного не произошло. Просто я приняла решение. Бабушка первой нарушила тишину. — Оно связано с тем человеком? Ты снова виделась с ним. Я слышала, что он приезжал сюда. — О ком вы говорите? — спросил Роберт Кемп в растерянности. — Анголос Константин. Он был здесь. Роберт повернулся к дочери. — Скажи, что это неправда, Джорджи. Все смотрели на нее в ожидании. — Анголос имеет право видеться с Никки, папа. Отец обхватил голову руками. — Этот человек снова одурманил тебя, — простонал он. — Как бы я хотел, чтобы ты никогда не встречала Анголоса Константина на своем пути. — Но тогда у меня не было бы Никки. — Надеюсь, ты сказала ему, что мы не нуждаемся в его услугах. — Не совсем, — запнувшись, проговорила Джорджи. — Вообще-то я согласилась вернуться с ним в Грецию... Повисла напряженная тишина. Первым пришел в себя отец. Он подошел к окну и выглянул на улицу. — Он сейчас здесь? — Отец, прошу тебя, — взмолилась девушка. — Ты что, совсем потеряла голову? Бабушка достала пузырек с лекарством. — А если этот человек попросит тебя прыгнуть в колодец, ты сделаешь это? За одну ночь в его постели ты готова душу дьяволу продать, — добавила она драматично, — а что еще хуже, и душу своего ребенка в придачу. Джорджи покраснела. — Никки имеет право знать, кто его отец, бабушка. — Я говорю не о своем правнуке, а о тебе, — возразила пожилая женщина. — Если этот мерзавец близко подойдет к моему внуку, я... — взорвался Роберт Кемп. Джорджи потеряла терпение. Ее семья всегда поддерживала ее, но сейчас они обсуждали ее жизнь. — Что ты, папа? — спросила она. — Преподашь ему урок? Думаешь, у тебя получится? Прости. — Джорджи закусила губу. — Я знаю, ты заботишься обо мне, но ведь это моя жизнь. И это не импульсивное решение. Я все обдумала. — В таком случае мне нечего сказать. Джорджи вздохнула с облегчением. — Спасибо, папа. Джорджи протянула ему руку, но мужчина проигнорировал ее жест. Он подошел к жене и обнял ее за плечи. — Ты можешь ехать в Грецию со своим так называемым мужем. Но в таком случае забудь о моем существовании. — Ты не можешь так поступить, папа, — проговорила Джорджи, хотя и знала, что он способен на такое. — Роберт! — запротестовала Мэри. — Не ставь ее перед таким выбором. Он не имел в виду то, что сказал, милая. — Нет. Я отвечаю за свои слова. Если ты уедешь в Грецию, я отказываюсь от тебя. Иногда нужно принимать решительные меры, Мэри. — Роберт с каменным лицом посмотрел в сторону дочери. — Ну так что, Джорджи? Ты выбираешь свою семью или этого человека, который за последние три года был так занят, что даже не поинтересовался, жив ли еще его ребенок? — Я уже приняла решение, папа. И не изменю его. Роберт Кемп застыл на месте. — Ты возвращаешься в Грецию?! Бабушка взяла свою трость и с величественным видом поднялась на ноги — Ты неблагодарный ребенок — Бабушка пожалуйста, не... — Джорджи горестно посмотрела на отца. — Я знаю, что такое не иметь кого-то из родителей. Я не хочу, чтобы Никки... — Думаешь, твой отец запрещал матери навещать тебя? — Я ни в чем его не виню. Я понимаю, что мама сделала ему очень больно. — Твой отец просто не говорил тебе. Боялся тебя ранить. Дело в том, что твоя мать не хотела видеть тебя. Единственное, что ее заботило, это ее милый дружочек официант, — заявила бабушка. — Сейчас история повторяется. Джорджи побледнела. Невидящими глазами она смотрела то на отца, то на бабушку. Джорджи знала, что, если бы ее мать хотела увидеться с ней, она бы нашла способ, но, как и все дети, она лелеяла собственные фантазии. — Я не оставлю Никки. Никогда и ни за что. — Конечно, не оставишь, — подтвердила мачеха. — Ты замечательная мама. — Не могу не согласиться. — Анголос подождал, пока все взгляды не обратились в его сторону. — Джорджетт заменяла обоих родителей целых три года. Пришло время ей передохнуть. И быть ему только матерью. Джорджи испытала облегчение. — Англос, я... Интересно, что он слышал? — Кажется, этому молодому человеку нужно переодеться, — сказал Анголос так, будто не замечал напряженной атмосферы в комнате. Он посмотрел на сына, который тихо сидел у него на руках, и улыбнулся. Лицо Анголоса светилось искренней любовью. Джорджи удивилась, что кроме нее никто этого не замечает. Вот почему она приняла такое решение. Анголос улыбнулся всем, кто находился в комнате. — Я подожду здесь. — Не стоит, — сказала Джорджи, забирая у него сына. — Ты отнимаешь его у меня? Джорджи кивнула. — Сейчас тебе лучше уйти. Позвони мне позже, — сказала она мягко. Роберт Кемп был согласен с дочерью. — Что за наглость, — пробормотал он сквозь зубы. — А вы ни капли не изменились, Роберт. Отец Джорджи сжал кулаки. От злости лицо его сделалось пунцовым. А Анголос спокойно повернулся в сторону Джорджи: — Иди переодень сына, все будет хорошо. Джорджи направилась на второй этаж. Анголос улыбался, пока не услышал, как за ней захлопнулась дверь. — Итак, вы меня на дух не переносите, — сказал он, глядя на Роберта. — Но мне на это наплевать. Я достаточно толстокожий в таких вопросах и не буду убиваться из-за того, что отец моей жены не любит меня. Единственный человек, которого вы раните своими нападками, — это Джорджетт. Неужели вы хотите сделать ей больно? Некоторое время они молча смотрели друг на друга. — Вы бы хотели, чтобы я исчез из вашей жизни и жизни вашей дочери, — продолжал Анголос. — Но я не сделаю этого, так что советую вам смириться с данным обстоятельством. — Никогда! — гневно воскликнул Роберт Кемп. — Я тоже не испытываю к вам особой симпатии, но ради Джорджетт готов терпеть вас. Вы бабушка и дедушка моего сына, — обратился он теперь к обоим родителям Джорджи, — И надеюсь, останетесь частью его жизни. Я слышал, о чем вы говорили. Но я понимаю, что в глубине души вы сожалеете о своих словах, Роберт, ведь вы не хотите отказываться от дочери и внука. Так что будет лучше, если мы забудем, что вы здесь говорили. — Неужели ты... ты думаешь... — Роберт задыхался от злости. — Думаешь, я сделаю так, как ты хочешь? — Нет. Но я полагаю, вам небезразлично мнение Джорджетт. Давайте лучше подумаем, чего хотим мы оба. — И что же это, по-твоему? — с иронией спросил Роберт. — Мы оба хотим, чтобы Джорджетт была счастлива, и я могу сделать ее счастливой. — Не дожидаясь ответа, Анголос вышел. Джорджи кожей ощутила его присутствие в комнате. — Он заснул. —Я вижу, — ответил Анголос, посмотрев на спящего малыша. — Потрясающе, — прошептал он нежно. — Как ты себя чувствуешь? — Не очень хорошо, ведь моя семья отказалась от меня. Анголос услышал в ее голосе обиду и боль. — Это тебя мучает? Джорджи пожала плечами. — Сделай для меня одну вещь, — попросила она. — Обними меня, потому что мне сейчас очень одиноко, Неужели я сказала это вслух? Анголос взял ее лицо в свои теплые большие ладони. — Ты не одна, — прошептал он. — Я рядом. — Кажется, я схожу с ума. Какие глупости я говорю! — произнесла она, чувствуя, что из глаз катятся слезы. ~ Наверное, мне надо выпить что-нибудь. — Значит, я тебе не нужен? — спросил Анголос тихо. — Я совершаю ошибки, — ответила она, — но не повторяю их. — Самообладание вернулось к ней. Во взгляде Анголоса уже не было недавней нежности. — Я возьму на себя все, связанное с перелетом, и позвоню тебе, чтобы обсудить детали, — сказал он сухо. — Какой еще перелет? — Ты не понимаешь, о чем я говорю? — спросил он с раздражением. — Сегодня вечером я улетаю в Грецию, чтобы сделать все необходимые приготовления к вашему приезду. — Ты думаешь, я брошу все и немедленно полечу к тебе? — Не вижу причин откладывать твое возвращение, тем более что у тебя будет время разобраться со своими делами, пока я все улажу. — Конечно, ты не видишь причин. — В чем дело? Я согласился на все твои условия. Я не против, чтобы твои родные приезжали к Никки, хотя мы не испытываем симпатий друг к другу. Не стоит вести себя неблагоразумно, Джорджетт. — Помнится, кто-то говорил «я сделаю все, чтобы быть рядом с сыном», а теперь ты угрожаешь мне? — спросила она с иронией. — Я не могу вот так сразу бросить все и уехать, у меня здесь есть определенные обязательства. Лицо Анголоса стало каменным. — Он знает, что ты замужняя женщина? – спросил он, стараясь быть равнодушным. Джорджи покачала головой. — Он? Ты когда-нибудь перестанешь говорить загадками? — И тут до нее дошел смысл его слов. Она вспыхнула от гнева. — Ты ничуть не изменился! — У тебя что, никого нет? — спросил Анголос. — Тогда о чем ты говоришь? — Я работаю, Анголос. По договору я обязана появляться в школе. И не могу бросить моих коллег в трудном положении. Надо найти мне замену, значит, мне нужно проработать хотя бы до каникул. — И когда же начинаются каникулы? — В конце октября. — Так не пойдет, это слишком долго. Я смогу что-нибудь сделать, чтобы тебя отпустили немедленно. Джорджи не сомневалась, что Анголос сможет сделать все, что захочет. — Полагаю, твое «что-нибудь» подразумевает сунуть им мешок денег? — И совсем не мешок! — Как это на тебя похоже! Анголос так странно уставился на Джорджи, что она поняла — он искренне не понимает, почему она злится. — Я не нуждаюсь в том, чтобы ты решал мои проблемы. Тем более с помощью чековой книжки. Но и не стану сжигать за собой мосты, как сделала четыре года назад. Я останусь здесь, пока это будет необходимо. Я не могу уехать только потому, что ты этого хочешь. Теперь я способна думать о последствиях. — Значит, тогда ты вышла за меня, поддавшись порыву? На лице девушки появилась ироничная улыбка. — Я бы сказала, что это было временным помешательством. И жалею, что между нами был не только секс. А ведь отец предупреждал меня. — Твой отец советовал тебе просто переспать со мной? Он был изумлен. — А ты бы что предпочел? — спросила она, глядя ему в глаза. — Чтобы твоя дочь вышла замуж за человека, который, как ты считаешь, ей совершенно не подходит, или чтобы она просто переспала с ним? — Если бы моя дочь связалась не с тем человеком, я бы уж точно не посоветовал ей заняться с ним сексом. Я бы сделал так, чтобы этот человек исчез из ее жизни. — А если бы он не захотел уйти от нее? Он непонимающе смотрел на жену. — Я бы не оставил ему другого выхода. Джорджи покачала головой. — В таком случае я рада, что Никки не девочка. — Возможно, в следующий раз у нас будет девочка. Джорджи побледнела. — Что ты сказал? Анголос иронично приподнял брови. — Неужели ты хочешь, чтобы Никки был единственным ребенком в семье? — Я?! — Джорджи задыхалась от негодования. — Да как ты смеешь говорить мне подобные вещи?! Не смей шантажировать меня таким образом! — Думаешь, это моральный шантаж? – усмехнулся Анголос. — Не смотри на меня как невинный младенец. Я видела и более опытных волков в овечьей шкуре. — На самом деле волки не так уж плохи. Ты знаешь, что они находят себе пару один раз и на всю жизнь? — спросил он неожиданно. — Я им сочувствую, — парировала Джорджи. — Но речь сейчас не об этом. — Значит, ты не хочешь второго ребенка? — допытывался Анголос, с любопытством смотря в глаза жены. Джорджи закрыла глаза; вопрос поставил ее в тупик. — Это не важно... — сказала она. — А я думаю, еще как важно, — перебил ее Анголос. — Сейчас слишком рано... — Она неожиданно запнулась и заглянула ему в глаза. — А ты хочешь ребенка? — Если я скажу «да», это что-то изменит? Джорджи пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сказать: — Думаешь, я поверю, что тебя интересуют мои чувства? Давай не будем строить воздушные замки... Анголос не дал ей договорить. — Сейчас я подойду к тебе ближе, — произнес он бархатным тоном и сделал шаг вперед. Джорджи инстинктивно отступила на два шага назад. Губы ее приоткрылись, когда она увидела его ироничную улыбку. — У меня нет настроения играть с тобой в глупые игры. — Я и не пытаюсь играть с тобой, Джорджетт. Я знаю, ты хочешь меня. И мы оба знаем это. Она взорвалась: — А знаешь ли ты, какую боль причинил мне? И если я снова окажусь с тобой в одной постели, сомневаюсь, что эта боль исчезнет. Возможно, ты и прав, Анголос. Я хочу тебя. — Джорджи увидела победоносный блеск в его глазах. — Да, когда ты рядом, я теряю голову. Но я никогда не забуду, сколько боли ты мне причинил. Тишина, возникшая в комнате, стала почти осязаемой. — Это касается нас обоих. Пораженная, Джорджи спросила: — Я сделала тебе больно? Когда? Анголос отвернулся. — Мне кажется, сейчас не стоит вспоминать все плохое между нами. Он понимал, что могло толкнуть Джорджи в объятия другою мужчины: она чувствовала себя одиноко в чужой стране. Он был слишком занят на работе, чтобы уделять ей внимание. Он понимал, но простить не мог. — Я думала, ты хочешь поговорить, — возразила Джорджи, удивившись странной перемене в его настроении. — Только давай не будем возвращаться к тому, о чем недавно шла речь. — Что ты имеешь в виду? — Детей, — напомнила Джорджи. — Я не... вообще-то, мне кажется, ты прекрасная мать. Джорджи открыла рот от удивления. Услышать такое от Анголоса, который всегда был скуп на комплименты, было равноценно получению какой- нибудь престижной премии, «Оскара» например. — До этого мне еще далеко. Я обыкновенная мать. И, как все, совершаю множество ошибок. Воспитывать ребенка — сложное занятие, и не думай, что тебе все удастся с первого раза. Кататься на велосипеде тоже ведь надо научиться. Или... — Или что? — Я забыла, — пробормотала она быстро. — Я хотела сказать, что заниматься любовью тоже учатся, но потом передумала. Но ты родился отличным любовником! — добавила она, презрительно фыркнув. Он самодовольно рассмеялся. — Не смей, — шикнула она. — Никки проснется или кто- нибудь поднимется, чтобы посмотреть, что здесь происходит. Некоторое время Анголос молчал. — Так лучше? — спросил он наконец. — У тебя волосы растрепались, — произнесла она вместо ответа. Если бы она сказала «ты красивый», как хотела, то разговор мог бы зайти слишком далеко. — Спасибо, — ответил он, приглаживая волосы. — А твои родственники имеют что-то против смеха? — Нет, только против тебя. Ты помнишь... – начала было она, но остановилась. — Помню что? — спросил он с любопытством. — Я вспомнила, как ты первый раз пришел сюда и познакомился с моей семьей. И выражение твоего лица, когда бабушка спросила, не работаешь ли ты официантом в баре. — Джорджи пыталась удержаться от смеха. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Она прикрыла рот ладонью, но все-таки расхохоталась. Справившись с неожиданным приступом смеха, она вытерла слезы, катившиеся по щекам. Никки мирно сопел в своей кроватке. — Нам повезло, что он... — Джорджи повернулась к Анголосу, и слова застыли на ее губах. Он больше не улыбался. Глаза его сверкали, на лице читалось страстное, неукротимое желание. Казалось, воздух в комнате искрится от напряжения. Колени Джорджи предательски задрожали. Надо что- то делать, иначе случится непоправимое, пронеслось в ее голове. — Почему ты так на меня уставился? — спросила она как можно беззаботнее. Анголос не отводил от нее взгляда. Джорджи заметила, что он разглядывает ее грудь. Она вдруг представила, как его чувственные губы покрывают ее тело поцелуями. — Если ты еще помнишь, — начала она, собрав всю свою волю, — я говорила, что мне необходимо работать, хотя бы до того момента, пока руководство не найдет мне замену. Анголос, кажется, совсем не слышал ее, он продолжал молча разглядывать ее с головы до ног. — В школе ко мне все хорошо относились. Мне разрешалось даже оставлять Никки в детской комнате. — Значит, ты не можешь просто так уехать? — спросил Анголос безучастно. — Да, — выдохнула Джорджи, почувствовав облегчение. — В таком случае я должен изменить свои планы. Джорджи, ожидавшая услышать от Анголоса что-то вроде «Только через мой труп», с подозрением подняла глаза. — Что ты имеешь в виду? — Теперь, когда я узнал, что у меня есть сын, я не намерен расставаться с ним. Я хочу воспитывать его вместе с тобой. Стать частью его жизни. И я буду рядом с ним! — А как же твоя работа? Анголос пожал плечами. Кажется, он меньше всего думал сейчас о своей компании, приносящей ему миллионные доходы. — Если возникнет необходимость, я смогу работать и здесь. — Не говори ерунды, Анголос! Как ты сможешь управлять международной компанией из пригорода Суссекса? Он наградил ее насмешливым взглядом. — Любой поймет, что ты просто не хочешь, чтобы я переехал к тебе, голубка моя, — произнес Анголос. Джорджи вздрогнула, когда до нее дошел смысл его слов. — Переехал? — переспросила она. — Нам просто надо жить как муж и жена. Мы ведь женаты, кажется? — Это было бы вполне разумно, я имею в виду твое предложение жить одной семьей. Для Никки так будет лучше, — согласилась Джорджи. — Но моя квартирка слишком мала для нас всех. В ней всего одна спальня. — Джорджи посмотрела на широкие плечи мужа, — Тебе она не подойдет. — Я привыкну. Я очень быстро ко всему привыкаю. Джорджи стиснула зубы. — Может быть, сейчас идея жить в малюсенькой квартирке, кажется тебе забавной. Но очень скоро эта новизна ощущений пройдет. — Думаешь, я такой избалованный и не смогу привыкнуть к той жизни, какой живешь ты? — Если честно, да. Именно так я и думаю. Когда я сказала, что там всего одна спальня... — Зачем нам две? — перебил её Анголос. — Я уверен, она очень уютная. — Потрясающе уютная, особенно если учесть, что кроватка Никки находится там же. — Ты спишь в одной комнате с ребенком? — удивленно спросил Анголос. Он не верил своим ушам. Джорджи кивнула. — А еще мне даже не нужно включать телевизор. Через стенку все слышно, когда соседи смотрят что-нибудь. Они очень милые люди, но довольно шумные. Я слышу, как они хлопают дверьми, не говоря уже о звуках, которые доносятся из их спальни! Даже если я затыкаю уши ватой... — она не договорила. — Ты думаешь, что твои соседи, услышав, как мы занимаемся любовью, почувствуют какое-то неудобство? Не все же такие, как ты. Тем более, что в этом такого? Джорджи покраснела. — Ничего, — пролепетала она. — Меня вообще не интересует, чем занимаются соседи за стенкой. — Перестань. К чему эта ложная скромность. Она наградила его холодным взглядом. — Это не ложная скромность, — возразила она жестко. — Просто, по-моему, все, что происходит между двумя людьми в спальне, — это слишком личное. А вот на твой счет я очень сомневаюсь. Тебе, наверное, даже нравится, когда все вокруг слышат, как твоя девушка кричит от удовольствия. Наверняка тебе это льстит! — воскликнула Джорджи со злостью. Анголос был не только страстным, но и изобретательным любовником. Джорджи задрожала, вспомнив, какой разнообразной была их сексуальная жизнь. Ее неожиданный выпад удивил Анголоса. — Мне казалось, что у тебя на этот счет было другое мнение. Раньше ты не очень-то волновалась, услышат нас или нет. Ты отдавалась с таким чувством... — Анголос закрыл глаза и глубоко вдохнул. — Ты ведь понимаешь, о чем я... Джорджи прижала ладони к пылающим щекам. — Это отвратительно! — воскликнула она. Его насмешливый тон раздражал ее. Он же, казалось, пропускал ее слова мимо ушей: — В моей постели ты вела себя совсем по-другому, голубка моя, но я готов выслушать все твои пожелания. Пожалуй, ты права, переезд к тебе — это неправильное решение. Джорджи собралась с силами. — Три месяца не такой уж долгий срок, — сказала она спокойно. — Ты можешь видеться с Никки, когда захочешь... гулять с ним в парке, заниматься с ним. Для Анголоса три месяца казались сейчас вечностью. Однако в его голосе не было и тени расстройства, когда он ответил: — Это, конечно, разумное решение. Но у меня есть другое предложение. — Что ты там еще задумал? — спросила Джорджи, — Я обращусь к агенту по недвижимости. — Но в ближайших районах никто не сдает жилье. Анголос с удивлением посмотрел на нее и улыбнулся. — Я не собираюсь снимать квартиру; я хочу купить ее. — Купить?! — эхом повторила Джорджи. — Это безумие. Покупать квартиру из-за трех месяцев. Подумай о расходах. — Расходах? — Кажется, Анголоса забавляли ее слова. — Ну, хорошо, ты вполне можешь себе позволить кинуть деньги на ветер, — согласилась она. — Но на то, чтобы найти подходящий дом, уйдет очень много времени. Да еще оформление необходимых документов. Их глаза встретились. — Давай лучше обсудим все детали. Для тебя имеет значение удаленность дома от места работы? Может, у тебя есть еще какие-нибудь пожелания? Джорджи вздохнула и решила плыть по течению. Если уж Анголос вобьет себе что-то в голову, он не успокоится, пока не получит свое. Но найдет ли агент дом, соответствующий запросам Анголоса Константина? Такой дом нашелся. Через два дня они подъезжали к своему будущему жилищу. Да тех пор, пока Анголос не открыл перед нею дверцу машины, помогая ей выйти, Джорджи не осознавала до конца, что происходит. Она собирается переехать в этот дом с мужчиной, который разбил ей сердце. Анголос хочет жить с ней. Спать с ней в одной постели. Она хочет того же. Так в чем проблема? Джорджи вышла из машины и ступила на дорожку, покрытую гравием. — Как тебе наш новый дом? — с нетерпением спросил Анголос. Дом был великолепен. Построенный в григорианском стиле, с крышей, крытой черепицей, он величественно возвышался над всеми остальными домами. На территории были место для стоянки и прекрасный сад. Тропинка из сада спускалась к реке, откуда открывался романтический вид. — Ты купил этот дом? — Я хочу, чтобы ты сначала смотрела его. Он, конечно, маленький. Но ты оказалась права, здесь выбор не особенно велик. — Маленький?! — Джорджи рассмеялась. Когда Анголос открыл перед ней дверь, Джорджи подумала, что ее крошечная съемная квартирка поместилась бы в углу этого просторного холла. — Да он огромный! — Его можно достроить или сделать ремонт, — заявил Анголос. — Если тебе не нравится дизайн или обстановка, скажи. Обычно я сам решаю, каким будет мой дом, но сейчас не буду тратить время на его переустройство. Ведь мы не собираемся задерживаться здесь надолго. — Мне все очень нравится. — Хочешь осмотреть весь дом? Джорджи кивнула и последовала за мужем в другую комнату. Когда они вошли, она не смогла сдержать восхищенного возгласа. В глазах Анголоса было заметно удовлетворение. Он был явно доволен собой. —А это пусть будет комната Никки! — воскликнула она, войдя в светлую просторную комнату, которая располагалась на первом этаже. — Она большая, и наш малыш будет просто в восторге от сада! — Я уверен, что ему понравится. Он сможет ходить на дни рождения своих маленьких друзей, а они будут приходить к нему. Джорджи кивнула. — Я до сих пор не могу себе представить. На его дне рождения никогда не было других детей, — грустно произнесла Джорджи и инстинктивно прильнула к Анголосу. Анголос притянул ее еще ближе. Руки его сомкнулись у нее на груди. Джорджи, которой все труднее было бороться с собой, старалась не замечать этого. — Я всегда мечтала иметь дом с садом, — промолвила она со вздохом. — Ты могла бы себе это позволить, если бы не твоя гордость и упрямство. Денег на счете Никки более чем достаточно. — Я ни за что не сняла бы с этого счета ни цента, пока считала, что ты не веришь в свое отцовство... Но ведь важно лишь то, что происходит сейчас, правда? — спросила Джорджи неожиданно для самой себя. Анголос взглянул на ее маленькую, изящную ладошку, которой она накрыла его руку, и невольно улыбнулся. — Да, — согласился он. Джорджи погрустнела. Она так долго пыталась забыть Анголоса, и вот он перед ней, и она снова не может устоять. Все преграды, которые она строила долгих три года, рухнули в один миг. Анголос заметил, что в глазах Джорджи застыли слезы. — Тебе нехорошо? — спросил он с беспокойством. — Что случилось? Джорджи неопределенно покачала головой — Все в порядке, — пробормотала она, стараясь не расплакаться. — Просто... — Она снова покачала головой. — Иногда я мечтаю... — Ты хотела бы, чтобы все сложилось по-другому? — Если бы ты всегда был рядом... — Джорджи вздохнула и прижалась к Анголосу, опустив голову ему на грудь. — Я так устала... — Тебе будет легче, если мы возьмем няню? — Я устала не в этом смысле. — Джорджи закрыла глаза. — И мне не нужна помощь няни. — Но ведь нас только двое. — Мы его родители, Анголос, и сами должны воспитывать нашего ребенка. — Я не жалуюсь. Упущенные моменты жизни становятся для меня драгоценнее с каждой секундой, — прошептал Анголос. Он провел кончиком языка по ее шее и добрался до уха. Что-то дрогнуло внутри ее. — Например, такие? — И эти тоже, голубка моя... и эти тоже... Он сказал это так чувственно, что Джорджи задрожала. Глаза их встретились. Но она быстро отвела взгляд и отстранилась от него. — Пойдем, — произнесла она и протянула ему руку, — я хочу посмотреть, что там дольше, Анголос взял ее за руку, и они прошли в соседнюю комнату. Судя по всему, это была главная спальня. — Я никогда в жизни не спала на такой огромной кровати, — выдохнула Джорджи, в изумлении уставившись на массивную, украшенную резьбой кровать с балдахином. — Я не придавал особого значения размерам кровати, — каким-то странным голосом произнес Анголос. — Но сейчас мне вдруг захотелось спать именно на такой. — Мне тоже. В комнате воцарилась тишина. Джорджи едва могла дышать. Когда она посмотрела на Анголоса, все поплыло перед глазами, Он притянул ее к себе и поцеловал. Так страстно и пылко, что Джорджи забыла обо всем на свете. — А я все это время убеждала себя, что ты мне безразличен, — сказала она, с трудом оторвавшись от его губ. Он одной рукой продолжал держать ее, а другой отодвинул волосы, обнажая ее длинную шею, — И что же? — спросил он полушепотом, покрывая ее шею поцелуями. — Я скажу, если ты перестанешь делать то, что делаешь. — Сомневаюсь, что у меня хватит сил остановиться. — В глазах его отражались страсть и желание. — Я никогда не переставала думать о тебе, Анголос. У Джорджи дыхание перехватило, когда он наклонился и начал одну за другой расстегивать пуговицы ее блузки. Расстегнув последнюю, он посмотрел в глаза жены. — Сними ее, — попросил он, отступив. Щеки Джорджи зарделись. В глазах загорелись счастливые искорки. — Ты хочешь, чтобы л... — Я хочу тебя, — произнес он тихо. — Так всегда было, есть и будет. С того самого момента, как я впервые увидел тебя, я был околдован. Джорджи сбросила с себя блузку. Она завела руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер. — Снять? — спросила она игриво. Анголос кивнул. Джорджи привычным жестом расстегнула застежку, и шелковый бюстгальтер упал на пол. Сердце ее бешено стучало. Казалось, еще чуть-чуть, и оно выпрыгнет из груди. Дыхание стало прерывистым, губы пересохли. Они не прикасались друг к другу, но Джорджи была так возбуждена, что едва могла дышать. Анголос не мог оторвать глаз от ее роскошной груди. В одно мгновение он оказался рядом с Джорджи, подхватил ее на руки и донес до кровати. Ее голова еще не опустилась на подушки, а он уже жадно впился губами в ее губы. Он целовал ее как голодный тигр, вырвавшийся из клетки. Ее истосковавшееся по ласке тело изгибалось от наслаждения. — Как же мне не хватало тебя, — прошептала Джорджи, когда он на секунду оторвался от ее губ. — Теперь я всегда буду рядом, — пообещал он. — Нет... не останавливайся... я... — запротестовала она, когда Анголос немного отстранился. Он оглядел великолепное полуобнаженное тело Джорджи. — Ты самое прекрасное создание на свете. Анголос снова склонился над ней. В глазах его загорелся огонь. Он стал целовать ее грудь. — Твоя грудь стала полнее, — прошептал Анголос. — Это из-за Никки, я ведь кормила его грудью. — Джорджи испугалась, что эта фраза может остудить пыл Анголоса, но она произвела на него прямо противоположный эффект. Его дыхание участилось, он начал расстегивать пуговицы на своей рубашке. Потом неожиданно передумал и переключился на джинсы Джорджи. Она не сопротивлялась. Как часто, лежа в своей одинокой постели, она представляла себе эту картину! Анголос целовал ее грудь, затем он спустился ниже, к ее животу. Он поднял голову, когда добрался до ее трусиков, и улыбнулся такой улыбкой, что у Джорджи голова пошла кругом. Она закрыла глаза, из груди вырвался стон, когда он добрался до ее розовой жемчужины. — Боже, Анголос, — выдохнула она, — я не... о Господи... продолжай... да... да!.. Он в мгновение ока оказался сверху. Из ее горла вырывался стон за стоном каждый раз, когда он прикасался к ней. Они целовались с неистовой страстью. Но сейчас Джорджи хотелось большего, гораздо большего. Он немного отстранился, расстегивая молнию на брюках. Джорджи не смогла сдержать восхищенный вздох. — О, — прошептала она, увидев его перед собой совершенно обнаженным, таким сильным и крепким. Она потянулась к нему, ее накрыла волна удовольствия, из груди вырвался стон. Джорджи отдавалась ему с неистовой страстью. Обхватив его лицо руками, она припала к его губам и вложила в поцелуй все желание, которое накопилось в ней за время разлуки. — Боже!.. — простонал он, — Посмотри на меня! Я хочу видеть твое лицо... Я хочу видеть, что ты чувствуешь. Джорджи открыла глаза, вторя его движениям. — Ради тебя я готова на все. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Джорджи и Никки переехали в новый дом в выходные. Анголоса вызвали по срочному делу в Грецию, так что они остались одни в огромном особняке. Джорджи была поражена, когда позвонил ее отец и предложил свою помощь. Она ответила согласием. — Не знаю, как ты смягчил его... — сообщила Джорджи Анголосу четыре дня спустя, сидя в комнате, которую Анголос сделал своим кабинетом. Смежную комнату занимал ассистент Анголоса, приятный молодой человек по имени Демитрий. — ...но отец даже извинился передо мной, — продолжала Джорджи. — И ни разу не позволил себе ни одной язвительной остроты, даже восхищался домом. — Сказал? С чего ты взяла, что я вообще имею к этому какое-то отношение? — Ну, в последний раз он, кажется, пожелал никогда больше не видеть меня. — Я здесь абсолютно ни при чем, — настаивал Анголос. — Может быть... — осторожно начал он, закрывая ноутбук. — Что может быть? — переспросила Джорджи, так и не дождавшись продолжения. Анголос поднял голову: — Может, он понял, что со мной ты счастлива? На глаза Джорджи навернулись слезы. — Возможно, — выдохнула она. Анголос лишь кивнул в ответ. Они правильно поступили. Между ними возникла необыкновенная близость. Но Джорджи боялась искушать судьбу. И предпочитала не думать о том, что все у них хорошо. Конечно, не обходилось без ссор, но все это были мелочи, с которыми сталкивается любая семья. Джорджи знала, что жить с Анголосом нелегко, поэтому закрывала глаза на незначительные проблемы. «Может быть, — размышляла она, — между нами так мало разногласий, потому что мы оба ведем себя как настоящие дипломаты?» Джорджи всегда думала о том, что собирается сказать, иначе без конца признавалась бы мужу в любви. Такое поведение казалось ей разумным. Она помнила первые дни после свадьбы, когда она готова была раствориться в муже, а он не понимал, почему она реагирует на любую мелочь столь эмоционально. А теперь был еще и Никки. Вот уж кому не приходилось завоевывать внимание Анголоса; ему достаточно было просто быть Никки. Анголос проводил с сыном каждую секунду. — Ну что ж, не буду тебе мешать, — произнесла Джорджи, вставая. — Ты можешь оставаться здесь сколько угодно. — Я же вижу, что ты занят, и мне еще нужно... — Их взгляды встретились, и Джорджи замолчала. — Помыть голову? — предположил Анголос. — Не нужно иронии, Анголос. — А ты не пытайся всегда быть неестественно вежливой. Ты, кажется, расслабляешься только в постели. Джорджи пропустила его последнюю фразу мимо ушей. Ночью она действительно не задумывалась о том, что говорит. Анголос тоже много чего говорил в постели, но это ведь не значит, что он и думал так же. — Просто я не хочу быть назойливой. Ты ведь тоже ведешь себя странно, когда я рядом. Иначе почему вчера вечером ты смотрел слезливую мелодраму вместе со мной? — Это было нелегко, но это всего лишь компромисс. Да и не смотрел я кино, а наблюдал за тобой. Мне нравится смотреть на тебя. Джорджи облизала пересохшие губы. — Странно. Но я не... — Рассказать, что я чувствовал, глядя на тебя? Анголос уже почти встал со своего кресла, когда со стопкой бумаг в комнату вошел его помощник. Демитрий говорил на греческом и что-то показывал Анголосу. Анголос ответил тоже на греческом, и молодой человек, подняв глаза, заметил наконец Джорджи. — Простите, я не знал, что вы здесь. Я... — Нет, нет, — поторопилась сказать Джорджи. — Я уже ухожу. — И она выскользнула из комнаты. Директор школы, где работала Джорджи, очень расстроилась, когда ей пришлось подписывать заявление Джорджи об увольнении, но пообещала дать хорошие рекомендации. — Вы были отличным работником, дорогая. Все мы будем по вас скучать. Новость об уходе Джорджи мгновенно разлетелась по школе. К концу рабочего дня по крайней мере шесть человек спросили ее, правда ли это. Чтобы избежать дальнейших сплетен, на следующий день Джорджи официально сообщила об этом. — Разговоры о моем уходе — не просто слухи. Это правда. Я уезжаю, как только начнутся каникулы. Мой муж... Она не смогла закончить, потому что удивленный гул голосов заглушил окончание ее речи. — Разве я никогда не говорила, что замужем? — спросила она наивно и рассказала коллегам свою версию событий. Они посчитали ее историю романтичной и теперь хотели знать, когда же увидят мужа Джорджи. — Он по уши в работе, — ответила она без особого энтузиазма. — Я и сама его вижу не так часто, как хотелось бы. Однако Анголос появился в школе несколько часов спустя. Его приход вызвал бурную реакцию среди сотрудников. Когда он вошел в игровую с Никки на плечах, все взгляды немедленно обратились в его сторону. — Привет, милый, — улыбнулась она Никки. — Что, — обратилась она уже к Анголосу, — ты здесь делаешь? — Ты так же строга по отношению к детям? — Никки сейчас должен быть совсем не здесь. Тебе не имели права отдавать ребенка. Ты мог запросто оказаться похитителем! — Но сотрудники школы сказали, что я и Никки... как бы это сказать? — Похожи как две капли воды? — помогла ему девушка. — Точно, — подтвердил Анголос. — Они такие милые. — Ты умеешь ладить с женщинами. В темных глазах Анголоса заплясали веселые чертики. — О да, я старый волк. Но ты ведь сама разрешила мне забирать Никки, когда я захочу. Вот я и подумал, что могу забрать сына. И, кажется, на нас все смотрят, — добавил он, усмехнувшись. — Конечно, на нас все смотрят! — воскликнула Джорджи. — А ты мог бы одеться поскромнее. — Тебе не нравится мой внешний вид? Джорджи оглядела его. — Ты выглядишь шикарно, — призналась она. — А вот что мне теперь делать? Все только и будут говорить о тебе. Джорджи действительно ловила на себе завистливые взгляды, но отвечала на вопросы с неизменно вежливой улыбкой. Один вопрос особенно запомнился ей, его задала одна из молодых сотрудниц: — Как тебе удалось заполучить такого красавца? Джорджи не стала отвечать, она просто улыбнулась. Наконец-то день подошел к концу. Хотя разговоры об Анголосе не прекращались еще какое- то время. Через несколько дней с ней связался хозяин квартиры, которую она снимала, и попросил забрать оставшиеся вещи. — Тебе правда нетрудно? — спросила она у своего давнишнего друга Алана, забираясь с вещами в грузовик, который она попросила у школьного руководства. — Конечно! Никаких проблем! — ответил Алан, подбрасывая Никки в воздух к большому удовольствию ребенка. — Мы поиграем в мячик, правда, чемпион? А что, папочка не может посидеть с сыном? Джорджи не хотела говорить об этом. Алан не скрывал от нее, что ее решение вернуться в Грецию с Анголосом, он считает настоящим безумием. — Джорджи, у вас ничего не получится. Такие люди не меняются! — Не начинай, Алан. Анголос сейчас в Афинах, он вернется только завтра. Джорджи думала, что увезет все за один раз, но полдюжины коробок не поместилось. Решено было заехать за ними на следующий день. В полдень Алан позвонил ей и предложил свои услуги. — Это было бы так мило с твоей стороны, — с благодарностью ответила Джорджи, — Я совсем забыла, что после работы приглашена на семейный обед и... — Просто зови меня своим ангелом-хранителем. Ключ все там же? — спросил он весело. — Ты моя должница. С тебя бутылочка пива. — Ну, это можно, — рассмеялась Джорджи. Ей показалось, что семейный обед длился целую вечность. Джорджи чувствовала себя совершенно разбитой, когда они с Никки наконец засобирались домой. Но ее усталость улетучилась, когда она увидела «мерседес» Анголоса, припаркованный возле дома. Он вернулся раньше. Неукротимая Эмили, бывшая няня Анголоса, наполовину шотландка, наполовину гречанка, стояла в ярко освещенном холле, когда они вошли в дом. — Ты выглядишь устало. — У меня был трудный день. — Отдохни немного. Я покормлю малыша и выкупаю его. — Это было бы чудесно, — призналась Джорджи. — Машина у входа?.. Эмили улыбнулась. — Он в кабинете, дорогая. Джорджи взглянула на себя в зеркало. На ней не было косметики, но выглядела она неплохо. Анголос стоял спиной к ней и смотрел в окно. — Какой сюрприз. Я не ждала тебя так быстро. — Я так и думал. Джорджи почувствовала, что снова что-то изменилось. А когда муж повернулся к ней, она поняла, что не ошиблась. — Что случилось? — спросила она, опустившись в кресло. — Деловые встречи закончились не так, как тебе хотелось? Это... — Я отменил их, — отрезал он. Она удивленно посмотрела на него. — Почему? — Потому что не мог вынести разлуки с моей любимой женой. Щеки Джорджи вспыхнули. — Не нужно так говорить со мной, — произнесла она с болью в голосе, — Не нужно сарказма. — Где ты была... или у меня нет права спрашивать? Этот вопрос привел Джорджи в замешательство. — Ты можешь спрашивать меня о чем угодно. Ты собираешься и дальше метаться из угла в угол? — Я в бешенстве, и больше всего на свете мне хочется сейчас свернуть тебе шею. Джорджи в изумлении уставилась на Анголоса. — Не понимаю, о чем ты говоришь и откуда в тебе столько злости, но с меня хватит! — заявила она, вставая. — Мне это надоело. И ты тоже. — Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю! — рявкнул Анголос. Джорджи оглянулась. — Ты не говоришь, ты орешь на меня. — Она закрыла лицо руками. — Хочешь, я скажу тебе одну забавную вещь. Когда я увидела твою машину возле дома, меня охватила... радость. — Он что же, не позвонил тебе? Я думал, что... — Он? — Боже! — с раздражением воскликнул Анголос. — Может, иногда я и веду себя с тобой как дурак, Джорджетт, но только не пытайся сделать из меня круглого идиота! — Не понимаю, о чем ты говоришь. — Я говорю, — начал он, замерев напротив Джорджи, как пантера, готовая растерзать свою жертву, — о том, что я заезжал в твою квартиру. — Ты был в моей квартире? Анголос пристально посмотрел на Джорджи: удивленное, но отнюдь не виноватое выражение застыло на ее лице. — Я и не думал, что ты такая отличная актриса. — А почему, — начала Джорджи, пропустив его слова, — ты ездил на мою старую квартиру? — Я поехал туда, потому что мне позвонил ее хозяин. Он сказал, что там остались кое-какие твои вещи и ты обещала забрать их сегодня. — Сегодня! Он сам дал мне срок до конца недели, — воскликнула Джорджи с негодованием. — К тому же я попросила Алана забрать мои вещи. Анголос холодно взглянул на нее. — Я так и понял. В голове Джорджи промелькнуло смутное подозрение: антипатия, которую Алан испытывал к Анголосу, была взаимной. — И Алан был там? — Да, он был там. Она вздохнула. — Я поняла, ты никогда не любил Алана... — Тебя это удивляет? — язвительно спросил Анголос. — Нет, — со вздохом призналась Джорджи. — Но я бы хотела, чтобы ты был с ним повежливее. Хорошо, что Алан еще был там, когда ты приехал, иначе ты не смог бы войти. Алан что-нибудь передал мне? — Нет! — прогремел Анголос. — Он ничего не передавал тебе. И думаю, в ближайшее время он вряд ли даст о себе знать. — Значит, я права? За что ты так невзлюбил моего единственного друга? Я немедленно позвоню ему и извинюсь за тебя. — Извинишься? — изумленно переспросил Анголос. — Извинишься за меня? Нет, ты не станешь этого делать. Ты никогда больше не будешь ни говорить с этим человеком, ни видеться с ним. Я дал понять твоему Алану, что, если он снова будет крутиться вокруг тебя, я переломаю ему все кости! — Что?! Что ты сделаешь? Ты с ума сошел? — Другого объяснения странному поведению мужа у Джорджи просто не было. Анголос некоторое время молчал, скулы его напряглись, глаза гневно сверкали. — Ты права, я сумасшедший. Я был не в себе, когда женился на тебе, и я просто дурак, что сразу не свернул твоему... Алану шею. Зато этот бесхребетный идиот услышал все, что я о нем думаю. Джорджи побледнела. — Ради бога, Анголос! Ты думаешь запугать меня подобным образом? Анголос молчал. Его удивила резкость Джорджи. — Это не сработает, и не думай. Ты еще раз доказал мне, что ты эгоистичный грубиян. Как ты смеешь так презрительно говорить о моих друзьях? И с чего это ты взял, что имеешь право указывать, с кем мне общаться? — Меня беспокоит, что ты так просто оставляешь моего сына с этим человеком! — Да Никки с рождения знает Алана! — воскликнула Джорджи. — Он любит его! Так вот в чем дело! Я могла себе представить все что угодно, но никогда бы не подумала, что твоя ненависть к нему объясняется тем, что он гей. Мне плевать на твои предрассудки, но я не хочу, чтобы так думал и Никки. Возникла неловкая пауза. — К твоему сведению, Алан был мне другом много лет, — продолжила Джорджи, — и я не собираюсь отказываться от нашей дружбы только потому, что ты отвратительный, узколобый фанатик! Анголос застыл на месте. — Что ты сказала? — спросил он тихо. — Я не помню, — ответила она с отсутствующим видом. — По-твоему, я негативно отношусь к сексуальным меньшинствам? — А разве нет? — Конечно, нет, черт побери! — Правда? — спросила Джорджи с усмешкой. — Тогда чем ты можешь мне объяснить свое поведение? Ну, я жду. Он все еще молча стоял напротив жены. Лицо его приобрело странный серый оттенок. — С тобой все в порядке? — спросила наконец Джорджи. Ее голос предательски задрожал. За несколько секунд желание ударить Анголоса сменилось более сильным желанием обнять его... — Я думал, Алан твой любовник, — наконец произнес он, не поднимая глаз. В первую секунду Джорджи показалось, что она ослышалась. — Что?! Анголос тяжело вздохнул и посмотрел на жену. — Я думал, что ты спала с этим парнем, — с неожиданной злостью сказал он. — У него был ключ от твоей квартиры. И где бы ты ни появлялась, он всегда оказывался рядом... — Он мой друг, — напомнила она Анголосу. — Но Алан — гей. Анголос изумленно смотрел в лицо Джорджи. — Как ты мог подумать, что я спала с другим мужчиной? Как ты хотя бы на одну секунду мог предположить, что Алан... — Прекрати, Джорджетт, — резко оборвал ее Анголос. — Я прекрасно знаю, что произошло между вами в Греции. — Что произошло? Я не понимаю. Анголос посмотрел на ее удивленное лицо и горько усмехнулся. — Тогда мне стоит объяснить тебе, чтобы ты больше не притворялась. — Я не... — Хватит! — прорычал Анголос, — Я нашел записку, которую он написал тебе. В тот день, когда ты сказала мне, что ждешь от меня ребенка. — Он закрыл глаза и процитировал: — «Прости. Я думал, что готов, но понял, что нет. Прости мне мою слабость, я всегда буду любить тебя. Алан». — Ты помнишь ее слово в слово? — спросила пораженная Джорджи. — Конечно, я помню ее наизусть. Когда ты сказала мне, что беременна, эта проклятая записка лежала у меня в кармане. Я знал, что не могу иметь детей, поэтому для меня было очевидно, что твой любовник отказался от ответственности и ты пыталась выдать его ребенка за моего. Джорджи застыла, как громом пораженная. Она не могла поверить своим ушам. — Но ты — отец Никки, — прошептала она. — Да, теперь я знаю это. А ты сама-то знала, кто отец ребенка, до того как он появился на свет? Или ты почувствовала облегчение, когда увидела, как Никки похож на меня? В глазах Джорджи застыли слезы. — Да, я знала, кто его отец. У меня никогда не было сомнений по этому поводу. — То, что мы занимались любовью, не предохраняясь, — еще не доказательство. Джорджи потребовалось несколько секунд, чтобы переварить услышанное. А Анголос продолжал: —Кажется, я должен благодарить тебя, что со своим любовником ты хотя бы предохранялась. — Знаешь, мне сейчас очень хочется ударить тебя, но я не буду этого делать. Анголос остался равнодушен к ее словам. — Алан приехал в Грецию, потому что я попросила его, — пояснила Джорджи. — Мне было очень одиноко. Анголос направился к двери. — Ты пытаешься убедить меня в этом, Джорджетт, потому что... — Если я и пытаюсь что-то сделать, так это расставить все точки над i, — перебила она его. — Письмо, которое ты вспомнил, совсем не о том, о чем ты подумал. Я посоветовала Алану рассказать родителям о его сексуальной ориентации. Анголос застыл на месте и медленно отпустил дверную ручку. — В последнюю минуту Алан решил, что не может сделать этого, — продолжала Джорджи. — Прошло еще шесть месяцев, прежде чем он наконец решился поговорить с ними, и знаешь, что самое смешное? — Она замолчала и вытерла слезы, катившиеся по щекам. Они все знали. И ждали, когда он откроется им. Классический сюжет. Анголос повернулся к Джорджи, В его глазах застыло странное выражение. — И вы никогда не были любовниками? — Ты — единственный мужчина, с которым я спала, Анголос. Мой так называемый тайный любовник — лишь плод твоего воображения. Анголос побледнел. — Что я наделал?! — запричитал он, мечась из угла в угол, — Я думал, ты хотела меня одурачить. Моя проклятая гордость! Я думал, другой мужчина дал тебе то, чего не мог дать я. Джорджи стояла посреди комнаты и молча смотрела на него. Ей всегда казалось, что если она увидит его в таком состоянии, то почувствует себя отомщенной, но вид его страданий и раскаяния не принес ей удовлетворения. Внезапно Анголос остановился. — Я извинюсь перед твоим другом. Больше всего на свете Джорджи хотелось сейчас броситься ему на шею, но он казался ей таким далеким, что она поборола в себе это желание. — Спасибо, — только и сказала она. Анголос виновато взглянул на нее. — Ты не должна благодарить. Из-за меня тебе пришлось целых три года одной воспитывать ребенка. — Для меня это не было обузой. И я была не одна, рядом всегда были мои родные и друзья. — Я все исправлю. Даже если на это уйдет вся моя жизнь, я все исправлю, — повторял он. — Думаешь, я хочу, чтобы наше примирение стало наказанием? — неожиданно спросила Джорджи, опустив голову. Анголос не ответил. — Каким ты хочешь видеть наш брак? – спросил он. — Таким, о каком я всегда мечтала: союзом двух сердец. Любящих сердец. Анголос в изумлении смотрел на Джорджи. — И ты до сих пор хочешь этого? — А что изменилось? Анголос был уверен, что изменилось все. Он отказался от женщины, которую любил, потому что был ослеплен ревностью. — Надеюсь, ты простишь меня за все, что я сделал. — Я уже простила... — Это невозможно. Джорджи вздохнула. — Ты когда-нибудь перестанешь говорить мне, что я должна чувствовать? Почему ты относишься к нашему примирению так же, как мои родные? Я знаю, что ты несчастлив, но ведь сейчас важно совсем не это. — А разве нет? — Мы решили снова жить вместе из-за Никки. Анголос, который до сих пор ходил по комнате, вдруг остановился. — Мы вернулись друг к другу только поэтому? — Очевидно, так, — пробормотала Джорджи тихо, Внезапно Анголос уселся в кресло. — Конечно, Это единственная причина, — произнес он странным голосом. — Не будем больше об этом. Да и какое это теперь имеет значение? Прошлого не изменишь. Давай лучше думать о будущем нашего сына. Я могу переспать с кем-нибудь, если от этого ты станешь чувствовать себя лучше. Анголос медленно поднялся с кресла с выражением ярости на лице. — От того, что ты заведешь любовника, я не почувствую себя... лучше. — Ради бога, Анголос, это лишь шутка. Ты же не думаешь, что я на самом деле... — Джорджи замолчала, в отчаянии закрыв глаза. Все снова пошло не так. Она почувствовала, что Анголос взял ее за плечи. — Значит, ты хочешь, чтобы мы жили вместе ради Никки? «Я хочу, чтобы мы воссоединились ради нас самих...» — пронеслось в голове Джорджи. — Ну, не можем же мы сдаваться после первой же маленькой проблемы, — произнесла она вслух. — Маленькой проблемы? Да, твои взгляды на жизнь действительно изменились. — Теперь я больше реалистка, чем мечтательница, — согласилась она. — Значит, мы поступим практично и останемся вместе. Джорджи кивнула. Неожиданно ей очень захотелось расплакаться. Выплакать все слезы, которые она так долго держала в себе. ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Анголос и Джорджи приехали к Полу и Мирри Редклиффам за день до крестин. Их поселили в очень милой комнате для гостей. Никки, казалось, был просто в восторге от своей кроватки в стиле ретро. Наблюдая, как он играет с собакой Редклиффов, огромным псом неизвестной породы, Джорджи не удивилась, когда Никки начал приставать к ней с просьбой завести щенка. Анголос вошел в спальню в тот момент, когда Джорджи надевала старинное жемчужное ожерелье. Она взглянула в зеркало и поняла, что оно-то как раз и было завершающим штрихом в ее наряде. — Ты знаешь, Никки считает, что тебя очень легко уговорить... Проклятье, — пробормотала Джорджи, когда нитка жемчуга выскользнула из ее рук. — Легко уговорить? — переспросил Анголос удивленно. Он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. Оглядывая его мужественную фигуру, она усомнилась в правоте Никки. В его глазах отражалась непреклонность, никакой мягкости. Он мог расслабиться только в постели! — Никки сказал, что ты разрешил ему завести собаку, — пояснила Джорджи. — У мальчика должна быть собака. — Так это правда? — спросила Джорджи, оставив бессмысленные попытки справиться с застежкой ожерелья, Анголос кивнул. — Моя мать всегда считала, что держать в доме животных негигиенично, но если у тебя есть возражения... — Нет, меня не беспокоит пара волосков на диване, и я с тобой согласна, у мальчика должна быть собака. — Ты согласна со мной? Будь осторожна, это может войти в привычку. Дай-ка я помогу, — добавил он, взяв ожерелье из ее рук. Джорджи почти перестала дышать, когда он отодвинул ее волосы с плеч, обнажая шею. А когда его пальцы коснулись шеи, из груди вырвался стон. — В чем дело? — спросил Анголос. Она резко открыла глаза. Он не должен знать, что делают с ней его прикосновения. — Дай мне, — выдохнула она, забирая у него жемчуг. Анголос отступил на шаг. — Что я такого сделал? — В том-то и дело, что ничего! — воскликнула Джорджи неожиданно для самой себя. — Тебе даже не надо ничего делать, — произнесла она, приставив указательный палец к его груди, — тебе достаточно просто быть... собой. — А ты бы предпочла, чтобы на моем месте находился кто-то другой? Неужели жить со мной так невыносимо? — Эта жизнь сводит меня с ума! Мне трудно дышать с тобой одним воздухом. — Тогда мне нечего больше сказать. — Зато мне есть что сказать! Я сыта по гордо тем, что, когда я вхожу в комнату, ты даже не смотришь на меня! Ты вспоминаешь о том, что я есть, только в постели! — Это неправда! — Правдивей и быть не может, — парировала она. — Тебе никогда не приходило в голову, что от одного взгляда на тебя я... — Она закрыла лицо руками. — Посмотри на меня! Я уже забыла, что хотела сказать! — Я смотрю на тебя. Всегда. Не могу оторваться от тебя. Мне все время хочется к тебе прикасаться. Его низкий, бархатный голос проникал в самое сердце Джорджи. — Ты держишь меня в этом доме только из-за Никки, я для тебя просто дополнение к нему. Анголос напрягся. — Иногда ты говоришь несусветные глупости, — произнес он сквозь зубы. — Ты — моя жена, И я не должен извиняться за то, что мне хочется смотреть на тебя. — Я просто твоя любовница, — заявила Джорджи упрямо. — Ты замечаешь меня только в постели! Вне спальни я для тебя — пустое место. Анголос выглядел совершенно растерянным. — Ты страдаешь? Джорджи взглянула ему в лицо. — Конечно, страдаю! Почему ты не замечаешь этого! Я хочу говорить с тобой не только о том, что касается Никки, я хочу кричать на тебя, и обнимать тебя, и... Стук в дверь прервал ее откровения. — Не отвечай. Джорджи уже готова была последовать совету Анголоса, но за дверью раздался извиняющийся голос, который она не могла игнорировать: — Пора ехать в церковь. Вы готовы? Джорджи никогда не видела своего мужа таким спокойным и расслабленным как сейчас, в компании Пола и его жены. Она с трудом могла скрыть свое удивление, когда наблюдала, как ее элегантный муж готовит на кухне и накрывает на стол. Проводив последних гостей, Пол присоединился к Мирри и Джорджи, которые болтали в саду. — Ну что же, если не считать того, что дядюшка Тим подшутил над викарием, вечер получился отличный. — Думаю, это не единственная скабрезная шутка, которую викарий слышал в своей жизни, — рассмеялась Мирри. — Ты права. Я слышал, что у него была довольно бурная жизнь до того, как он посвятил себя церкви. — Пол подвинул себе стул. — А где Анголос? — Пошел проведать Никки, — объяснила Джорджи. — Он просто живчик, этот ваш маленький проказник. — Пол взглянул на младенца, спящего в переносной колыбельке, которая стояла между Джорджи и Мирри. — Не удивлюсь, если и наш будет таким же сорванцом. — А может, еще и похуже, — улыбнулась Мирри. — Оставь, Пол, — добавила она, когда ее муж начал убирать со стола пустые стаканы. — Он не всегда такой домашний, — обратилась она к Джорджи. — Думаю, он просто красуется перед тобой. — Мне это нравится, — обиженно возразил супруг. — А когда вы возвращаетесь в Грецию? — Во вторник. Я очень нервничаю, — призналась Джорджи, вздохнув. — Не волнуйся. Все будет хорошо. Сразу видно, что у вас с Анголосом крепкие отношения. — Правда? — спросила Джорджи с надеждой в голосе. — Если честно, я не очень люблю Олимпию. Мирри рассмеялась. — О да, я знакома с Олимпией. Железная леди. Но и ты теперь не наивная девочка. Ты стала старше, умнее, и у тебя теперь есть Никки. Ты мать ее внука. А это очень много значит. Думаю, вы поладите. — Не знаю, — призналась Джорджи. Она встала и подошла к колыбельке. — Все малыши такие милые в этом возрасте, правда? — Да, и хотя рождение ребенка связано с болью, это стоит того, — согласилась Мирри, с любовью посмотрев на свою девочку. — Но мои роды прошли легко. А как у тебя? — Я рожала долго, — ответила Джорджи, вспоминая этот день. Она звала Анголоса, но он так и не появился. Зато пришел доктор, которого вызвала старшая медсестра, обеспокоенная показаниями приборов. — Поплачешь позже, девочка, а сейчас нужно, чтобы ребеночек появился на свет, — говорила ей медсестра. — Мне сказали, что такое бывает с первым ребенком. Мирри улыбнулась. — Мне кажется, ты бы хотела иметь много детей, правда? — спросила она мягко. Появившийся Анголос застыл на месте. — Анголос не хочет пока заводить еще одного ребенка, — ответила Джорджи. — Мы оба так решили, — добавила она поспешно, чтобы Анголоса не обвинили в такой позиции. — Для меня загадка, что женщины способны на это снова, — вставил Пол, качая головой. — Я бы точно не смог. — Не смог бы чего, дорогой? — нежно спросила Мирри. — Серьезно, — добавила она, — не знаю, что бы я делала, если бы его не было рядом при родах. Ну, ты понимаешь, о чем я говорю, — Мирри! — шепотом одернул ее Пол. — Ой! Я не… — начала оправдываться женщина, заметив, что Анголос стоит неподалеку. У него был такой вид, будто ему вонзили нож в спину. — Я совсем не это имела в виду, — пробормотала она. — Думаю, сейчас самое время открыть еще бутылочку вина, — сказал Пол, хлопнув в ладоши, чтобы разрядить атмосферу. Анголос посмотрел на друга. — Я не буду, спасибо, Пол, — ответил он тихо. — Но от кофе я бы не отказался. Пожалуй, сам и сварю. — Ты же говорил, что не умеешь варить кофе? — возразил Пол, и они вместе направились в дом. * * * Мирри встала раньше всех, вскоре проснулась и Джорджи. Мужчины еще спали, ночью они долго о чем-то разговаривали. Джорджи гадала, о чем могут беседовать двое мужчин так долго. Когда Анголос пришел в их комнату ночью, Джорджи не спала. Она слышала, как Анголос проверил, спит ли Никки. Потом он почти бесшумно разделся. — Я тебя разбудил? — спросил он, залезая под одеяло. — Откуда ты знаешь, что я не сплю? — пробормотала Джорджи. Раньше она не могла заснуть, если Анголоса не было рядом. И хотя она провела множество долгих ночей в своей одинокой постели, эта привычка вернулась вместе с Анголосом. — Я не знал. Иди ко мне. — Он притянул ее к себе. Джорджи почувствовала его теплое дыхание на своей шее. — На тебе нет пижамы, — выдохнул он. — Мне жарко. — Я заметил, — прошептал Анголос, проводя кончиками пальцев по ее спине. Она сразу же повернулась к нему. Теперь они лежали лицом к лицу, прижимаясь друг к другу. Неожиданно Анголос пробормотал что-то на греческом и отстранился от нее. Через секунду раздался щелчок. Джорджи зажмурилась, когда свет лампы разлился по комнате. — Что случилось? — Ты выглядишь просто потрясающе, когда вот так дуешься. Анголос лежал на боку, опершись на локоть, и смотрел на Джорджи. В приглушенном свете кожа его была похожа на шелк. У Джорджи перехватило дыхание, она едва сдержала восхищенный вздох. — Нам нужно поговорить, — нарушил тишину Анголос. — Сейчас? — У тебя были трудные роды? — спросил он вместо ответа. Джорджи не ожидала, что Анголос заговорит об этом. — Что это на тебя нашло? Анголос пропустил ее вопрос мимо ушей. — Кто был с тобой в тот день? Бабушка? Или кто-то из друзей? — Он с волнением ждал ответа; мысль, что Джорджи оказалась одна в такой момент, была для него невыносима. Джорджи покачала головой. — Бабушка? Она лишь сказала мне: «Соберись и пройди через это». Нет, я была тогда одна. Анголос закрыл глаза. Джорджи завернулась в одеяло и встала. — Правда, палата была битком набита персоналом, — попыталась она улыбнуться. — Почему ты заговорил об этом? — Не пытайся обратить все в шутку. — Я не... Я просто пытаюсь... — Быть сильной? Это очень по-британски. Она улыбнулась, — Если ты действительно хочешь знать, я очень долго и трудно рожала. Никки был большим малышом, и я... — Ты была слаба и измучена. Джорджи кивнула. — Да. Схватки были очень болезненными. Мне казалось, что роды длятся целую вечность. Я очень устала. Я старалась, но медсестра заволновалась, когда сердечко Никки стало биться медленнее. Она вызвала доктора. — Доктор, — негодующе воскликнул Анголос, — должен был находиться рядом с тобой все время! — Он посмотрел на выражение ее лица и постарался успокоиться. — Прости, что перебил, продолжай. — Мне больше нечего сказать. — Ты просто не хочешь говорить. Я всегда чувствую, когда ты хочешь что-то от меня скрыть, Джорджетт. — Ничего я не скрываю, все закончилось хорошо. — Просто доктор сказал, что потребуется хирургическое вмешательство, если дело не сдвинется с места в ближайшие полчаса. Джорджи вспомнила, как схватила его за руку и закричала: «Я сама рожу своего малыша!» Воспоминание вызвало у нее улыбку. — Но этого не потребовалось. Анголос некоторое время молча смотрел на нее. — Это ужасно — остаться одной в такой момент. — Я совершенно выбилась из сил, — согласилась она. — Но у многих роды проходят еще сложнее. — Ты была совсем одна. Маленькая напуганная девочка. — Анголос откинулся на подушки. — Ты, наверное, ненавидела меня в тот день. — Если я скажу «да», ты почувствуешь себя счастливей? Не понимаю, зачем снова ворошить прошлое, все это случилось так давно. — Ну конечно, ты ненавидела меня! По-другому и быть не могло! Я выставил тебя на улицу, бросил тебя беременную. Оставил одну в тот момент, когда ты больше всего нуждалась в моей поддержке! Если бы я был умнее, я бы... — Анголос вздрогнул, когда Джорджи неожиданно положила руку ему на плечо. — Ты тоже пострадал, Анголос, — произнесла она. — Ты не увидел, как твой сын появился на свет. — Я буду жалеть об этом всю свою жизнь, — признался он. — Прости меня, — неожиданно сказала Джорджи. — Простить? Тебя? Я не верю своим ушам! Невероятно! Неужели у тебя никогда не возникало желания отомстить мне за все? Она не знала, что ответить, и потянулась к выключателю. — Ты хочешь иметь еще детей, голубка моя? Сердце Джорджи бешено забилось, она испытала небывалый прилив нежности. «Не просто детей; твоих детей», — пронеслось у нее в голове. Взгляды их встретились. — Ты слышал, что сказала Мирри. По крайней мере, должен был слышать. — Она была права? — Мы уже обсуждали эту тему... — Может, обсудим еще раз? — Не стоит. Давай посмотрим правде в глаза: наш брак не совсем обычный, правда? — Джорджи горько усмехнулась. — Ты несчастна со мной? — Я этого не говорила. В нашем случае — это брак по расчету. Мы помирились ради Никки. Конечно, ты потрясающий любовник, — добавила она, — Но секс — это еще не все. Джорджи немного завидовала отношениям Пола и Мирри. Они просто светились от счастья. — Тебе чего-то не хватает? Разве я не делаю все, что ты хочешь? — спросил Анголос. По выражению его лица Джорджи поняла, что он злится. — Дело не в моих желаниях. Нельзя использовать ребенка для устранения разногласий. А между нами зияющая пропасть. И если бы ты не узнал о Никки, сейчас мы были бы уже разведены. — Боже! — воскликнул Анголос. — Ну почему ты каждый день так настойчиво напоминаешь мне об этом! — Я не... — Жизнь — драгоценная штука. Может, это не ново, но каждый день нужно проживать так, будто он последний в твоей жизни. На каждом углу человека подстерегают опасности. — А я доверяю своей интуиции. И она подсказывает мне, что наша с тобой затея не приведет ни к чему хорошему. Прости, я не хотела этого говорить, — тут же поправилась она. Он отстранился. — Но ты так думаешь. Не отрицай. Ты просто боишься жить со мной, голубка моя. Конечно, — добавил он, — факт остается фактом: мы женаты и разводиться не собираемся. — Но это не значит, что мы никогда не разведемся. — Не разведемся, — заявил Анголос твердо. — В отличие от тебя я готов выполнить свое обещание. И попытаться заново построить отношения. — Из-за Никки, — произнесла Джорджи скорее для себя. — А какая еще может быть причина? — спросил он со злостью. И снова Джорджи не могла понять, почему у нее возникло такое чувство, будто за гневом Анголос пытается скрыть свои настоящие чувства. — Единственное, что может разлучить нас — прошептал Анголос, взяв лицо Джорджи в свои ладони и заглянув ей в глаза, — это судьба. Неужели он действительно так думал? — Я тоже готова попытаться начать все сначала! — запротестовала она. — Но почему ты дрожишь? — спросил он мягко. — Может, настанет такой день, когда я не буду дрожать от твоих прикосновений. Но скорее будет наоборот — ты не захочешь больше прикасаться ко мне, — добавила Джорджи, вздохнув. Анголос прижал палец к ее губам. — Твои слова можно воспринимать как согласие подарить Никки братика или сестренку? У нас ведь будет много детей, правда? — Но ты говорил... — Забудь о том, что я говорил. Да, я хотел посвятить все время Никки. Дать ему то внимание, которого он был лишен первые три года своей жизни. Но с некоторых пор я понял: лучше Никки расти и жить в большой семье. В семье, где у него будет много братьев и сестер. А для этого нам потребуется только одно — чаще заниматься любовью... и не только в постели. — Он лукаво посмотрел на раскрасневшиеся щеки Джорджи и улыбнулся. — Как думаешь, ты справишься? Джорджи удалось убедить его в этом... ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ К удивлению Джорджи, слова Мирри оказались пророческими. Олимпия, эта железная леди, разразилась слезами, как только увидела Никки. Олимпия смягчилась и по отношению к ней. Разговоры о Соне, бывшей жене Анголоса, неожиданно прекратились, Джорджи была довольна, что свекровь живет теперь в собственном доме. Однако Олимпия души не чаяла в Никки и поэтому навещала его почти каждый день. После возвращения в Грецию Джорджи поняла, что половина ее проблем в прошлом возникали из-за неуверенности в себе. Поэтому она решила устроить званый обед. И даже внесла в список приглашенных Соню. И вот настал этот день. «Что, — спрашивала она себя, — мешает мне сохранять спокойствие? Разве я не хозяйка этого дома? Разве не могу вести остроумные беседы? Или не имею никакого представления об этикете? Я просто сошла с ума. Нужно отменить этот обед, В конце концов, почему я должна что-то себе доказывать?» С твердым намерением отказаться от своей затеи Джорджи направилась в кабинет мужа. Анголос говорил по телефону, он молча указал ей на стул, Джорджи села, чувствуя себя неловко. Из всей беседы, которая шла на греческом, Джорджи уловила одно лишь слово... Соня. Она встала, подошла к стене и выдернула телефонный шнур из розетки. Анголос не сразу понял, что телефон отключился. Он положил трубку. — Наверное, сбой на линии, — произнес он, поворачиваясь. И тут увидел, что Джорджи держит телефонный шнур в руках. — Что ты делаешь? — Пытаюсь привлечь твое внимание. Анголос внимательно посмотрел на Джорджи. — Я тебя слушаю. — Я пришла сказать, что сегодняшний обед отменяется. Анголос удивленно приподнял брови. — И?.. — И все. — Хорошо, никакого обеда. Джорджи нахмурила брови. — Это все, что ты можешь мне сказать? — А что еще ты хочешь услышать? — Не смей говорить со мной таким тоном! Я отменила обед, которым занималась всю неделю. Должны приехать важные люди. А все, что ты можешь мне ответить, — «замечательно»? — Вообще-то я сказал «хорошо». — Мне плевать, что ты там сказал! Анголос потер переносицу. Этот выпад удивил его. — Знаю, ты думаешь, я неудачница, помеха в твоей жизни. — Я совсем не хотел, чтобы ты устраивала этот обед, но ты была так увлечена своей затеей, что... — Не смеши меня, Анголос. — Мне не нравятся все эти формальные вечеринки. — Очень жаль, потому что это событие обещало быть очень интересным! И знаешь что? Я все-таки не стану отменять его! — заявила неожиданно для себя Джорджи, с силой захлопнув за собой дверь. Она услышала, как Анголос рассмеялся. Все было почти готово; в полдень Джорджи позвонила няне. — Эмили, мне нужно ненадолго уйти. Не могли бы вы приехать? Джорджи приехала в офис частного детектива и сразу перешла к делу. — Вы нашли мою мать? Мужчина печально смотрел на нее. — Она умерла два года назад, — сказал он наконец. Джорджи почти упала в кресло. — Понятно... Детектив протянул ей толстую папку. — Здесь все, что мне удалось раскопать. Она вышла замуж за человека, с которым уехала. Он жив, владеет сетью отелей и руководит ими вместе со своим старшим сыном. — Сын! Значит, у меня есть сводный брат? — Да. И две сводные сестры. Все в этой папке. Когда Джорджи вернулась домой, голова у нее раскалывалась. Значит, у нее была семья, о которой она никогда не подозревала. А знают ли они о ее существовании? Что теперь делать со всей этой информацией, Джорджи не имела представления. Больше всего она думала о смерти матери... Джорджи даже не помнила ее толком, но до сих пор чувствовала... Вообще-то она и сама не знала, что чувствует. Позже она обсудит это с Анголосом. Но как только она перешагнула порог комнаты, он набросился на нее: — Где ты была?! Джорджи чувствовала себя опустошенной. — Уходила, — коротко ответила она. — Встречалась, с другим мужчиной?! — Прости... что ты сказал? — спросила она удивленно. — Он звонил. Сказал, что у него есть кое-что для меня. Он вернет мне это. И что, по-твоему, я должен был подумать? Это стало для Джорджи последней каплей. — Могу себе представить, — ответила она с иронией. — Наверное, самое худшее. После всего... всего, что было, неужели ты еще думаешь, что я могу изменить тебе... — Я думал, что тебя похитили. Тот мужчина звонил, чтобы попросить выкуп. Джорджи в изумлении уставилась на Анголоса. — Ты серьезно? — Я уже готов был звонить в полицию. — Но это смешно! — А вот мне было не до смеха. Джорджи улыбнулась. Потом еще раз. И наконец рассмеялась. Она не могла остановиться, слезы ручьями текли по ее щекам. Она смеялась даже после того, как Анголос со злостью захлопнул за собой дверь. Но вскоре Джорджи охватило беспокойство. И не только потому, что на обед приглашено множество именитых гостей. Если Анголос так и не появится, вечер грозит превратиться в настоящую катастрофу. Что она скажет гостям, когда они спросят ее, почему Анголоса нет дома? Джорджи только сейчас осознала, что ее смех разозлил его. Анголос был просто взбешен. «Не смей уходить, когда я говорю с тобой! — кричала Джорджи. — Когда ты вернешься?» Он остановился и, прищурившись, посмотрел на нее. «Когда пропадет желание задушить тебя». Кто знает, когда это произойдет, думала Джорджи. Суди по его взгляду, может, и никогда. Во всей этой суматохе Джорджи забыла сообщить повару, что один из гостей — вегетарианец, а у другого строгая диета. Повар уже почти все приготовил, когда она вспомнила. Он молча выслушал её. Он относился к ней с подозрением, но хотя бы не ушел, как некоторые. Джорджи украдкой смахнула слезы, когда появилась Эмили. Она держала Никки на руках. На малыше были плавки. — О, прости, милый, — сказала Джорджи, — мамочка помнит, что обещала поплавать с тобой после ланча, но я, правда, очень занята. Любой трехлетний ребенок раскапризничался бы. Но Никки лишь улыбнулся. Джорджи обняла его. — Мы обязательно поплаваем вместе завтра. Через полчаса в гостиную, где она отдавала последние распоряжения, бесшумно вошел садовник. — Малыш! — взволнованно воскликнул он. — Никки? — не совсем понимая, о чем речь, спросила Джорджи. Костас смущенно стоял в дверях. — Пойдемте скорее! Томасис, управляющий, подошел к садовнику, и они о чем-то заговорили на греческом. — Малыш... — объяснил Томасис Джорджи, — Костас сказал, что он поскользнулся и ударился головой о край бассейна. Он без сознания. Я звоню в «скорую»... Но Джорджи уже не было в комнате, когда Томасис договорил. Она со всех ног бросилась к бассейну, Никки лежал на земле. — Простите меня, мне так... жаль, он побежал и... Джорджи не слышала оправданий Эмили. Она опустилась на колени рядом с сынишкой, — Он дышит, — пробормотала она, смахивая слезы. — Слава Богу! — Джорджи погладила малыша по голове. Нужно отнести Никки в дом. Джорджи взяла его маленькую ручку в свои ладони. — Простите, но я полагаю, для его же безопасности мальчика лучше не трогать. Врачи уже выехали, — сказал Томасис. Он принес одеяло и укрыл малыша. — Конечно, конечно, ты прав, — согласилась Джорджи. Она была почти парализована страхом. — Думаешь, он... — С ним все будет в порядке, не беспокойтесь. Джорджи не замечала ничего вокруг. Она даже не слышала, как Эмили, всхлипывая, все повторяла; — Что я наделала... бедный, бедный малыш... — Если бы Анголос был здесь! — воскликнула Джорджи. — Он всегда знает, что делать. — Мы пытаемся связаться с ним, — сказал кто-то. Минуты ожидания показались ей вечностью. Все происходило как в тумане. Вот врачи забирают Никки, она, босая, садится в «скорую» вместе с ними, и они едут в больницу. Джорджи не хотела оставлять Никки, протестовала, когда его собрались куда- то увозить, но она не знала греческого и не могла ничего понять. К счастью, доктор говорил по-английски и объяснил Джорджи, что они собираются делать с ее сыном. — Может, стоит подождать моего мужа? — Задержка только ухудшит ситуацию. Джорджи нервно сглотнула. — Хорошо. Сделайте все возможное. Через двадцать минут в больницу приехала Олимпия. Джорджи с отсутствующим видом стояла в коридоре, сжимая в руках пластиковый стаканчик с остывшим кофе, к которому она так и не притронулась. Олимпия была не одна, она никогда и нигде не появлялась в одиночестве. С ней были ее секретарь, одна из двоюродных сестер и шофер. Как по волшебству откуда-то появилось удобное мягкое кресло. Но Олимпия даже не взглянула на него. — Я не хочу садиться. Я хочу немедленно видеть доктора. Дорогая, — обратилась она к Джорджи, — что с нашим мальчиком? Джорджи покачала головой. — Его забрали в реанимацию. Доктор сказал, у него повысилось внутричерепное давление. Думаю, они собираются оперировать его... Джорджи не сказала Олимпии, что доктор не исключал возможности повреждения мозга. — Боже мой! Это ужасно! — воскликнула женщина. — А Анголос... он знает? — спросила Джорджи. — Нет. Мы так и не смогли связаться с ним. Но не волнуйся, он будет здесь. Томасис пытается до него дозвониться. Джорджи молча смотрела на свекровь. По щекам ее катились слезы. — Доверься докторам, — продолжала Олимпия. — Они знают, что делают. Присядь, моя дорогая. Джорджи опустилась в кресло. — Я хочу, чтобы Анголос был здесь, — произнесла она. — Он скоро будет, милая. — Это я во всем виновата... если бы я пошла плавать с Никки, ничего этого не случилось бы... — Не надо, — оборвала ее Олимпия. — Всякое может случиться. Нет смысла сейчас думать о том, что было бы, если бы... Ты замечательная мать. Неожиданная поддержка свекрови растрогала Джорджи. Из ее покрасневших глаз снова потекли слезы. — Анголос не простит меня, если с Никки что-нибудь случится, — всхлипнула она. — Мой сын никогда так не поступит. — Знаю, но мы поссорились, — призналась Джорджи, закусив губу. — Он очень зол на меня, Олимпия взяла руку невестки в свои ладони. — У него горячий нрав, но и сердце доброе. И он любит тебя. Изумленная, Джорджи уставилась на свою свекровь, — Я думаю, ты тоже любишь его, правда? Джорджи кивнула. — Тогда все будет в порядке, не волнуйся. А сейчас нужно найти его. Джорджи подумать боялась, что будет, когда он приедет в больницу. Женщины молча сидели в коридоре. Казалось, время остановилось. — Почему его все еще нет? — Он все равно ничего не смог бы сделать. Знаю, в такой момент нет ничего хуже ожидания, — вздохнула Олимпия. — А что, если Никки не станет лучше? Он еще такой маленький, — всхлипнула Джорджи. — Не надо волноваться о том, чего еще не произошло. Никки, может быть, еще и слишком мал, но он Константин, а значит, воин, как и его отец. — Да, да... конечно, вы правы, — с готовностью согласилась Джорджи. — И ты тоже теперь Константин, значит, ты должна быть сильной. Ради Никки, ему нужна его мамочка. Джорджи подняла глаза и посмотрела на Олимпию, — Спасибо, — прошептала она. Вышла медсестра. — Миссис Константин? Обе женщины вскочили со своих мест. — Как он? — Доктор все объяснит, но... Джорджи едва сдерживала себя, когда разговаривала с врачом. Ее провели к малышу. Он тихо спал на больничной кушетке. Но, выйдя из палаты, она прислонилась к стене и зарыдала в голос. — Боже мой! Подняв заплаканные глаза, она увидела перед собой лицо мужа. И молча припала к нему. — Анголос! Он прижал ее к себе. В его руках ей было спокойнее. — Мне так жаль, — прошептал Анголос. — Он... Джорджи наконец вспомнила: Анголос еще не знает, что Никки прооперировали и теперь опасность миновала. Она подняла голову и посмотрела на его исказившееся от боли лицо. — С Никки все будет в порядке, Анголос. Операция прошла успешно. Он замер. — Но я думал… мне сказали... когда я увидел тебя в таком состоянии, то подумал, что он... — Это от облегчения. — Правда? — Анголос обнял ее. — С Никки все будет в порядке? Он поправится? Джорджи кивнула. — У него сотрясение мозга и поднялось внутричерепное давление. — Она приложила руку ко лбу. – Но теперь ему лучше. — Осложнений не будет? Она отрицательно покачала головой, — Нет. Врач сказал, он поправится. Некоторое время они стояли, обнявшись, и молчали. — Никки вон в той палате, — показала Джорджи. — Хочешь зайти? Анголос кивнул. Когда они вошли, медсестра как раз наложила ребенку новую повязку. Анголос сказал ей что-то по-гречески. Она, ответив ему, вышла из палаты, оставив их наедине с малышом. — Она сказала, что Никки почти все время спал, — обратился Анголос к Джорджи, не сводя глаз с сына. Джорджи кивнула. — Верно. Но один раз он все-таки просыпался. — Он спрашивал обо мне? Джорджи отрицательно покачала головой. — Нет, — ответила она и улыбнулась. — Он попросил купить ему собаку... большую собаку, как у Пола и Мирри. — Он кажется таким маленьким и беззащитным. — Знаю... — Прости меня, — неожиданно попросил Анголос. — За что? — с удивлением спросила Джорджи. — Меня не было рядом, когда ты нуждалась в моей поддержке. — Но ты ведь ничего не знал. И твоя мать очень помогла мне. — Моя мать?! — изумленно воскликнул Анголос. Джорджи кивнула. — Не знаю, что бы я без нее делала. Она держалась молодцом. Олимпия дождалась, пока Никки проснулся, а потом я отправила ее домой. Она выглядела очень усталой. — Только тут Джорджи заметила, что у мужа тоже усталый вид. Она никогда раньше не видела его таким. — Я как раз собиралась выпить кофе. Хочешь, принесу и тебе стаканчик? Анголос нежностью посмотрел на жену. — Я, пожалуй, пойду с тобой. Никки ведь сейчас не проснется? Джорджи покачала головой. — Вряд ли. Правда? — обратилась она к медсестре, которая снова вошла в палату. Та кивнула. Анголос обнял Джорджи, и они направились к двери, — Нам нужно кое-что обсудить. Джорджи вздрогнула. О нет, пронеслось у нее в голове. — Замерзла? — спросил Анголос, почувствовав, что она дрожит. — Нет. Джорджи понимала, о чем он хочет поговорить с ней. Теперь, когда жизни Никки ничего не угрожает, Анголос наверняка захочет узнать, кто виноват в происшедшем. — Автомат с кофе там, — показала Джорджи, когда они вышли в коридор. Анголос отрицательно покачал головой. — Я бы предпочел выйти на улицу. — Хорошо. Я знаю, о чем ты собираешься поговорить со мной, — внезапно произнесла она. — Сомневаюсь, — ответил он, нахмурив брови. — Знаю. И хочу предупредить тебя — уже ничто не заставит меня чувствовать себя хуже. Самое ужасное я уже пережила. Если бы я не была так занята подготовкой к этому дурацкому обеду, то пошла бы плавать с Никки и ничего этого не произошло бы. — Если бы я не повел себя как ребенок, если бы наши пути никогда не пересеклись... Джорджи побледнела. Неужели он не хотел их встречи? — Глупо думать, что было бы, если бы. — Согласна, — пролепетала она. — Я не виню тебя в том, что ты ушел. Это я разозлила тебя. И вообще, эта затея с обедом с самого начала казалась мне ненужной. Я решила устроить вечеринку, потому что хотела произвести впечатление на твою мать, твоих друзей и... — призналась она, — на Соню. — Но зачем? — Хотела показать тебе, что я ничуть не хуже твоей бывшей жены. Анголос в изумлении уставился на Джорджи. — А с чего ты взяла, что я хочу, чтобы ты была похожа на Соню? — Она красива и всегда знает, что сказать нужному человеку. Твои родные считают, что она была идеальной женой... а еще я... страдала от ревности... Я просто дура, — добавила она со вздохом. — Но сегодня я почти не думала о Соне, мои мысли были заняты совсем другим. — Джорджи сделала глубокий вдох. — Сегодня днем я ходила к частному детективу, которого наняла, чтобы найти свою мать. — Ты наняла детектива? — Я собиралась рассказать тебе, но это было бы бессмысленно, если бы он ничего не нашел. — А он нашел? Джорджи кивнула. — Он сказал мне, что мама умерла два года назад. И что у меня есть сводный брат и две сводные сестры. Анголос крепко обнял ее. — Ты прошла через все это одна, а я еще и накричал на тебя... прости, — произнес он, целуя ее в макушку. — Я не знаю, почему рассмеялась и не могла остановиться... — Могу себе представить. Такое бывает. Анголос взял ее лицо в свои ладони. Он целовал ее страстно и нежно. Все мысли вылетели из ее головы. — Боже мой! — выдохнула Джорджи, когда они наконец оторвались друг от друга. Он глубоко вздохнул и открыл перед ней дверь, ведущую в оранжерею. — Как ты узнал, что эта дверь ведет именно сюда? — Интуиция. — Интуиция? Анголос усмехнулся. — Я пожертвовал этой больнице немалую сумму, а мой друг архитектор делал здесь ремонт, так что я знаю это здание как свои пять пальцев. — Это очень красивый поступок, Анголос. — Видишь вот ту дверь? — спросил Анголос. — Она ведет в онкологическое отделение. — Там лечат рак. — Верно, — подтвердил он. — Кто-то из твоих знакомых лечится в этом отделении? — Можно сказать и так. Хотя в основном я лечился в Лондоне, но некоторое время лежал здесь... Не хочу посвящать тебя в детали. — Ты был болен? — не веря своим ушам, спросила Джорджи. Теперь многое предстало перед ней совершенно в ином свете. — У тебя был... р... р... — Рак. У меня был рак. Джорджи разглядывала его лицо, которое любила больше жизни, и не могла понять. Тут какая-то ошибка. Она и представить не могла, что он пережил такое... Ноги у нее подкосились. Анголос поймал ее и усадил на скамейку. — Я не хотел тебя пугать, — сказал он нежно, взяв ее за руку. Джорджи смотрела на их переплетенные пальцы. — Но ведь сейчас все в порядке? — спросила она, ища подтверждения в его глазах. — Да, болезнь отступила. Вздох облегчения вырвался из ее груди. — Когда ты узнал, что с тобой все в порядке? — Я получил результаты анализов в тот день, когда мы встретились. Джорджи ясно вспомнила ту ночь на пляже. Его прекрасное, но такое печальное лицо. — Так вот откуда твоя бледность? И ты бросился в море, чтобы спасти меня, еще ничего не зная? — Я бы не простил себе, если бы ты утонула. — Но почему ты не рассказал мне? — Сначала я должен был убедиться. Именно для этого и поехал к Полу. Если бы не он, меня бы уже не было на свете. — Прошу тебя, не говори так! — взмолилась Джорджи. Она не могла представить себе жизни без Анголоса. Внезапно все встало на свои места. — Значит, когда ты встретил меня, с одной стороны ты был счастлив, а с другой — узнал о своей несостоятельности, так? — Так. — О, это многое объясняет... — И что же это объясняет? — спросил Анголос. — Если бы в твоей жизни не было этого стресса, ты бы даже не взглянул на такую девушку, как я, не говоря уже о том, чтобы жениться на мне. Неудивительно, что твои родственники и друзья не одобрили твое решение, — горько усмехнулась Джорджи, закрыв лицо руками. Он решил избавиться от меня, как только немного успокоился. И если бы не узнал, что у него есть сын, мы бы уже развелись. И разве для меня новость, что мы решили снова жить вместе только из-за Никки? Анголос взял ее за плечи. — Посмотри на меня! — попросил он. Она покачала головой и отстранилась от него. — Ни для кого такая болезнь не проходит бесследно. Она меняет людей. Пережив подобное, можно стать совершенно другим человеком. — К сожалению, я не могу себе этого представить. — Болезнь изменила меня. Однажды я проснулся и понял, что уже совсем не тот, кем был. Да, я здоров, но что мне делать с этим здоровьем, если я не могу иметь детей, думал я. Да, я отличный бизнесмен, но деньги не приносили мне счастья. В тот день, когда я случайно увидел тебя на пляже, я вдруг почувствовал, что хочу жить дальше, хочу быть счастливым. — Почему ты не рассказал мне все, Анголос? — Я не хотел, чтобы ты жалела меня. — Я бы не... — запротестовала девушка. — Когда человек болен, его жалеют. Некоторые просто не знают, как себя вести. Поверь мне, ты бы не стала исключением. Я не хотел тебе рассказывать, потому что был уверен, что ты не любишь меня так же сильно, как я тебя. А я не хотел терять тебя, голубка моя. Джорджи не смогла сдержать слез. — Но ты бы не потерял меня, дорогой, — запротестовала она. — Мне нужно было просто отпустить тебя... Я пытался, но не смог. — Но я не хотела, чтобы мы расставались. Я хотела быть с тобой. Он покачал головой. — Ты влюбилась в того, кто спас тебе жизнь. В героя, который ради тебя бросился в море. — Я любила не героя. Я любила тебя, И хотела выйти за тебя замуж. — А ты бы хотела этого, если бы знала, что я прошел через химиотерапию? И что не смогу подарить тебе детей? Ты спрашиваешь меня, почему я не рассказал тебе'? Я бы не перенес твоей жалости! — Но я никогда бы не бросила тебя! Лицо Анголоса исказилось от боли. — Если бы я рассказал тебе правду, то, скорее всего, потерял бы тебя. С того момента, как я встретил тебя, моя жизнь изменилась. Я полюбил тебя с первого взгляда. — Ты... меня?.. — заикаясь, пролепетала Джорджи. — Всем сердцем. Я был восхищен твоей молодостью и неопытностью. Ты была так наивна. Я знал: то, что ты испытываешь ко мне, не любовь. Ты не была готова к замужеству... Джорджи не мосла больше сдерживаться. — Это самая большая глупость, которую мне когда-либо приходилось слышать! — воскликнула она и рассмеялась. — Да, я была молода, но неужели это значит, что я не могла полюбить тебя? И с чего ты взял, что я не была готова к замужеству? — А я просто с ума сходил от мысли, что могу потерять тебя. Вот почему так быстро и предложил выйти за меня, — признался Анголос. — Мы больше никогда не расстанемся, — сказала Джорджи. — Я не отпущу тебя снова. И в этот раз ты будешь рядом, когда наш малыш появится на свет,— добавила она, улыбнувшись. — Ребенок? Ты?.. Она кивнула и, взяв его руку, приложила к своему животу. Чувствовать тепло его ладони было так приятно... — Наш малыш, я собиралась сообщить тебе эту новость после вечеринки. — Вдруг в ее глазах промелькнул ужас. — О, мы совсем забыли про обед! Гости... — К черту гостей! — закричал Анголос — Ребенок! Это потрясающе! — Ты же хотел еще одного. Но самое замечательное — то, что ты любишь меня! Он коснулся губами ее щеки. — Нет. То, что ты любишь меня после всего, что я наделал. — Я так счастлива, Анголос! — воскликнула она. — Ведь ты подарил мне Никки... кстати, Никки, он проснулся! — Я думал, что моя жизнь кончилась в тот момент, когда я узнал о последствиях своей болезни, — неожиданно произнес Анголос. — Сейчас у меня есть жена, которую я люблю, сын, и скоро я снова стану отцом! — Может, это будет дочка? — спросила Джорджи, смеясь. — Это, конечно, хорошо. Но я бы хотел двух очаровательных близнецов… — Даже не думай! — Скажем Никки, что скоро у него появится братик или сестричка? — Он предпочитает собаку, — напомнила Джорджи. Анголос притянул ее к себе. — Я люблю тебя! — сказал он, заглянув в ее сверкающие от счастья глаза. — Я тоже тебя люблю, — ответила Джорджи. Теперь будущее казалось ей светлым и прекрасным. — Я сильнее, — парировал он. — Ты никогда не изменишься! Всегда... Анголос не дал ей договорить. Он закрыл ее рот поцелуем.