Шрифт:
Весьма справедливо он переадресовывает упреки своей эпохе (iii, 86):
Чтоб не читала совсем ты игривую часть этой книжки,Я и внушал, и просил, ты же читаешь ее.Но, коль Панникула ты, непорочная, смотришь с Латином,То не найдешь ничего худого в книжке. Читай!Итог своим поэтическим задачам Марциал подводит в эпиграмме viii, 3:
Или сандалий сменить на котурн трагический хочешь,Или войну воспевать тяжкую в строгих стихах,Чтобы надутый читал тебя голосом хриплым учитель,К негодованью девиц и благонравных юнцов?Пусть это будет писать, кто суров чересчур и степененИ освещает кого лампа средь ночи глухой.Ты же игривый свой стих пропитывай римскою солью,Чтоб, прочитав его, жизнь нравы узнала свои.Но об основной цели своих эпиграмм поэт говорит так (x, 33):
Лиц не касаясь, они только пороки громят.Марциал не приводит подлинных имен, только псевдонимы.
Что нам известно о жизни самого Марциала? Во-первых, родом он из маленького испанского городка Билбила, и он сам знал, что в нем нет римской крови (x, 65):
Почему ты меня – гибера, кельта,Горожанина Тага – кличешь «братец»?Или кажемся мы лицом похожи?Ты гуляешь, завит и напомажен,Я хожу, как испанец, весь взъерошен;Каждый день волоски ты вытравляешь,У меня на ногах, щеках щетина.Он приехал в Рим в 64 году и попытался обеспечить себе положение и доход адвокатской практикой, но вскоре оставил юриспруденцию, поскольку его сильнее привлекала поэзия. Все же ему пришлось вести тяжелую борьбу, чтобы удержаться на плаву: он горько жалуется (очевидно, исходя из личного опыта), что поэт едва ли может прожить в Риме (iii, 38). Он был вынужден провести долгие годы жизни в положении клиента, зависящего от богатых людей. Ему приходилось угождать знати и богачам, развлекать их на пиршествах меткими шутками и остроумными стихами, приходить к ним ранним утром в надежде получить приглашение на обед вечером и всячески унижаться. Именно посещая сенаторов и всадников, он написал свои первые стихотворения (очевидно, по заказу) и стал распространять их списки среди своих покровителей, получив таким образом известность до того, как выпустил свой первый поэтический сборник. «Его эпиграммы походили на изысканный ликер с его стимулирующим воздействием на нервы – чем крепче, тем лучше» (Риббек). Он встречался со многими известными поэтами своего времени: восхищался Силием Италиком, а Ювенал был его хорошим другом. Вдова Лукана, Полла Аргентария, была для него «царицей» (x, 64), то есть ей, наравне с другими, он был обязан какими-то знаками расположения. Но он оставался бедняком, жил на третьем этаже в большом многоквартирном доме в шумном римском квартале, где его ранним утром будил звук розги школьного учителя по соседству или его громкий голос, отчитывающий учеников. У него было маленькое имение в Сабинской области, но на его бесплодной почве ничего не рождалось, а крыша дома протекала в дождь. Если он приглашал нескольких друзей на обед в Риме (что случалось довольно редко), меню было очень скромным: немного овощей, жареный козленок, тунец, яйца, сыр и фрукты (x, 48; xi, 52). Ему часто приходилось ходить без плаща, и он был вынужден унижаться, выпрашивая плащ у одного из богатых друзей (viii, 28). Вполне естественно, что ему приходилось зависеть от могущественных людей Рима, в том числе и от самого могущественного – императора Домициана; пользуясь любым случаем, он пишет об императоре с такой угодливостью, которая зачастую омерзительна. Но очевидно, что его лесть не имела успеха, так как он ни разу не поблагодарил Домициана за какой-либо дар.
Под конец своей жизни он некоторое время провел в деревне под Аквилегией с другом – без сомнения, отдыхая от своего тягостного статуса зависимого человека. Жизнь на дне приучила его довольствоваться малым. Он так пишет своему другу Юлию Марциалу (x, 47):
Вот что делает жизнь вполне счастливой,Дорогой Марциал, тебе скажу я:Не труды и доходы, а наследство;Постоянный очаг с обильным полем,Благодушье без тяжб, без скучной тоги,Тело, смолоду крепкое, здоровье,Простота в обращеньи с друзьями,Безыскусственный стол, веселый ужин,Ночь без пьянства, зато и без заботы,Ложе скромное без досады нудной,Сон, в котором вся ночь как миг проходит,Коль доволен своим ты состояньем,Коли смерть не страшна и не желанна.Но жизнь отказывала ему в подобных дарах. Лессинг доказал, что Марциал никогда не был женат, и если иногда он говорит об uxor (жене), то это вовсе не указывает на его собственный брак. Но суждение Риббека слишком жестоко: «Марциал познал счастье и боль, но, видимо, в его жизни не было ни мгновения искренней любви». По меньшей мере у Марциала было несколько близких подруг; кроме того, он питал исключительно глубокие чувства к красоте молоденьких мальчиков и воспел их очарование во многих стихах. Мы должны признать, что у Марциала (от природы бисексуального) гомосексуальная сторона была развита очень сильно. Нам встречается случайное упоминание о мальчике, которого автор скрыл под псевдонимом Диндим (x, 42):
Так еще нежен пушок на щеках твоих, так еще мягок,Что его может стереть ветер, и солнце, и вздох.Точно такой же пушок и плод айвы покрывает,Что начинает блестеть, девичьей тронут рукой.Каждый раз, как тебя я раз пять поцелую покрепче,Я бородатым от губ, Диндим, твоих становлюсь.Он же снова появляется в призыве к участию в сатурналиях (xi, 6):
В пышный праздник Сатурна-серпоносца,В дни правленья у нас рожка с костямиПозволяешь ты, – в этом я уверен, —Вольный Рим, нам шутить стихом игривым.Улыбнулся ты, значит, нет запрета.Убирайтесь, унылые заботы:Говорить будем мы о чем придетсяБезо всяких угрюмых размышлений.Влей вина мне покрепче, мальчик, в кубок,Вроде как Пифагор, Нерону милый,Наливай ты мне, Диндим, да почаще:Никуда не гожусь я трезвый! Выпью —И пятнадцать сидит во мне поэтов.Поцелуев Катулловых ты дай мне,И, коль дашь мне их столько, сколько счел он,Воробья ты Катуллова получишь.Марциал очарован благоуханием этих поцелуев (xi, 8):
Что выдыхает бальзам, сочась с иноземных деревьев,То, чем кривою струей вылитый дышит шафран,Дух, что от яблок идет, дозревающих в ящике зимнем, И от роскошных полей, вешней покрытых листвой;И от шелков, что лежат в тисках госпожи Палатина,От янтаря, что согрет теплою девы рукой;И от амфоры, вдали разбитой, с темным фалерном,И от садов, где цветы пчел сицилийских полны;Запах от Косма духов в алебастре алтарных курений,И от венка, что упал свежим с волос богача.Перечисленье к чему? Будет мало. Но все сочетай ты:Утренний так поцелуй мальчика пахнет у нас.