Будто в ответ на его вопрос ожил интерком в салоне:

— Леди и джентльмены. Говорит командир экипажа. Впереди непредвиденный шторм. Диспетчерская служба советует нам садиться в аэропорту города Лейквью, штат Орегон, чтобы избежать его. — Мужской голос был глубоким, ровным. — Это стандартная процедура, и никаких причин для беспокойства нет.

Что-то не так, подумала Донна. Аэропорт Лейквью — вариант не стандартный.

Нет причин для беспокойства — каково?

— Ему легко говорить, — пробормотал Фрэнк, взглянув на женщину, которая цеплялась за его руку будто за последнюю нить, связывающую ее с жизнью.

Потом он снова перевел взгляд на Донну. Что ж, надо решать проблемы с тем медперсоналом, который есть.

— Ответ я получил. Несите одеяла.

Она кивнула и поспешила к кабине. Первым делом надо сообщить Рафферти, что происходит в салоне. И ознакомиться с ситуацией в пилотской кабине.

Фрэнк обернулся к Розмари. На вид он был так спокоен, будто сидел в ресторане Салли у себя дома за теплым яблочным пирогом и обменивался анекдотами с компанией друзей.

— Розмари, меня зовут Фрэнк Харриган, и я принял двадцать семь новорожденных. Твой будет номером двадцать восьмым. — Он подмигнул. — Это счастливый номер — можешь мне поверить.

Теперь уже вся челка прилипла к ее потному лбу. Судя по виду Розмари, ее не вполне убедили уверения Фрэнка, но за что-то нужно было ухватиться. Она облизнула губы.

— Я не боюсь.

— Умница. — Фрэнк двумя руками сжал ее ладонь.

Донна вышла из пилотской кабины, стараясь успокоиться. Новости оказались неутешительными. Вдобавок к шторму приборы показывали, что в баках осталась только половина горючего, чего просто не могло быть. Они взлетели, заправившись, как всегда, полностью, и пролетели не так много. Она почти не сомневалась, что прибор врет, но рисковать не имела права. Донна старалась не думать о возможных последствиях. На свет собиралась появиться новая жизнь. Не время думать о смерти.

И все же ее бил озноб.

Она подхватила пять одеял, припасенных на случай, если кто-то из пассажиров замерзнет. Положив три из них на пол, она с помощью куска бечевки и энергичного пассажира соорудила из двух оставшихся подобие перегородки. Пассажиры из носовой части с готовностью перебрались в хвост. Некоторые округлившимися глазами смотрели в темнеющее небо за иллюминаторами.

Донна обратилась к Фрэнку:

— Я расчистила пространство.

Фрэнк кивнул и поднялся на ноги.

— Хорошо. Теперь надо переместить Розмари.

С ослабевшими коленками, с пробегающими по телу спазмами боли, Розмари была не в состоянии двигаться.

— Вряд ли я смогу встать.

У нее начинается паника, подумал Фрэнк.

— Еще как сможешь. Нам нужно переместиться всего на несколько футов, — говорил он таким голосом, будто увещевал своего годовалого племянника.

Фрэнк бережно поднял Розмари на ноги. Вцепившись в него, она закричала от нового приступа боли. Он быстро обхватил рукой ее спину.

— Держись, — предупредил он. А затем, к удивлению Донны, поднял женщину на руки.

Проход между двумя рядами кресел был небольшим и отнюдь не предназначенным для того, чтобы шестифутовый мужчина носил по нему беременную женщину. Но Фрэнку как-то удалось преодолеть расстояние до передней части салона.

Донна отодвинула занавеску цвета хаки, которую соорудила с добровольцем-пассажиром.

Фрэнк бережно уложил Розмари на одеяло и задвинул занавеску. Меньше всего ему сейчас нужны наблюдатели и советчики. Он улыбнулся Розмари.

— У нас тут намечается закрытая вечеринка. Вход только по приглашениям.

Розмари попыталась улыбнуться в ответ, но Донна видела, что девочка перепугана до смерти. Вместо улыбки лишь чуть дрогнули искусанные губы. Фрэнк взял руку беременной в свою и крепко сжал, будто желая передать ей свою силу.

— Это у тебя первый? — тихо спросил он.

Розмари, у которой снова начались схватки, могла только кивнуть в ответ.

Фрэнк и сам об этом догадался по ее возрасту и испуганному виду.

— Бояться тебе совершенно нечего. — Он прижал ее руку к своей груди, продолжая улыбаться юной женщине. — Это лучшие мгновения твоей жизни, — торжественно объявил он. — Он еще в тебе. А стоит выпихнуть его наружу, он начинает жить своим умом и поступать по-своему.

Схватки прекратились, и Розмари обмякла. Но на лице еще оставались следы недавней боли.

— А у тебя есть дети?

Он покачал головой:

— Нет, но есть у моей сестры. Двое. — Стоило ему попытаться забрать руку, как ужас вернулся в ее глаза. Фрэнк кивнул в сторону туалета: — Мне только нужно помыть руки, Розмари. — Он встал. — Вернусь как можно быстрее.