— Яс-не-нь-ко, — допросив пленного, задумчиво пробормотал я, хотя на самом деле никакой ясности в моей голове не прибавилось.

Без всякого сочувствия я посмотрел на вновь побледневшего от страха Ивана Кожевникова, эмоциональное состояние которого Квагш прекратил контролировать и полез в карман за мобильным телефоном. Сунул аппарат под нос готового упасть в обморок бандита и нажал кнопку мнемоластинга. Дождался, когда взгляд его помутнеет, громко и отчетливо приказал:

— Смотреть мне в глаза! — Иван незамедлительно выполнил мое требование. — Ты Иван Кожевников по прозвищу Амбал в составе группы подельников явился в магазин Шустера Владимира Вольфовича с целью рэкета… — Далее я все преподнес таким образом, что о моем с Квагшем существовании Амбал не подозревал до самой встречи с нашей парочкой в антикварной лавке. — А теперь спать! Проснешься по моей команде!

Когда бандит полностью отключился, я посмотрел на стажера и, криво улыбнувшись, спросил:

— Ну и что ты обо всем этом думаешь, мой друг?

В ответ латинг лишь пожал плечами.

— Ничего не понимаю, Федор.

— Ага, мы с тобой как два Колобка — следствие ведем, и также как они ничего не понимаем. Может быть, слона на дудочку попробовать изловить?

— Какого слона? На какую дудочку?

— Не обращай внимания, это я так хохмлю. Мультик один припомнил. Детский. Прикольный. У меня где-то на жестком диске валяется. Тебе должно понравиться.

— Спасибо, Лист! Я ваши мультики просто обожаю, особенно японское аниме.

При одном лишь упоминании об аниме, перед моим внутренним взором замелькали невыносимо шумные мальчики и девочки с гипертрофированными глазищами и кривыми ртами. Помимо воли моя физиономия скривилась, глаза вспучились точь-в-точь, как у какой-нибудь бравой Сейлормун или обожаемого детишками Шамана Кинга.

Квагш на мою столь однозначную реакцию не обратил внимания, иначе у нас в который раз появился бы повод для очередной словесной баталии. Впрочем, если бы даже и обратил, диспут пришлось бы отложить на неопределенное время, поскольку со стороны служебного входа в антикварную лавку теперь уже покойного Куриноса Фасиза (черт, я так и не удосужился выяснить, где тут фамилия, а где имя, а может быть, это вовсе нечто единое), ввалила пятерка «опричников» во главе с самим Борманом, то есть Семеном Мартиновичем Караваевым, полным высоким мужчиной неопределенного возраста.

— Ну что тут у вас творится? — Мартын с тоской в глазах обвел взглядом залитое кровью помещение. Я его отлично понимал — в такую жару лучше всего сидеть в кондиционированной атмосфере служебного помещения и неспешно передвигать бумажки с одного края стола на другой.

— Случайное совпадение, Семен Мартинович, — не моргнув глазом, соврал я. — Иномирянин Фасиз Куринос, находится в разработке нашего отдела. Подозревается в распространении бриллиантовой дури. Точнее не подозревается а уличен. Пакет с наркотой в тайнике, и еще там крупная сумма в лагорийской валюте.

— А этот обоссаный чего тут делает?! — главный «опричник» ткнул указательным пальцем едва ли не в физиономию мирно посапывающего на диванчике Ивана Кожевникова.

— Задержанный бандит, усыпил для безопасности! — вытянувшись в струнку, громко рявкнул я. — Задержали, допрос не проводили, решили, что ваши ребята лучше нас с ним разберутся!

— Эт точно! — одобрительно заулыбался Борман. — У меня в отделе орлы…

— …на лету какают, — еле слышно произнес я, так чтобы стоявшим рядышком «орлам» было слышно, а их разглагольствующему начальнику — нет.

— Регистраторы Листопад и Квагш, — закончив восхвалять своих орлов, обратился к нам Семен Мартинович, — можете отправляться в расположение части, — вот же генеральская башка, слово «фирма» или «контора» не в состоянии выучить. Вообще-то не мудрено — говорят, контузило его прилично на Бородинском поле в двенадцатом годе позапрошлого столетия, с тех пор крутого вояку из себя изображает. — И еще, Чигур с вами пообщаться жаждет. Так что желаю удачи.

К стыду своему крылатое выражение насчет людей-гвоздей большую часть жизни я приписывал Маяковскому и лишь недавно, благодаря Интернету с удивлением обнаружил, что эти бессмертные строки написал какой-то неведомый мне Николай Семенович Тихонов. Век живи — век учись.

Все это я не к тому, чтобы повиниться в своих заблуждениях. Данная цитата пришла мне на ум, когда, сидя на жестком стуле перед начальственным столом Чигура Владимира Ивановича, я смотрел в его серо-стальные глаза и поневоле испытывал трепет перед этим человеком, как многие считают, способным ради дела пустить в расход родного отца.

Владимир Иванович с интересом и во всех подробностях расспрашивал меня о том, что произошло в антикварной лавке Куриноса Фасиза. Вообще-то, письменные отчеты мы со стажером уже успели составить, как положено в пяти экземплярах: один — моему непосредственному начальнику Альмансору Святославу Игоревичу, второй — начальнику собственной безопасности, третий — в архив. Для чего нужны еще два экземпляра, я не имел ни малейшего представления и как-то не особенно интересовался этим вопросом — принтеру по барабану, сколько копий распечатать, а мне лишнюю закорючку поставить также не в лом.