Спрятать?! В самом деле! Меня поразило, как такая простая мысль не пришла в голову мне самому.

– Зарыть его в саду? – предложил я. – Или на заднем дворе?

– Нет-нет, это не годится! Нас могут заметить. Копать яму долго, а ведь нам нужно будет скрыть все следы. Если придут искать господина Якоба, то могут осмотреть сад и заметить, что там копали.

– Но что придумать? Что? Не можем же мы с тобой дотащить его до реки и сбросить труп в воду?.. – начал я и остановился на полуслове. Быть может, если мы завернем тело в ковер, то…

Но Молли прервала мои размышления:

– Нам не дойти до реки – стража охраняет мост, нас обязательно заметят. К тому же вы не донесете тело господина Якоба: путь слишком далек. Я придумала кое-что получше.

– Говори же!

– В сарае есть старая тачка. Она небольшая, но и господин Якоб невелик ростом. Я схожу за ней, мы положим в нее тело и закроем сверху старым тряпьем – целая куча его валяется наверху, в гостиной и в спальне. Лосиная роща начинается в миле отсюда, мы доберемся до нее и успеем закопать тело в лесу и вернуться до рассвета.

Я быстро обдумал то, что предложила Молли. На первый взгляд, изъянов в ее идее не было…

– Только нужно взять лопаты! – вспомнил я. Приняв мои слова за одобрение всего задуманного.

Молли метнулась к выходу.

– Я быстро! – крикнула она от дверей. – Только прикачу тачку и поставлю ее возле самого крыльца!

Я не успел ничего сказать ей вслед – на лестнице раздался топот, хлопнула вторая, верхняя, дверь, и все стихло. Я остался наедине с телом.

Якоб лежал, свернувшись, и прижимал руки к окровавленной рубахе. Голова его была повернута вбок, как у спящего. Никогда еще ни один покойник не вызывал у меня такого трепета, как этот, отправленный на тот свет моими собственными руками. Я боялся подойти к нему, боялся прикоснуться, но вместе с тем не мог оторвать взгляда от его лица.

Черная повязка сползла вниз, но по-прежнему закрывала незрячее око Якоба. Движимый странным чувством, я подошел к телу, присел на корточки… Тишина вокруг меня звенела, как комар. Я наклонился и приподнял повязку.

Из-под нее на меня взглянул, как живой, покрытый бельмом глаз, и я содрогнулся от отвращения. Второй, здоровый, глаз покойника был закрыт, и мне подумалось: мертвец смотрит на меня мертвым глазом. Если бы вы видели это бельмо, эти желтые складки века, наползающие на редкие ресницы, вы бы поняли, о чем я говорю. По спине моей пробежала дрожь, и я торопливо опустил повязку на место.

Но стоило мне повернуться к телу спиной, как позади раздалось тихое шуршание. Воображение подсказало, что произошло: убитый поднес руку к лицу и снова поднял повязку, и теперь смотрит немигающим взглядом мне в спину. Я внезапно ощутил необъяснимый прилив страха и несколько минут стоял, боясь обернуться. Наконец здравомыслие взяло верх, и я заставил себя повернуться к трупу.

Если бы повязка на его незрячем глазу оказалась сдвинута хоть на дюйм, я бы повредился в уме. Но она находилась ровно в том же положении, в котором я ее оставил, и я выдохнул, неожиданно почувствовав, что руки мои дрожат.

Я призвал себя отринуть малодушие, и мое обращение к самому себе подействовало – тем более что я не поскупился на бранные слова. Обычно я щедро отсыпаю их другим, на сей же раз они пригодились для меня. В тот же миг послышались торопливые шаги, и в подземелье вбежала запыхавшаяся Молли, неся свернутый гобелен.

– Тачка наверху, – доложила она. – Я принесла это, чтобы вы не испачкались, когда понесете господина Якоба наверх.

Она бросила свою ношу под ноги, и выцветший ковер раскатился по полу. Эта женщина проявляла поразительное присутствие духа, и я почувствовал себя пристыженным. Пора было брать дело в свои руки!

– Бери его за запястья, но постарайся не испачкаться, – распорядился я, вставая над телом старика. – Я возьму за ноги, и вместе мы переложим его.

Молли лишь покачала головой. Ни слова не говоря, она расстелила гобелен возле тела, обошла мертвеца с другой стороны, наклонилась и покатила с поразительной сноровкой, как если бы катать трупы было для нее привычным занятием. Якоб перевалился с правого бока на спину, снова на бок, на живот – и вот он уже лежит на ковре, а Молли утирает пот со лба.

– Ну вот, – удовлетворенно выдохнула она. – Готово. Понесли?

Если спуск в подземелье показался мне долгим, что же говорить о подъеме! Тело Якоба я перевалил через плечо – оно оказалось весьма тяжелым, и потащился вверх со своей жутковатой ношей. Молли прибежала со свечой и освещала мне дорогу. Едва не упав на очередной ступени, я решил сбросить старика вниз и волочь его за собой, как мешок, но служанка возразила: «Нет, из него все еще течет кровь, мы оставим на лестнице следы». Я в очередной раз признал, что она права, и побрел вверх, кряхтя и моля Бога о том, чтобы все это поскорее завершилось.