– Кто? – вскричал Бигдиш, не находя себе места.

Он уже побывал в шатре, выбежал и теперь протиснулся обратно. В это время Лукай носился по лагерю, пытаясь отыскать убийцу.

– Где Лариэлл? – быстро спросил он.

– Это Лариэлл? – коротко процедил Бигдиш, а потом вдруг заорал, надрывая глотку: – Это Лариэлл!!!

Лагерь наполнился суматошным движением. Воины с факелами обыскивали ближайшие заросли, ведь во тьме эльфийских чащ убийца все равно не смог бы уйти далеко. Лес страшен, наполнен зверьем. Хотя мальчик в алом плаще сейчас представлял собой в его глазах самое отвратительное чудовище из всех существующих в Невендааре.

В своем шатре умирал Ламберт. Его била такая дрожь, что воины с трудом сумели уложить капитана на топчан, и он выгибался дугой, рычал, судорожно сжимая пальцами одеяло. Отчаявшийся лекарь заламывал руки, пытаясь дать ему очередное противоядие. Ничего не помогало…

– Нашел! – заорал из зарослей орешника Нибур.

Воин появился на поляне, волоча за шкирку мальчишку. Тот сопротивлялся, сопел и только повторял:

– Что вы, братцы?! Что же вы делаете?!

– В кустах притаился, свернулся комком, думал – не замечу! – хохотал рыцарь.

Лариэлл сопротивлялся, отталкивал воина, и на бледном лице мальчика проявилось выражение настоящего животного ужаса. В глазах блестели слезы испуга. Воины обступали его темным кольцом, и воздух наполнился общей ненавистью. Нибур подтащил мальчика к Лукаю, рядом с которым с непроницаемым лицом стоял обычно ухмылявшийся болтун Бигдиш.

– Лукай, Бигдиш! Что вы делаете? – По щекам Лариэлла текли слезы. – За что?!

Те молчали, с презрением рассматривая юного убийцу.

– Ты с самого начала замыслил извести его! – крикнул Лукай, и мальчик дернулся от произнесенного мечником обвинения, как от хлесткой пощечины.

– Всевышний помоги, о чем ты, мечник?

– Не поминай Всевышнего, душегуб! – выкрикнул кто-то из толпы. Над головами людей горели факелы, отчего лица казались странными, оскаленными звериными мордами.

– Ты вел на хвосте Инквизицию! – произнес Лукай.

– Я не понимаю… – пролепетал Лариэлл и неожиданно замер, как будто потерял силы сопротивляться.

– В петлю! Повесить его! – вдруг процедил Нибур.

Обезумевшие воины подхватили его слова, и ночь вздрогнула от хора жаждущих мщения голосов.

Рыцарь толкнул безвольного мальчишку, и тот повалился на колени перед Лукаем. Его глаза были обращены к мечнику, и в них стояла полная душевной боли тоска.

– Ты будешь сожалеть… – тихо шевельнулись губы Лариэлла, а в следующую секунду на его шею накинули кожаную узду, хитро завязав ее узлом Висельника.

Лариэлл вздрогнул и словно вышел из транса. Он стал свирепо отбиваться, но что значит сила мальчика по сравнению с мощью рыцаря Нибура?

– Что вы делаете?! – раздался вдруг вопль Стаффорда. – Прекратить немедленно! Бетрезен вам глаза застил?!

Он протискивался меж озлобленных воинов к Лариэллу. Его перекосило от ярости, лицо и шея горели румянцем.

– Прекратить самоуправство! – заорал он, бросаясь к Нибуру.

Он в бешенстве оттолкнул лысого рыцаря, и тот, споткнувшись, едва не повалился на спину. С диким воплем Нибур кинулся на защитника убийцы и, заработав ощутимый удар в живот, согнулся со стоном пополам.

– Душегубца защищаешь?!

– Неужели не видите, кто это?! – срывая глотку, завопил Стаффорд и указал пальцем на мальчика, похожего на затравленного зверька. – Всевышний, помоги им прозреть, безмозглым тварям!

Воины, не ожидавшие от молодого рыцаря такого страстного выступления, замерли. В то страшное мгновение лес вспыхнул яркими светляками факелов. Казалось, огни кружились в беспросветной мгле сами собой, танцевали и приближались. Инквизиторы! Они ловко выбрали нужный момент, чтобы ворваться в лагерь, когда воины были практически безоружны.

Всадники в инквизиторских одеждах пронеслись по поляне, похожие на темные приведения. Их булавы рассекали воздух, поражая всех не успевших скрыться воинов. Раненые падали с хриплыми стонами. В холщовые шатры вонзились горящие стрелы, и грубая ткань вспыхнула. Ночь озарилась яркими всполохами пламени.

Бигдиш выскочил перед конником, натягивая лук. Разгоряченная лошадь встала на дыбы, молотя копытами воздух, и чуть отпрянувший лучник с легкостью выпустил в ее грудь стрелу. Животное завалилось наземь, подминая под собой седока.

Лукай тоже схватился за меч, но рана как будто забрала все силы. Мечник с трудом удерживал меч в руке, и огонь поблескивал в начищенном клинке с глубокими желобками для стока крови. Все получилось неловко. Слишком медленно он развернулся к налетевшему стрелой врагу. На груди соперника красовался крест Инквизиции, глаза светились фанатизмом. Похоже, они действительно верили, будто совершают угодное Всевышнему дело.