— Хорошо же, — решился я. — Бесчестно обворовать человека, который первым обратился ко мне с заказом, как к настоящему магу. Однако, плату за заказ надобно поднять, да и часть проблем моих пусть поможет решить. Как ни как, она женщина и, следовательно, была когда-то девицей. Не ей ли по-настоящему дать мне понять, что такое девство и насколько высоки мои шансы на успех в предписанном Инкубом поручении.

С этими мыслями я отправился на первый этаж, откуда по-прежнему доносился громогласный храп трактирщицы.

— Эй, проснись же! — громко потребовал я плеснув в лицо трактирщице изрядное количество воды и похлопав для верности по щекам.

Та перестала храпеть, села, а увидев, в каком находится состоянии, тут же на меня накинулась:

— Ах ты, мерзкий блудодей и развратник! Вольно же тебе сновать по ночам, спаивать честных жен и творить с ними всякие мерзости. Погоди, ужо явится мой муж, он тебя быстро сволочет в префектуру, где тебя подвесят за то место, коим ты пользуешься для греха!

Несколько опешив от такого напора, я все же не стерпел и возразил ей ответными упреками:

— Не ты ли, неразумная женщина, сама обратилась ко мне, дабы я совершил над тобою сей ритуал, чтобы найти клад твоего свекра, и даже посулила, в случае успеха, целых десять золотых? Теперь же, когда после нашего успеха, я в точности знаю, что в доме находится полный горшок золота, ты вдруг начинаешь обвинять меня в грехе?

Число золотых, составляющих мою долю, я специально увеличил, поняв, что она, кажется, плохо помнит происходившее перед ритуалом и во время его.

— Так свекрово золото здесь, в доме? — заблестели глаза женщины. — О, прости-прости, я, видно, сгоряча навела на тебя напраслину. От всего этого питья я как в тумане. А где же горшок?

— Подожди, — перебил ее я. — У меня к тебе тоже есть один вопрос. И вопрос этот очень важен из-за всего того, что сотворили мы этой ночью. Вопрос этот — относительно девства.

Собеседница моя лишь громко расхохоталась.

— Да ты совсем ополоумел, маг! — отсмеявшись сказала она. — Какое может быть девство у рожавшей мужней жены в моем возрасте?

— О, глупая женщина! — воздел я руки к небесам. — Видят Боги, уж если чье девство меня и интересует, то только не твое! Откройся, верно ли, что девственность всего дороже добродетельной девице и, что многие из них готовы, зачастую, предпочесть погибель потере оной?

— Насчет погибели не скажу, — покачала головой трактирщица, — но в наших краях для молодой девицы предмет этот значит весьма и весьма много. Уж, если пройдет молва, что она потеряла девственность, так мужики все до одного будут приставать к ней как к последней шлюхе, а подружки будут злословить у нее за спиной на каждом шагу. Поэтому девушка умная и рассудительная никого не подпустит к себе мужчину до свадьбы.

— Увы, мне, увы! — вновь закручинился я. — Значит, я никогда не выполню того, что от меня потребовал дух! Не так же я жестокосерден, чтобы лишить невинную девушку столь для нее дорогого.

— Постой-ка, — насупившись перебила меня трактирщица. — То что, твой похотливый дух потребовал, того о чем ты говоришь, как-то связано с нашим горшком золота?

— Конечно.

— А большой ли горшок? — еще более помрачнев спросила она.

— Чуть больше этого, — кивнул я на один из горшков использованных вместо курительниц.

— И весь полный золота?

— Даже с горой, — совершенную правду поведал я. — И ни одной потертой монеты. Все полновесные.

— Если сразу, как ты получишь девство, дух откроет тебе, где именно находится горшок, мы это устроим, — без всякого смущения вдруг сказала она. — Не дело же отказываться от цели своей жизни, из-за предмета, который рано или поздно все равно будет порван.

— Как это чудно все получилось? — мысленно удивился я.

— Не использую ли я благородную науку для обмана? — возникло у меня опасение вслед за этим.

В конце концов я решил, что прямого обмана с моей стороны не было, ибо я не сказал ни слова лжи кроме цены за свои услуги, а то, что разговор повернулся именно так и добрая женщина согласилась помочь мне выполнить задание духа хотя бы на одну пятидесятую, — свидетельство изрядной милости ко мне Богов.

— Клянусь всеми страшными клятвами, что скажу тебе где горшок, сразу же и немедленно, — подтвердил я. — А чье именно девство ты имеешь в виду?

— Разве не говорила я, что здесь моя дочь Найрена? — изумилась трактирщица. — Кто, как не она больше всего подходит для этого по возрасту? Ей как раз шестнадцать. Да и зачем путать в семейное дело посторонних?