Из этой теоретической установки вытекает совершенно неправильное отношение Меринга к ревизионизму как к течению. Он критиковал его только идеологически, и критиковал подчас очень правильно и остро, но как течение он его недооценил в такой же мере, как Роза Люксембург. Так, например, он пишет (1909 г.) о неокантианском ревизионизме: "При этом мы вовсе даже и не имеем в виду ревизионизм, недоумения и сомнения которого как раз в этом пункте имеют довольно безвредный характер. Возражения, например, выдвигаемые Бернштейном в его "Предпосылках" против исторического материализма, лишены всякого значения, и не стоит тратить по их поводу ни одного лишнего слова" [103] .

И Меринг полемизирует далее с молодыми марксистами, которые вместо работы над отдельными историческими исследованиями тратят время на занятие методологическими химерами. На этом неправильном пути Меринг совершенно не замечает нового, гораздо более опасного ревизионизма Фридриха Адлера, а также и неокантианского ревизионизма Макса Адлера.

Эта ложная теоретическая установка Меринга оказалась роковой для него в момент кризиса социал-демократии во время войны, когда он не сумел повести настоящую, сокрушительную кампанию против "независимой социалистической партии" [104] . Вполне ясно, как это теоретическое примиренчество, коренившееся у Меринга в его вере в стихийную способность рабочего движения "самотеком" исправлять ошибочные взгляды, было подхвачено брандлерианцами, как это ложное понимание в настоящее время развито ими и положено в основу их пошлой "теории".

Констатируя эту связь между ошибками Меринга и "теорией" Тальгеймера и К°, ни на минуту нельзя забывать, что все положительное в наследии Меринга принадлежит нам. Верно, что теория и практика пролетарски-революционной литературы могут развиваться в Германии только в энергичной борьбе против теоретических ошибок Меринга. Но эта борьба ни в коем случае не должна означать отказа от меринговского наследия.

Правда, общий взгляд Меринга на принципы эстетики, на историю литературы и литературную критику изобилует тягчайшими уклонами от марксистской линии; правда, Меринг в целом не сумел преодолеть идеологические традиции II Интернационала, но при всем том наследство Меринга надо критически преодолеть, через него не перескочишь и его не вычеркнешь. Огромная литературная образованность Меринга, его глубокая и живая связь с революционными традициями Германии заставляют обратиться к изучению его трудов всякого, кто хочет исследовать вопросы немецкой литературы с марксистской точки зрения.

Только через критическое преодоление ошибок Меринга можно притти к марксистской истории немецкой литературы. И как представитель радикального крыла германской секции II Интернационала, как писатель, который знакомил международную рабочую общественность с развитием немецкой литературы, Меринг надолго останется исторической фигурой большого международного значения. То обстоятельство, что борьбу против отрицательных последствий его ошибок необходимо вести и в международном масштабе, не может ослабить интереса к нему и даже усиливает этот интерес. Для того, кто изучает Меринга с марксистско-ленинской точки зрения, его ошибки столь же поучительны, как и блестящие результаты его литературно-критической работы. В пределах этого исследования мы сосредоточили свое внимание главным образом на критической стороне дела.