Шрифт:
Все знали, что свои стихи Сапфо обычно сочиняла во время пеших прогулок, — она сама рассказывала, что тогда нужные слова словно сами собой откуда-то появляются в такт шагам.
Да и ритм знаменитых стихов Сапфо был такой, словно она поднималась в гору, а потом неожиданно выходила на ровное место и переводила дыхание.
Тот, кто не знал образа жизни Сапфо с ее ежедневными пешими прогулками, удивлялся необычайной естественности ее поэзии.
Говорили: стихотворения Сапфо легкие — как само дыхание.
Или — они похожи на стук влюбленного сердца, которое то бьется ровно, то словно падает в глубокую сладкую бездну.
Сапфо, как всегда, улыбаясь выслушивала эти комплименты и домыслы, а про себя думала: нет, ее стихи скорее похожи на быстрые шаги…
Загорелые ноги, обутые в легкие сандалии, без устали топают по холмам и рощам, вышагивая слово за словом.
Строфы, которые повсеместно стали называть «сапфическими», состояли из трех одиннадцатисложных стихов и заключительного короткого, адонейского стиха, и похоже было, словно Сапфо случайно вдруг спотыкалась на пути, но потом снова переводила дыхание и выходила на ровное место.
Вот и сейчас, спускаясь с холма в долину, заросшую виноградником, она почти моментально забыла разговор про Тимаду и ее сына Фаона, а также про все свои бывшие и предстоящие заботы.
Сначала Сапфо слышала только звук своего сердца, сильно и по-прежнему молодо бившегося в груди, но потом к нему начали незаметно присоединяться слова:
Я негу люблю. Юность люблю. Радость люблю… [3] —стучало в груди у Сапфо, шагающей сейчас по своей любимой дорожке вдоль виноградников, которая то плавно поднималась вверх, так что становился виден край моря, то снова спускалась в долину.
3
Перевод В. Иванова
Вечно юный, лучезарный бог солнца — Гелиос — уже возвращался на своей колеснице на покой, но все равно продолжал рисовать на небе неповторимые, пронизанные розовым светом картины.
Сапфо могла подолгу смотреть на облака буквально каждый день — небесные шедевры солнечного бога всякий раз были совершенно разными и завораживающими.
Да, Гелиос, как и все великие боги, был настоящим творцом и учил вечной неутомимости, щедро демонстрируя людям пример безграничной творческой свободы и смелости.
Вот чему хотелось, если и не научиться — какой смертный может сравниться с небожителями? — то хотя бы приблизиться!
…Радость люблю И солнце… [4] —прибавилось к стихотворению еще одно слово.
«А можно ли, например, и в Гелиоса быть влюбленной так же, как в мужчину, или в прекрасную женщину?» — задумалась Сапфо, чувствуя, что сейчас, при виде золотистых верхушек деревьев и сияющих над головой облаков, ее переполняет не только признательность, но и настоящее, эротическое чувство к тому, кто постоянно дарит наслаждение созерцать красоту природы.
4
Перевод В. Иванова
Да, конечно же, можно, если не обманывать себя и спокойно признать свой жребий, — любить безответно и беззаветно, не ожидая за это никакой награды.
Жребий мой — быть В солнечный свет И в красоту Влюбленной… [5] —целиком сложилось в голове у Сапфо новое четверостишие.
Но Сапфо тут же испугалась своих чересчур смелых мыслей.
Что это ей приходит в голову: тягаться с богами в творчестве, влюбляться в самих богов?
5
Перевод В. Иванова
Это ли не гордое безрассудство?
Сапфо ведь помнила древнейшую историю о фракийском поэте Фамириде, который захотел вступить в состязание с Музами в пении и игре на кифаре и даже самонадеянно объявил, что в случае победы возьмет одну из Муз себе в жены.
Тоже, наверное, захотел совершенного искусства, вечной любви… А что из этого вышло?
Фамирид был не только побежден и ослеплен Музами, чтобы навеки забыть о любых сравнениях, но они в наказание лишили поэта самого главного — дара пения и игры на кифаре.
Нет, все что угодно — но только не это!
Сапфо подумала, что лучше бы у нее отняли жизнь, чем властную, неотвязную музыку, которая каждый день вдруг в какой-то прекрасный момент начинала звучать где-то в глубине души так же властно и отчетливо, как шелест деревьев, рокот волн, голоса людей и птиц…
Где-то совсем близко послышался шум ручья, и Сапфо захотелось немного перевести дух и умыться.
Она чувствовала, как от быстрой ходьбы разгорелись ее щеки, и даже ступни ног, которые так приятно было бы сейчас немного подержать в прохладной воде.