Теперь Бел-ибни и Кудда могли вернуться домой, взяв с собой для надежности законченные украшения и остатки золота, за которые им придется отчитаться перед храмовыми властями. По дороге домой они прошли мимо храма, во дворе которого сидела группа их соседей и слушала подробности судебного иска, предъявленного одним человеком другому человеку по поводу собственности на земельный участок между их домами. Старик, который помнил отцов этих людей, как раз давал показания о сделках, касающихся этого клочка земли и совершившихся в предыдущем поколении. В углу двора сидел человек и ныл от боли, в то время как его друг обмывал маслом большой красный рубец на его лбу: обнаружилось, что этот человек подделал глиняную табличку, в которой говорилось о сделке на собственность, и в качестве наказания эту табличку нагрели на жаровне и поставили ею ему клеймо на лбу.

Придя домой, Бел-ибни и Кудда нашли супругу Бел-ибни в большом волнении. У новой рабыни, которую Бел-ибни купил только две недели назад, случился этим утром эпилептический припадок. Это было досадно, так как Бел-ибни думал, что она окажется хорошей наложницей для Кудды, которому исполнилось четырнадцать лет и который как раз начал интересоваться такими вещами. Но с этим не было связано никаких финансовых потерь, так как при покупке рабыни была дана трехмесячная гарантия на случай подобных симптомов, и Бел-ибни нужно было только вернуть ее и получить назад свои деньги.

Теперь Бел-ибни, его жена, Кудда, младший сын и дочь сели за стол в главной гостиной, чтобы пообедать, как уже было описано. После этого Бел-ибни с женой ушли в свою спальню на послеобеденный отдых. Жара на улице в это время была уже невыносимой, но за массивными стенами комнат под толстой глиняной крышей и благодаря небольшим вентиляционным отверстиям температура оставалась вполне приемлемой. Уставшие от утренней работы и жары, Бел-ибни и его жена вскоре заснули. Проснулись они освеженными и занялись любовью, – это было не только удовольствием, но и непреложным долгом. Жена Бел-ибни была на пятом месяце беременности, и все знамения утверждали, что сейчас было чрезвычайно благоприятное время для такого занятия.

Затем Бел-ибни еще раз искупался и вместе с Куддой снова вернулся на свое рабочее место на базаре ювелирных изделий. В сумерках они пришли домой, чтобы основательно поужинать. В тот вечер в местном храме проходил небольшой праздник, и после ужина все члены семьи надели свою лучшую одежду, причесались с особым тщанием и отправились в храм, чтобы присоединиться к празднику. Ничто не говорит за то, что в это время жене Бел-ибни нужно было носить на людях покрывало, хотя в более древние периоды вавилонской и ассирийской истории это было, несомненно, общепринято.

Во дворе храма мелькали огни факелов, сделанных из тростника, пропитанного смолой, и стояла большая толпа людей, большинство из которых были соседями Бел-ибни. Они танцевали и пели. У входа в главное святилище с одной стороны двора жрецы осматривали быка со связанными ногами, и все было готово для забоя. Все стихло, когда они начали нараспев произносить длинные ритуальные тексты, многие из которых были совершенно непонятны слушателям, так как они были написаны на мертвом шумерском языке. Но тем не менее, этот ритуал оказывал воздействие на толпу, так как группа жрецов в масках исполнила серию символических боев и танцев, являвшихся отражением тех мифологических образов, упоминания о которых содержались в словах ритуальных текстов. Когда один из актеров упал на землю, изображая смерть, толпа разразилась стенаниями. А когда зрители увидели, что бог одержал победу над противостоящими ему силами зла, то все закричали от радости.

Когда праздник подошел к концу или когда Бел-ибни уже всего насмотрелся, семья опять вернулась домой. Рабы уже разместили факелы во дворе и зажгли светильники у входа в дом и в главной комнате. Пока жена Бел-ибни давала рабам наставления насчет работы по дому на следующий день, сам Бел-ибни играл со своей маленькой дочкой и смотрел, как развлекаются два его сына за игрой, похожей на шашки (правила которой нам неизвестны). Легкий ужин завершил этот день.

В наши дни некоторые люди совсем не признают религию, в то время как некоторые, кто все же ее признает, склонны изолировать ее как отдельный аспект их жизни. И то и другое отношение к религии невозможно было себе представить в древние времена. Для человека в древности религия была не необязательным дополнением жизни, а скорее аспектом существования, который составлял основу всей его жизни.

В современном мире мы стараемся провести четкие границы между гаданием, магией, религией, богословием и этикой. Такое разграничение нелегко поддерживать даже в наши дни, а в древние времена это было бы почти бессмысленно. В Древнем мире все это было элементами одного большого целого. И именно об этом целом, не разделенном строго на современные категории, мы попытаемся здесь вкратце рассказать.

Древняя религия, несмотря на свой заметный консерватизм, все же претерпела со временем изменения: поменялись акценты, даже вера и отправление ритуалов. Так и религия Ассирии не во всем совпадала с религией Вавилонии. По этой причине при обсуждении религии Древней Месопотамии имеет смысл выбрать отдельный период и место. Из чего следует, что большая часть имеющихся у нас данных относится к Ассирии и приблизительно к 700 г. до н. э., хотя кое-что относящееся к Вавилонии и другим периодам тоже включено для полноты картины.