– Это ты про меня? – спросила Френки. – А ну попробуй-ка плюнуть.

Дайкатана сверкнула в ее руке, как луч холодного солнца.

– Подождите, подождите, – заюлил Онуфрий. – Зет, да оставь свою колотушку. Вернемся-ка в слободу, ледяной картошки покушаем, пиявок ко лбу приложим, – охолонимся, и начнем все сначала.

– Ноги ее больше в селе не будет, – настырялся верзила Зет. – Да и этот прощелыга ушастый, – кивнул он в мою сторону. – Неча топтать наши дороги.

Я не хотел сражаться с селянами, да тем более с вормами.

Битва с ними казалась мне, – ну, немножко ниже моего достоинства.

– Слушайте все, – громко произнес я. – Франсуаза Дюпон, демонесса пламени, выслушает тебя, Анте, – я посмотрел в сторону вормовицы, – и рассудит по-справедливости. Каждый, кто нарушит решение Леди-Демона, будет наказан, по законам Преисподней.

Будь у меня посох, охнул бы им об землю, но к сожалению, палки подходящей не оказалось; а просто топнуть ногой было как-то неубедительно.

Мушир Зет недовольно посмотрел на меня.

Наверное, он не совсем ясно понимал, а что может сделать ченселлор, и не превращу ли я его в соляной столб, или в автомат с орко-колой на веки вечные. Честно говоря, было у меня такое желание, – очень уж люблю орка-колу, – но я раздумал, жестянкой он не сможет нам рассказать ничего полезного.

Я отодвинул Зета с дороги, и мы направились в слободу.

При виде Анте, одни селяне шипели и распушали жабры, – показывая, что на ее стороне. Другие бросали на нас мрачные взгляды. Третьи стояли, молча, поодаль, вздрагивая охвостьями. Были они из тех, кто хочет, чтобы все оставалось по-прежнему, лишь бы ничего не менять, – и именно потому, из-за этого безмолвного безразличия, их мир обречен на гибель.

На площади собралась вся деревня.

Онуфрий вышел вперед, мокро прокашлялся, потоптался, сбивая лапти, и скорчил такую рожу, словно пытался выплюнуть мозгового полипа.

Френки сдвинула его в сторону, – так, что староста летел бы до ледников Асгарда, не окажись на его дороге плетня, – и воскликнула:

– Fiat justitiа!

Бурлящие столбы пламени вырвались из земли, чертя вокруг девушки пентаграмму. Огненный ветер пронесся над слободой, и каждый из вормов вскрикнул, увидев картины своих грехов, – прошлых и будущих, – и бесконечные муки, ждущие их в Геенне.

Эльфы во всю эту ерунду не верят, поэтому мне показали только рекламу женских прокладок.

– Говори, – приказала Френки.

Староста молча стоял поодаль, – кирпичной миной подчеркивая, что не одобряет вмешательства демонов в дела вольной вормовской слободы, – однакоже все шесть лап у него повязаны древним законом Магмы.

Анте вытерла лицо, помолчала немного, собираясь с мыслями.

– Что же это такое получается, – обратилась она, почему-то ко мне. – Я честная вдова, но, – кто ж станет отрицать, – женщина еще не старая, и с чего бы мне отказываться от jearnot, что послала мне сама великая Магма.

– Jearnot? – негромко переспросил я.

– Амурчиков в сеновале, – пояснила Франсуаз.

Чоботы Анте, – тупоносые, на низеньком толстом каблуке, – говорили о том, что женщина не спешит за модой. Однако три маленьких стеклышка, под изумруд, нашептывали, – сердце вдовы еще открыто для нового плевка Купидона.

Вормовицы согласно закивали головами, распушая жабры.

Их мужья прятали усмешку, а некоторые из слободянок поджимали губы, и с осуждением смотрели на Анте, – явно считая, раз схоронила мужа, так и кукуй одна, пока саму не зароют.

– Вот я и говорю, – продолжала вормовица. – Пришли в слободу нашу городские, на заработки. Был среди них один, – порядочный, основательный, он и по хозяйству мне помогал, – крышу залатал, погреб выкопал, предложение сделал, – но в одночасье вдруг заболел и умер, вместе со своими товарищами. И что же наш староста? Свитком каким-то помахал, что из магистрата прислали, и велел Андрианоса закопать, словно преступника!

– Да подожди ты, глупая женщина! – закаркал Онуфрий. – Все ж тебе объяснили, и пяргамент с пячатью я тебе показал.

– Может, тебе и все равно, – отрезала вормовица. – Но я хочу знать, почему Андрианос умер? Почто его преступником объявили, за какие грехи такие вы его прокляли?

Староста немного смутился, но потом все же отвечал:

– Вормы те, сама знаешь, все были городские, – а что найдешь ты в городе этом? Грязь, магия, звездочетство, прочие порождения диабольские, – не в обиду вам будет сказано, высокая леди. Не каждый может с демонами ужиться. Те ауру волшебную излучают, коя на вормов действует угнетающе.