Шрифт:
Другой персонаж Менандра заявляет:
«Из всех диких животных нет никого более дикого, чем женщина».
Судя по всему, авторы комедий любят выводить на сцену этих горемык, подчиняющихся своим женам. Несчастному Стрепсиаду, герою Аристофана, пришла в голову глупая идея взять в супруги женщину выше его по положению, некую Алкмеониду, жеманницу, предъявляющую непомерные требования к такому мужлану, как он. «Чудесная, тихая сельская жизнь... средь пчел, вина, оливок и овечьих стад» изменяется с приходом «важной и надутой» дамы [89] . Несчастный, презираемый, он не может ни выбрать имя своему сыну, ни воспитывать его так, как воспитывали его самого. Стрепсиад говорит сыну: «Вот вырастешь и коз в горах / Пасти пойдешь, как твой отец, кожух надев»; на что жена возражает: «Вот вырастешь, и на четверке, в пурпуре, / Поедешь в город...» Однако это Аристофанов театр: Стрепсиад женится на девушке из богатой семьи только в воображении поэта.
89
Аристофан. Облака / Пер. А Пиотровского. (Прим. ред.)
А вот как в конце классической эпохи Менандр передает терзания власти и высокомерие богатой наследницы, пришедшей в новый «дом» с приданым, которое по тем временам можно было бы назвать неслыханным.
«Нет, я не хочу говорить об этой отвратительной ночи, с которой начались все мои несчастья. Горе мне! Стоило ли мне жениться на Греобиле с ее десятью талантами [90] , женщине, имеющей всего один локоть в высоту. А в придачу невыносимое высокомерие! Во имя Зевса Олимпийца и Афины, это невозможно выдержать! Моя маленькая служанка, такая быстрая, исполняющая мои приказы с полуслова, — она выгнала ее: и что мне осталось?.. Я женился на чудовище с приданым... Именно она принесла мне этот дом и поля; но, чтобы получить все это, надо было взять и ее. Это настоящий всемирный потоп».
90
Это довольно большое приданое. (Прим. авт.)
Персонаж ergatis’a
Обязанности экономки не освобождают жену от выполнения основных домашних работ, естественно присущих женскому полу. Женщина трудится, но это в некотором роде труд, который не считается трудом. Ни отцами, ни мужьями. Не то чтобы он не был необходимым! Но это труд скрытый, «бесплатный», неявная эксплуатация, без возмущений и уж тем более без принуждения со стороны «деспотов». Он редко рассматривается историками, гораздо реже, чем рабский труд. Дело в том, что эксплуатация пола более банальна, чем эксплуатация раба. Этот труд не выделяется из повседневной жизни, в которой он растворен. Нужно выйти из банального, чтобы его заметить. Иногда об этом говорят, когда женщина умирает. Среди достоинств девушек и женщин, которые отцы и мужья перечисляют в эпитафиях, особенно часто после IV века, упоминается трудолюбие.
Восемь десятков годов Прожила ткавшая так хорошо и искусно Платфида, Прежде чем в путь отошла по ахеронским волнам. Леонид Тарентский. Пер. Л. Блуменау.Время от времени изобилие работниц ставит перед «домом» определенные проблемы. Предлагаемый ниже эпизод произошел в Афинах после окончания Пелопоннесских войн, когда из-за гражданской войны множество «домов» осталось без мужчин: одни мужчины находились в сельской местности, другие в заключении, третьи укрылись за пределами города. Аристарх жалуется Сократу:
«Когда у нас в городе началось восстание, и многие бежали в Пирей, ко мне сошлись покинутые сестры, племянницы, двоюродные сестры, и столько их собралось, что теперь у меня в доме одних свободных четырнадцать человек. А доходов у нас нет никаких — ни от земли, потому что она в руках противной партии, ни от домов, потому что в городе народа мало. Домашних вещей никто не покупает, занять денег негде...»
Сократ отвечает:
«Почему же Керамон, который содержит много людей, может не только добывать и себе и им средства, но еще столько у него остается, что он даже нажил состояние, а ты оттого, что содержишь много людей, боишься, как бы вам всем не умереть от недостатка средств?
«Потому что он содержит ремесленников, а я людей, получивших воспитание свободных граждан».
То, что нам известно о женском труде, не дает нам повода предполагать, что Аристарх не представлял себе своих родственниц работающими. Может, все дело в классовом менталитете? Однако женщины из зажиточных классов также умеют месить тесто, например, жена Исхомаха. Самая большая проблема, несомненно, в другом: работать на себя не считается трудом, в то время как работать на других является признаком зависимости, приравниванием свободной женщины к рабам. Сократ более прагматичен, чем его собеседник, и, пытаясь убедить его, он перечисляет список работ, считающихся женскими:
«— Мука полезная вещь?
— Очень даже.
— А печеный хлеб?
— Нисколько не хуже.
— А плащи мужские и женские, рубашки [туники], солдатские накидки [хламиды], рабочие блузы [эксомиды]?
— И это все — очень полезные вещи.
— Неужели твои ничего этого не умеют делать?
— Нет, все умеют, думаю».
Тогда Сократ приводит многочисленные примеры афинян, которые сделали себе состояние, откармливая животных, выпекая хлеб, делая эксомиды.
«— Да, клянусь Зевсом, — отвечает Аристарх, — они ведь покупают и держат у себя варваров, которых могут заставлять работать и делать такие хорошие вещи, а у меня живут свободные, да еще родные.
— И потому что они свободны и твои родственники, ты полагаешь, они не должны делать ничего другого, кроме как есть и спать?»
Эта проблема создает в «доме» напряженную обстановку: согласно Сократу, Аристарх не любит своих родственниц, а те не любят его... Наконец Аристарх решается последовать совету Сократа.