Мериме Проспер
Шрифт:
Муньос (улыбаясь). Ваш духовник; он исповедовал негра Пятницу, которого завтра сожгут. Не мудрено, что вы его не знаете в лицо, — вы слишком умны для того, чтобы верить россказням ханжей.
Дон Хосе. Верно, уже два месяца, как он здесь. Теперь вспомнил.
Муньос. Ваша супруга его пригласила. Женщинам оно полезно.
Дон Хосе (после паузы). Я хочу с ним поговорить; позови его.
Муньос (удивлен). Духовника?
Дон Хосе. Не люблю повторять приказаний.
Муньос уходит.
Я еще ни разу с ним не говорил. Посмотрим, что из этого выйдет... Вот и он.
Входит духовник, отвешивая низкие поклоны. Дон Хосе пристально на него смотрит.
Дон Хосе (в сторону). Лицо его мне не нравится. Бьюсь об заклад, что он трус. (Громко.) Муньос! Оставь нас... Входите, садитесь.
Духовник. Сначала вы, ваша светлость.
Дон Хосе. Черт побери. Захочу, так сяду. Садитесь. Как вас зовут?
Духовник садится, дон Хосе время от времени прохаживается по комнате.
Духовник. Берналь Саседон, покорный слуга вашей светлости.
Дон Хосе (после паузы). Вы благочестивы, не правда ли? Вы набожны?
Духовник (удивлен). Ваша светлость...
Дон Хосе. Вы читали Писание, правда? Я тоже читал, когда лежал раненый, но черт меня возьми, если я в нем хоть что-нибудь понял!
Духовник (крестится). Ваша светлость!
Дон Хосе. Не бойтесь, я вас не съем. Скажите: вы когда-нибудь исповедовали великих грешников?
Духовник. К сожалению, да, ваша светлость.
Дон Хосе. И отпускали им грехи?
Духовник. Если они раскаивались, ваша светлость.
Дон Хосе. Раскаяние!.. Вы, кажется, называете это покаянием.
Духовник. Нужно уметь отличать раскаяние от покаяния, ваша светлость.
Дон Хосе. Не в том дело. Послушайте. Открывает ли раскаяние двери царства небесного?
Духовник. Да, ваша светлость, только...
Дон Хосе. А, говорите без обиняков! Вы на меня смотрите как на великого грешника, не так ли?
Духовник. Ваша светлость!..
Дон Хосе. Бросьте вашу светлость и не бойтесь. Говорите со мной как с равным. Вообразите, что я вам исповедуюсь... Итак?
Духовник. Во-первых, ваша светлость, если вы исповедуетесь...
Дон Хосе (топнув ногой). Отвечайте: да или нет?
Духовник. Да, ваша светлость... то есть нет... (В сторону.) Я погиб.
Дон Хосе (прохаживается). Дурачье! Не могут понять меня!.. Что же, наконец, нужно для того, чтобы покаяться и попасть в рай! Как я должен вести себя, чтобы доказать богу искренность своего раскаяния? Строгой епитимьей меня не напугаешь. Мне нужно сильное средство, чтобы выкрутиться сразу, и ничего больше.
Духовник (испуган). Во-первых, ваша светлость... вы прекрасно знаете, что такое добродетель. Без сомнения, что ни сделает ваша светлость, все будет хорошо... Но позвольте мне, смиренному, преподать вашей светлости совет... Осмелюсь заметить, что для бога нет ничего угоднее постройки храмов и часовен. Если бы вы, ваша светлость, захотели выстроить где-нибудь на вашей земле церковку с домиком для священника, который мог бы в то же время... я хочу сказать, который мог бы...
Дон Хосе (слушает его рассеянно). Разве вы, монахи, не испытываете бурных страстей, потрясающих душу? Как вы их изгоняете?
Духовник. Молитвами, ваша светлость.
Дон Хосе (презрительно). Нам не столковаться. Ступайте!
Духовник почтительно кланяется и уходит.
Молитвы... молитвы! Заладили!.. Добро, предложил бы он мне выйти безоружным на тигра, я бы ему поверил... я бы даже поцеловал его... Но нет, я не могу молиться, как женщина.