Шрифт:
АСТРОНАВТ — хорошее, мужественное, активное, сильное.
БАЛЕРИНА — хорошее, активное, быстрое, красивое, яркое, подвижное.
ВАСИЛЕК — хорошее, светлое.
ГВАРДИЯ — мужественное, активное, сильное.
ДОМ — хорошее, большое, красивое.
ЕЛЬ — хорошее, женственное, светлое, красивое.
ЖАНДАРМ — большое, грубое, сильное, отталкивающее, страшное, злое.
ЗЛО — злое.
ИГРА — хорошее, активное, красивое, легкое, радостное.
КАБАН — большое, грубое, быстрое, могучее.
ЛАНЬ — хорошее, нежное, красивое, гладкое, безопасное.
МИНИМУМ — маленькое.
НАУКА — большое, мужественное, могучее.
ОГОНЬ — светлое, сильное, красивое, величественное, яркое.
ПРЫЩ — плохое, отталкивающее, шершавое, низменное.
РЕБЕНОК — активное, громкое, подвижное.
САЛЮТ — хорошее, светлое, красивое, безопасное, яркое, радостное.
ТИШИНА — темное, тихое.
УГРОЗА — страшное.
Во всех этих случаях звуковая форма своей содержательностью тоже поддерживает качественное значение слов. И таких примеров можно привести очень и очень много. Читать подобные списки, видимо, довольно утомительно, но хочется все же дать побольше слов с разнообразными компьютерными характеристиками, чтобы у читателя не сложилось впечатление, что все эти, казалось бы, невероятные соответствия звучания и значения — просто случайность. Хотя дело здесь даже не столько в количестве слов, сколько в несомненном соответствии их содержания и формы, даже при таком прямолинейном, «лобовом» сопоставлении звучания и значения. Если же проникнуть в глубь этих отношений, то обнаруживается, что соответствия содержания и формы в языке представляют собой не единичные «связки», а сеть взаимодействий, пронизывающую всю систему языка.
Трудно представить себе, что компьютеру когда-нибудь придется иметь дело с вампирами и упырями, но все же вообразим себе эту странную ситуацию, которая может возникнуть, положим, при выборе синонима в переводе художественного текста человеком. Допустим, в распоряжении переводчика есть три слова для обозначения одного понятия: вампир, вурдалак, упырь. И переводчик затрудняется в выборе. Понятийные ядра у них сходны, качественные ореолы — тоже, а вот относительно их фоносемантики переводчик обращается за советом к машине. Его интересует прежде всего содержательность звучания этих синонимов по шкале «безопасный — страшный». Компьютер выдал результаты, которые для наглядности можно изобразить расположенными на шкале так:
Получается, что самое выразительное «по страшности» слово — упырь, менее страшное — вурдалак, а вампир звучит и совсем уж ничего. Так что если переводчику нужно, чтобы было пострашнее, компьютер посоветует ему употребить слово упырь, и тогда будет, как у В. Высоцкого в «Песне про нечисть»:
Упыри, того гляди, заграбастают, Ну а лешие по лесу так и шастают. Страшно, аж жуть!Переводчик, разумеется, и сам улавливает игру ореолов. Как А. Пушкин в псевдопереводах «Песен западных славян». В этом цикле есть стихотворение «Вурдалак», где описывается, как трусоватый Ваня шел ночью через кладбище. Вдруг он слышит, что кто-то, ворча, грызет кость.
Ваня стал; шагнуть не может. Боже, думает бедняк, Это, верно, кости гложет Красногубый вурдалак.Страх еще только охватывает Ваню, поэтому выбран синоним «умеренной страшности». Но воображение разыгрывается, и появляется наиболее жуткое слово из этого ряда синонимов:
Горе! малый я не сильный; Съест упырь меня совсем...А когда ложные страхи рассеялись, то в описании снова появляется более умеренный синоним:
Что же? вместо вурдалака — (Вы представьте Вани злость!) В темноте пред ним собака На могиле гложет кость.Интересен вот какой момент: оба цитированных стихотворения юмористичны, ужасы в них гротескны, специально нагнетены до такой степени, что становятся смешными. Значит, слова со слишком выраженными ореолами, да еще в контексте той же экспрессивной направленности могут «перехлестнуть через край» выразительности, и их эмоциональная окраска превратится в свою противоположность. Этот момент тоже может быть учтен при автоматическом анализе взаимодействия семантических ореолов.
Выбор синонимов не всегда такое простое дело, как в приведенных примерах, а уж для компьютера и особенно. Но анализируя взаимоотношения между ореолами, он способен справиться и с этой «высокоинтеллектуальной» задачей, благодаря тому, что ореольная синонимия представляет собою стройную систему, как было видно в только что приведенных иллюстрациях. Разумеется, это не жесткий закон, а, как и все в области ореольной семантики, лишь тенденция, но чтобы не показалось, будто пример с вампирами и упырями случайность, понаблюдаем за употреблением в речи и других синонимов.
А. Н. Толстой один из романов трилогии «Хождение по мукам» назвал «Хмурое утро». Почему именно «хмурое»? Нельзя ли заменить это определение другими из ряда синонимов: облачное, серое, пасмурное? Ясно, что нельзя. Их ореолы становятся все более темными, тусклыми и безрадостными именно в таком направлении; облачное, серое, пасмурное, хмурое. Последний синоним оказывается самым выразительным.
Компьютер тоже может осуществлять выбор синонимов по заданному признаку в зависимости от их выразительности. Если, например, нужно особенно хлестко заклеймить дельца, совершающего торговые махинации, то компьютер из пары спекулянт — барышник выберет слово барышник, потому что оно по шкале «хорошее — плохое» имеет оценку фоносемантики 3,3, тогда как слово спекулянт — только 2,7. Иными словами, по звучанию барышник гораздо хуже спекулянта.