Огонь, металл и письменность создали человеческую цивилизацию. Потом человек оперировал разными материалами, но в их основе все же оставались дерево, камень и металл; использовал энергию пара и бензина, но это все же видоизмененная энергия огня, воды и ветра; изобрел книгопечатание, но это та же письменность.

И вот сейчас, в наш век, в наши дни человечество стремительно совершает новый рывок в овладении материалами, энергией и информацией. Мы пользуемся принципиально новым видом энергии — электричеством, учимся создавать принципиально новые материалы — синтетические, переходим к принципиально новому способу использования информации — к ее кибернетической переработке.

Конечно, люди мудро хранят и используют все свои приобретения. С самых первых шагов и до сегодняшнего дня верно служит им дерево. Несмотря на то, что в их распоряжении есть уже масса других, в том числе искусственных материалов, люди и сейчас используют этот «первый материал» так активно, что возникает даже опасение за его дальнейшую судьбу.

Они научились использовать атомную энергию и уже осваивают термоядерную, но до самого последнего времени наиболее широко пользовались... энергией лошадиных мышц. Только двигатель внутреннего сгорания сменил, наконец, этот самый распространенный источник энергии, настолько распространенный, что и сейчас мощность автомобиля измеряется в лошадиных силах.

Так и с компьютером: он не отменит ни речь, ни письмо. Напротив, он должен будет вобрать их в себя, овладеть ими. Сущность развития человеческой цивилизации не в сменах, а в приобретениях.

Должен сознаться — в желании огорошить читателя парадоксом автор незаслуженно обидел современную технику, особенно электронную. Разумеется, такой техникой мы управляем не совсем руками, и уж совсем не так, как управлял дубиной первобытный человек. По сути дела, мы управляем компьютером с помощью языка. И даже с помощью трех языков: человеческого, человеко-машинного (программистского) и машинного. Только здесь как раз тот случай, когда количество не переходит в качество, а совсем наоборот.

Начать с того, что не всякий человек может управлять компьютером, а только «посвященные», только жрецы-программисты. Это посредники между простыми смертными и машиной, переводчики с человеческого языка на машинный. Происходит все это так. Желающий воспользоваться услугами компьютера обращается не к нему, а к программисту, которому дает задание на обычном человеческом языке. Но это только так говорится — «дает задание». На самом деле программист в основном занимается тем, что охлаждает пыл заказчика и постепенно гасит его радужные надежды на всесилие кибернетики. Он терпеливо объясняет, что компьютер вот этого не может, и этого тоже не может, а это, пожалуй, сможет, но совсем не так, как хочется вам... В конце концов выясняется, что компьютер в основном способен выполнить только то, что можно как-то формализовать, а еще лучше — описать с помощью математических формул и вычислить. Теперь, если от грандиозных замыслов заказчика еще остались какие-то крохи, программист переводит задание с вольного языка заказчика на строгий, точный, но крайне примитивный язык программирования — Фортран, Бейсик, Паскаль или какой-либо другой. Это язык-посредник между человеком и машиной, который лишь весьма условно можно назвать языком. В действительности это ограниченный набор простейших стандартных команд.

Наконец команды языка-посредника набираются на клавиатуре компьютера либо перфораторщица набивает их на перфоленте или перфокартах.

И только после того, как команды попадут в машину, она действует как бы самостоятельно, хотя, разумеется, тоже по заранее вложенной в нее программе-транслятору. Она переводит команды на свой предельно простой язык машинных кодов, имеющий всего две позиции (как бы две буквы) — наличие сигнала, отсутствие сигнала. Далее машина совершает все предписанные программой операции и выдает ответ, переведя его со своего языка на язык человека.

Как видите, прежде чем управлять компьютером, прежде чем вести с ним беседы, нужно основательно побеседовать с людьми, обслуживающими компьютер (или самому выучить языки программирования), составить программу, отладить ее, и только после этого компьютер выполнит ваши распоряжения. Подготовка к диалогу требует во много раз больше сил и времени, чем сам диалог. Месяцы, а то и годы нужны для составления программы. Непросто и отладить ее. Компьютер требует от программиста железной логики, абсолютной точности, прямо-таки крохоборства. Какая-нибудь не там оказавшаяся точка немедленно ставит машину в тупик, и она отказывается повиноваться.

Но даже и такие, прямо скажем, скромные способности машины поначалу вызвали буйный оптимизм у кибернетиков, и они сразу вознамерились дать ей языковую работу. Раз машина только и делает, что переводит, то ей безразлично, с какого языка на какой переводить. Так пусть она переводит с русского на английский, с английского на французский, с итальянского на суахили и вообще с любого языка на любой! Ведь языков на земле — тысячи, контакты между ними развиваются. Где взять армии переводчиков? Пусть это делает неутомимая и быстродействующая машина.

И машина с первых же шагов отважно взялась за переводы. Еще в 50-х годах громоздкие и несовершенные ЭВМ бойко переводили с языка на язык пару-другую фраз. И казалось: немного усилий — и проблема машинного перевода будет решена. Заговорили об отмирании профессии переводчика, о машинном синхронном переводе, о библиотеках-информаториях, где вся литература будет храниться на некоем языке-посреднике и по запросу пользователя любая информация будет моментально отыскана и выдана на желаемом языке.