– Чего уж сильно нервничать, – успокоительно сказал Сергей Петрович. – Не зима. И не Сибирь.

– Уж в Сибири мы точно бы так не стояли, – обиделась за Сибирь старая хирургиня. – Все бы сами останавливались, спрашивали, чем помочь.

– Вы давно оттуда? – деликатно поинтересовался Фролов.

– Двадцать лет. А вы думаете, и там изменилось?

– Могло, – вздохнул Сергей Петрович. – Очень уж все стали расчетливыми.

– Мне б Тимошу женить, – круто сменила тему Эмма Витальевна. – Такой хороший мальчик, а бобыль.

– А сколько лет мальчику? – улыбнулся Фролов.

– Пятьдесят два, молодой еще. Я его поздно родила, – оправдалась она за свой старый вид. – Он у меня очень добрый получился. Слишком, наверное. Жена была такая… прости Господи, а он все ей с рук спускал. Доспускался, что совсем ушла. А Лидочка – ваша супруга? – спросила она вдруг у Фролова.

– Нет, – отчего-то смутился тот.

– А зря. Она добрая девочка, по глазам видно. И фигурка ладная.

Фролов посмотрел в зеркало: Лида на заднем сиденье улыбалась.

– Ох-ох-ох! – после паузы протяжно вздохнула старуха. – Мне бы уже умирать пора. А не могу, пока этих не пристрою.

– Ну, вам рановато еще, – вежливо сказал Фролов, хотя по одышливости и нездоровой полноте старухи было в самый раз.

– Нет, миленький. Мне уж восемьдесят шестой. Просто я толстая и морщин не видно. Вот найти бы Тимке такую, как Лида. Только постарше. И можно на покой.

– Такую, как Лида, сложно, – вдруг вырвалось у Фролова. Сказал – и даже покраснел, втайне надеясь, что со спины не заметят.

– Ну, не как Лида, – спокойно согласилась старуха. – Попроще. Чтоб огород не пугал и на танцульки не тянуло. А у вас-то жена есть?

– Нет, – ответил Фролов.

– А была?

– Была. – Сергей Петрович отвечал односложно, потому что эту тему ему поддерживать не хотелось. Но настырная старуха не отставала:

– И что, бросил женщину?

– Не совсем.

– Не совсем – это как? Наполовину бросил?

– Она сама ушла.

– А детки?

– Не было у нас деток, – вздохнул Фролов.

– Вот это неправильно, – строго заметила Эмма Витальевна. – Без деток нельзя. Я Тимошу в одиночку родила, лишь бы с ребенком. И у Тимоши дитя осталось, сейчас школу кончает. Вам тоже надо.

– Я уже привык один, – без обиды сказал Фролов. Почему-то на Эмму Витальевну обижаться не хотелось.

– Дурацкая привычка, – сказала старая врачиха и с трудом повернула шею назад. – Вам, Лидочка, надо на него воздействовать. Чтоб жизнь впустую не прошла. Воздействуете?

– Попробую, – сдерживая улыбку, ответила Лида.

Странно, но Фролову от этого стало приятно.

До Выдропужска доехали удивительно быстро, хоть и скорость была небольшой, – Фролов все время оглядывался на «Запорожец» сзади.

У поворота их уже ждали. Высокий, не по-майски загорелый парень – то самое дитя Тимофея – восседал на примитивном маленьком тракторе, вообще-то не предназначенном для буксировки «Запорожцев», но в данном случае привезенный именно для этого.

– Внучонок, – с гордостью сказала старуха. – Хирургом будет. И руки золотые, и голова. Не то что у Тимки. Но ведь какого парня Тимка сделал, а? – задорно сказала она в лицо Фролову. И неожиданно закончила: – И вы сумеете, если захотите. Правда, Лидочка?

На последнюю сентенцию Лида не ответила. А жаль, подумал Фролов. Пусть бы даже в шутку.

Еще через пять минут они уже ехали дальше по трассе, слегка загнувшейся после Выдропужска к северу.

Только теперь в салоне «Форда» была не одна банка огурцов, а целых четыре – Тимофей, а больше его мамаша настояли-таки на натуральной форме благодарности, и отказывать им было неудобно.

День стремительно двигался к вечеру.

– А как называют себя жители их городка? – спросила Лида, вновь пересевшая на переднее сиденье. – Выдропужцы и выдропужанки?

– Н-не знаю, – задумался Сергей Петрович, застигнутый врасплох. – Это скорее к вам вопрос, к литературоведам. Но думаю, те, кто там живет, своим городком гордятся. В провинции это принято. А те, кто не гордится, уже перебрались в столицы. Они же обе рядом.

– Наверное, – подумав, согласилась Лида. – Иногда я не понимаю, как можно так жить – без театров, без людской толпы, без ночных огней. А иногда хочется все бросить и уехать с Анькой – даже не в Выдропужск, а совсем в деревню. Чтоб тишина, звезды и соловьи.