Мудрец отождествляется с Наукой, и эта Наука раскрывает Целостность /Totalite/ Бытия. Мудрец, стало быть, отождествляется с этой Целостностью: его Я — это всеобщее Я; он осуществляет в своем личном существовании осознанную целокупностъ /Vintegrite consciente/ Бытия. Но Знание Мудреца — его Знание в двояком смысле: это его произведение и оно раскрывает бытие, которое есть он сам. Таким образом, обязательно будучи всеобщим /universel/, Я Мудреца по-прежнему — его Я; это Selbst, Самость /Moi– personnel/, личное Я, Я конкретного человека по имени Георг Вильгельм Фридрих Гегель.

Гегель говорит это в следующей фразе (р. 556, 28—32-я строки /с. 428, 15—18-я строки/):

«Природа, моменты и движение [диалектическое] этого знания, следовательно, раскрылись [благодаря проделанному анализу] в том смысле, что [можно сказать, что] это знание есть чистое для-себя-бытие самосознания; оно [это абсолютное Знание, т. е. Мудрец] есть „я", это и никакое иное „я" и оно столь же непосредственно опосредствовано /unmittelbar vermittelt/ или есть снятое [диалектически] всеобщее „я".»

Единичность не упразднена, но «диалектически снята» во всеобщей Науке, в Мудреце: следовательно, она сохранена здесь в том, что в ней есть существенного, и возвышена /sublime'e/ в этой своей ип9стаси. Речь не идет (как в богослове кой мистике, пытающейся — безуспешно впрочем — осознать unio mystica) о единении с некой наличной Всеце- лостью /Totalite/, существенно отличной от Единичности, каковой являюсь Я; нет речи и об отречении от собственной Единичности или Личности и погружении в Абсолют. Нет, Мудрец перестает быть Единичностью, Einzelheit, потому что он сам становится всеобщим, оставаясь при этом тем, что он есть, — Отдельным лицом /ип Particulier/. Его Единичность и Личность сохраняются в его Всецелости /sa Totalite/: он по-прежнему некто /ип homme/, и он по-прежнему этот человек, он, как и раньше, — Г. В. Ф. Гегель. Конечно, он редуцирован к своему Знанию, и его Знание всеобще; но тем не менее это его Знание, которое мог осуществить только он и никто другой.

И это возможно не иначе, как внутри гегелевского «абсолютного Знания», знания атеистического, антропо-теисти- ческого или эго-теистического. Теологическое Знание, имеющее своим содержанием некое абсолютное Бытие, отличное от человека, упраздняет человеческую индивидуальность, вместо того чтобы снять ее диалектически, сохранив тем самым и возвысив. Мудрец лишь потому являет собой синтез Единичного и Всеобщего, т. е. подлинную «Индивидуальность», что содержанием его Знания выступает то самое Я, каковое он сам и есть.

Вот что пишет Гегель (р. 556, 32—39-я строки /с. 428, 19—26-я строки/):

«У него [у Я Мудреца] есть некоторое содержание, которое оно отличает от себя; ибо оно есть чистая негативность или самораздваивание; оно [следовательно] есть сознание [-внешнее]. [Но] Это содержание [содержание Я] в самом своем различии [от Меня] есть „я", ибо оно есть движение [-диалектическое] снятия себя самого, или та же чистая негативность, которая есть „я". „Я" внутри содержания как того, что различено [отличено от Меня], рефлектировано в себя; содержание только благодаря тому постигнуто в понятии, что „я" в своем инобытии остается у (bei) себя самого.»

Я Мудреца — это внешнее-Сознание, противоположное предмету: Мудрец отличается от своей Науки, и Наука отличается от своего объекта. Есть, стало быть, три разные вещи: Мудрец, его Книга и реальный Мир, вмещающий обоих. Все, следовательно, происходит здесь, на земле, в рамках наличного существования, Dasein. Мудрец остается человеком; значит, он продолжает выражать своим существованием саму сущность человеческого бытия, т. е. Негативность /Negativite/. Вот почему оно по-прежнему противоположно не-Я, предмету, который, не будучи Я, должен быть снят этим Я, если оно желает самоосуществления. Но снятие предмета и, следовательно, отмена противостояния Я и предмета теперь осуществляются не с помощью Действия (которое «отрицает» лишь единичный объект и, значит, никак не способно снять объективность как таковую, т. е. вообще противостояние Субъекта и Объекта), но с помощью самой Науки, которая, раскрывая Целокупное /Totalite/ Бытие, снимает в этой раскрытой целокупности все существующие оппозиции, и прежде всего оппозицию Субъекта и Объекта. Наука Мудреца — сама по себе отрицающая; это сама негативность /la Negativite negatrice — отрицающая отрицательность/ как таковая, потому что она снимает не только Объект, но и оппозицию Субъекта и Объекта. Негативность же — это Человек, это Я. Следовательно, Наука есть Я; она есть творящий ее Мудрец. Таким образом, объ- ективируясь в качестве Науки, Я Мудреца «в своем событии остается у себя самого», как и говорит Гегель.

Но если Наука есть Мудрец, если Мудрец есть Наука, то у Науки должна быть та же сущность, что и у Человека. Значит, она должна быть диалектическим-Движением, т. е. Творческим-становлением-посредством-негации. И фактически она таковой и является, как об этом говорит Гегель во фразе, которой заканчивается первый раздел 2-й части главы VIII (р. 556, 39-я строка—557, 3-я строка /с. 428, 26—40-я строки/):

«Это содержание, говоря определеннее, есть не что иное, как само только что упомянутое движение [диалектическое]; ибо это содержание есть дух, который проникает в себя самого, и притом для себя как духа, — [и он может это делать] благодаря тому что оно в своей предметности имеет форму понятия.»

Далее начинается второй раздел. Как я уже сказал, Гегель говорит здесь о реальности Мудреца, которому он только что дал определение в первом разделе. И анализ проводится здесь в три этапа: 1) Мудрец в Wirklichkeit, в объективной Реальности; 2) Мудрец во Времени; 3) Мудрец в действительном времени, т. е. в Истории.

Введение в этот второй раздел начинается так (р. 557, 4— 12-я строки /с. 428, 17—10-я строки снизу/):

«Что же касается наличного бытия этого понятия, то во времени и в действительности наука появляется не раньше, чем дух дошел до этого сознания относительно себя. Как дух, который знает, что он такое, дух существует только тогда и только там, когда и где он довел до конца работу, направленную на то, чтобы превозмочь свое несовершенное формообразование, обрести себе для своего сознания форму своей сущности и таким образом примирить свое самосознание со своим сознанием [-внешнего]».